Алая аура протопарторга. Абсолютно правдивые истории о кудесниках, магах и нечисти самой разнообразной - Лукин Евгений

Выцветшие голубенькие глаза закатились припадочно, но уже в следующий миг незнакомец совладал с собой.

– Нигде… Похоронили его… позавчера…

– На каком кладбище? – подавив зевок, осведомился Портнягин.

Гость вскинул голову, уставился, не смея надеяться.

– Первое городское… У центральной аллеи…

– И чего хочет?

Ответить незнакомец не успел. Тихонько завыв, как далёкая сирена, медленно отворилась входная дверь, и на пороге обозначился старый колдун Ефрем Нехорошев. В халате и шлёпанцах.

– Чего ж ты клиента на лестнице держишь? – буркнул он. – Зови в дом, коли выспрашивать начал…

Бедолагу напоили обжигающим отваром нечай-травы и, погрузив на пяток минут в гипнотический сон, наскоро подлатали ему повреждённую хыкой энергетику. Между делом Глеб передал суть их краткой беседы на лестничной площадке.

– Вампир, скорее всего, – небрежно заключил он. – А может, просто к перемене погоды…

– Ну, в какой-то степени все начальники упыри, – заметил старый колдун. – Хотя тут ошибиться – раз плюнуть! Был случай: праведника с упырём перепутали… Праведники – они ж тоже не разлагаются. Разрыли могилу, а он там лежит нетленный. Подумали, что упырь, решили ему осиновый кол забить…

– Забили? – с интересом уточнил Глеб.

– Ага! Забили! – жёлчно откликнулся Ефрем. – Только было примерились – молния с ясного неба! Осину – в уголь, людишек – наповал… Ну, давай будить, что ли?

Глеб легонько тряхнул усыплённого за плечо. Тот всхлипнул, открыл глаза, горестно замигал.

– Слышь, – дружески сказал ему Глеб. – А ты такой способ не пробовал? Встаёшь спиной к кладбищу, бросаешь через себя копейку…

– Пробовал… – безнадёжно прошевелил губами тот.

– А слова при этом какие говорил?

Клиент вздохнул, припоминая, потом произнёс с запинкой:

– Вот тебе медный грош… меня не трожь…

Портнягин снисходительно усмехнулся:

– Эх, лапоть… Это ж от простых покойников заговор! А тебе от начальства надо… Запоминай: «Не то он зав, не то он зам, не то он печки-лавочки, а что мне зам, я сам с усам, и мне чины до лампочки…» Ну и, понятно, в конце: «Слово моё крепко…» Напрочь отшибает!

Ефрем нахмурился.

– Да погоди ты… торопыга! – прервал он воспитанника. – Сначала причину выясни, а там уж советуй… – Снова повернулся к гостю. – Как величать-то прикажешь?

– Власий… – торопливо представился тот. Поколебался и добавил опасливо: – Леонардович…

– Ну, давай рассказывай, Леонардыч, что у тебя с начальником вышло… Не зря ж он с того света достаёт!

Леонардыч съёжился, закусил губу, но податься было некуда.

– Вызвал, накричал… – надтреснутым покаянным голосом начал он.

– Это когда ещё живой был?

– Ну да… «Где, – говорит, – отчёт о командировке?» – «Дома, – говорю, – оставил…» – «Марш, говорит, домой!..» Я – домой… Составил кое-как, прибегаю обратно, а его уж инфаркт хватил… – Тут у Леонардыча перемкнуло связки, и пришлось промочить горло подостывшим отваром нечай-травы. – А позавчера… хороним… Лежит в гробу, а лицо у самого строгое-строгое… Как тогда в кабинете… И сам не знаю, что на меня такое нашло… Подошёл прощаться – и отчёт ему свой… под покрывальце… Так с отчётом и зарыли…

– О-ё… – только и смог вымолвить старый колдун. Встал. Вопросительно оглядел собственное жилище и вновь вперил жуткий взор в умолкнувшего клиента. – Да ты хоть сам понимаешь, что натворил? – В голосе Ефрема звучал испуг. – Тут жена в гроб мужу фотографию свою положит – в тот же год за ним уйдёт… А это ж тебе не фотка любительская! Официальный документ!

Глеб сидел, боясь поднять глаза на замершего (если не умершего) Леонардыча, и бессмысленно перечитывал строки расстеленной на столе газеты: «В ходе вчерашней антитеррористической операции у населения было изъято около ста тысяч денежных средств в долларовом эквиваленте, отложенных на покупку оружия и взрывчатых веществ…»

– На каком он кладбище? – сурово спросил колдун.

Клиент молчал. Немота припала.

– На первом городском, – ответил за него Портнягин, по-прежнему не поднимая головы.

Ворота кладбища, разумеется, оказались закрытыми, поэтому пришлось воспользоваться проломом. На внутренней стороне стены в лунном свете угадывалась кривая надпись: «Все бабы – стервы!»

– Ишь, не лежится им! – проворчал Ефрем, косясь на корявые буквы. – Ну, веди, Леонардыч, показывай…

И они двинулись по направлению к центральной аллее: впереди – вздрагивающий и озирающийся Власий, за ним – колдун с бутылкой позитивно заряженной воды. Цепочку замыкал Глеб. Он нёс бутерброд с говядиной – в жертву кладбищенским лярвам.

Неспокойно было нынче на погосте. Портнягин почувствовал это ещё у стены, как только они пересекли канаву, отделяющую мир живых от мира мёртвых. То и дело слышались какие-то астральные шорохи, на запах жертвенной говядины слетались отовсюду, окружая путников, бледные огоньки. К счастью, тучи над Баклужино пару дней назад были по просьбе администрации разогнаны совместными усилиями местных кудесников, и почва успела подсохнуть.

– Вот он, – глухо произнёс Ефрем, останавливаясь и придерживая за плечо Власия. – Глеб! Кинь ему бутерброд… Хрен с ними, с лярвами…

Портнягин повиновался. Колдун напряжённо всматривался во что-то видимое ему одному. Схваченное лунным светом старческое лицо осунулось, заострилось. Впереди между оградок и надгробий подобно плотному столбу мошкары вились зеленоватые искорки.

– О-ё… – тихонько простонал Ефрем. – Зол, ох зол… Уходим! Не оборачиваясь…

Трое поспешили к пролому. О том, чтобы приблизиться к свежей могиле, уже и речи не шло – дай бог ноги унести.

– Слопал, – сдавленно известил Глеб. – За нами идёт…

– Слышу… – раздражённо отозвался колдун.

Выбравшись наружу, он велел каждому очертить правой ногой полукруг, отсекая преследователя, после чего окропил края пролома заряженной водой из бутылки. Оторвались.

– Значит так, Власий, – обессиленно молвил Ефрем. – Денег я с тебя, конечно, не возьму… но и помочь не смогу ничем…

Несчастный Власий уронил голову на грудь.

– Пока документ в гробу, отколдовывать бесполезно, – сказал Ефрем, как печать приложил. – Да и опасно – не дай бог, нацепляешь себе всякого…

– А достать? – спросил Глеб.

– Как достать? Могилу разрыть? Это ж надо врачей уломать, родственников, администрацию кладбища… Денег не хватит!

– Бомжей нанять… дешевле будет… – встрепенувшись, робко предположил Власий. – И зарыть быстренько…

– Да? – повернулся к нему кудесник. – А сидеть тебе потом за это сколько?.. Глеб, сколько ему за это сидеть?

– От трёх до пяти, – мрачно проинформировал Глеб и с сомнением оглядел стареющего ангелочка. – Нет. Столько ты не высидишь…

Власий всхлипнул. За кладбищенской стеной что-то негромко ухнуло, а тьма в проломе как будто колыхнулась слегка.

– Что тут тебе посоветовать?.. – молвил, покряхтев, Ефрем. – Ну, к святым местам сходить… на Афон… Бог милостив, может, и отмолишь… А к колдунам – бесполезно. За такой случай, знаешь, ни один колдун не возьмётся. Разве что жулик какой…

– Я возьмусь, – неожиданно сказал Глеб. – Слышь, Власий! А у тебя враги на работе есть?

Люди ходят в тонкие миры, сами подчас о том не подозревая. Самопроизвольное разделение человеческих начал проще всего наблюдать в учреждениях, когда физическое тело вашего сослуживца сидит за рабочим столом, а, скажем, ментальное витает бог знает где.

Именно в таком расщеплённом состоянии Глеб Портнягин застал искомого сотрудника: с виду занимался человек делом, строчил докладную на Власия Леонардовича – просто призадумался на минутку. И минутка эта, судя по всему, длилась уже по меньшей мере четверть часа.

«Довожу до вашего сведения, – прочёл Глеб, заглянув в лежащую перед сотрудником бумагу, – о невозможной обстановке в коллективе, сложившейся благодаря…»