#DUO (СИ) - Юлия Кова

— А ты всегда всё взвешиваешь? — Я потёрся щекой о её голую ножку. — Кать, поверь, нам будет очень хорошо вдвоём.

— А если ты ошибаешься? Что тогда? К тому же, как я поняла, ты не любишь предохраняться.

— Неделю назад обследование проходил. Показать справку?

— Потом мне на почту пришлёшь. Если только это не справка Дьячкова, — фыркнула она.

— Кать, ну, давай попробуем. Ну пожалуйста. — Я начал подминать её под себя.

— Ну, ладно, — в конце концов вздохнула она. — Но только посмей хотя бы раз назвать меня 'зайкой'!'.

Глава 11. Послесловие

Послесловие — заключительное слово или заключительная часть к сочинению.[11]

— 1 —

6 июля 2016 года, среда — 8 сентября 2016 года, четверг.

'И мы попробовали. Очень скоро я, к своему удивлению, поняла, что Артём Соболев, который, казалось, носит тысячу масок, открыт, дружелюбен, абсолютно не прихотлив и очень прост в быту. К тому же, он умел и любил ухаживать. Узнав, что мне нравятся подмосковные розы, почти каждый день приносил мне по маленькому букету. Старался провожать и встречать меня с работы. Вызнав, что я без машины, не попытался навязать мне новый автомобиль (который я бы всё равно не взяла), но предложил мне такси с водителем. А когда я ответила, что не люблю ездить на пассажирском сидении (те, кто сами сидят за рулём, прекрасно поймут меня), согласился мотаться вместе со мной на метро и в автобусах. Правда, при этом забавно морщил нос, разглядывая переполненные вагоны метро и пустые автобусные салоны.

Раз в неделю аккуратно набивал мой холодильник едой. Сам, правда, по магазинам не бегал, но, в отличие от Бергера, который вечно вешал эту проблему на меня, Соболев решил этот вопрос, договорившись с кладовщиком из близлежащего 'Перекрёстка'. В итоге, я получала свежие овощи, фрукты и ягоды, и забыла про пиццу, которая уже начала сказываться на моей фигуре. Хоть раз, но обязательно звонил мне днём, чтобы сказать: 'Я по тебе соскучился'. И даже когда был занят, всегда находил для меня минутку.

Он был идеальным во всём. Почти… Но постепенно ко мне пришло понимание: как бы я ни старалась, главным в отношениях всегда будет он. И это нельзя переделать. Артёма вообще невозможно было прибрать к рукам. Да, он был мне верен, был моим, но я так и не смогла подмять его под себя. Когда мы только начали, я показала ему свой характер. Он промолчал (в отличие от Бергера, который не преминул бы закатить мне истерику) и невозмутимо продолжил всё делать по — своему — так, как считал нужным. Наиболее ярко эта черта характера Артёма проявлялась в том, как он организовывал свой рабочий день. Спокойно, авторитарно, чётко. В бизнесе у Соболева категория 'друзья' отсутствовала. Даже с Ильёй Дробиным, с которым он искренне дружил, если дело касалось бизнеса, дружеское общение моментально принимало чётко — очерченную форму 'я — хозяин, ты — подчинённый'.

— И как ты его терпишь? — однажды спросила я у Ильи, с которым Артём познакомил меня в середине июля.

— Он очень умный, Катя. — Сидя на лавочке перед своей адвокатской конторой, Дробин перевёл взгляд на Артёма, расхаживающего по двору с телефонной трубкой у уха. — Но Артём — как хозяин маленького государства. Я не сразу привык к этой его манере отделять личное от рабочего. А потом мне даже понравилось: Артём всегда берёт на себя всю ответственность. Таких людей мало. Но ты должна знать одну вещь, — Илья внимательно посмотрел на меня, — если Артём узнает, что ты смеёшься над ним, или обсуждаешь его за глаза, или его обманываешь, то он уйдёт и обрежет все связи. Раз и навсегда. Сразу. Так было с Аллой. Знаешь про такую?

— Да, знаю. Скажи, а Артём очень её любил? — рискнула спросить я.

— Очень, — кивнул Илья. — Но, как ни странно это сейчас прозвучит, именно он её бросил. Хотя не факт, что забыл.

Я запомнила этот разговор. А потом осознала: Артём ни разу не признавался в любви мне. Один раз только взял в ладони моё лицо и долго — долго разглядывал мои глаза.

— Почему ты так смотришь? — замирая, спросила я.

Артём промолчал, но продолжил смотреть на меня так, точно пытался увидеть в моей душе что‑то такое, чего не знала о себе даже я. И видимо, нашёл, потому что уже через мгновение зарылся носом в мои волосы, и я услышала:

— Тебя нельзя не любить. Но я просто тебя чувствую.

Тогда я решила, Артём любит меня, только сказать боится.

Миновал июль — самый жаркий месяц в Москве, и Артём повёз меня знакомиться с его родителями. Выйдя из электрички, посмотрел на небо и наливающиеся влагой тучи и предложил взять такси.

— Пойдём лучше пешком, — попросила я. Артём кивнул, взял меня за руку и, вероятно, ощутил, как дрожат мои пальцы.

— Боишься? — улыбнулся он.

— Чуть — чуть.

— Ты понравишься моим, поверь. — Сжимая мою ладонь, уверенно сказал он. — Только тут одно дело…

— Они решат, что я ещё одна 'зайка'? Ты часто привозил к родителям своих девушек? — неловко пошутила я.

— Да нет, — Артём поморщился. — Просто… в общем, помнишь тот сценарий, над которым ты работала?

— Да, — кивнула я. — Ты ещё говорил, что у тебя на Мосфильме есть какие‑то связи. Но ты же вернул этим людям деньги?

Артём вздохнул:

— Кать, я никому ничего не возвращал, потому что контракта не было.

— То есть? — Я даже замерла с поднятой ногой.

— Мой отец на Мосфильме работает. Он — главный сценарист, — повинился Артём. — И он обязательно тебя спросит, почему ты отказалась закончить сценарий. Правда, я уже объяснял отцу, что ты всегда хотела издать только книгу, но мой папа всё равно не отвяжется от тебя. Так что готовься к расспросам.

— Ах вот, значит, как, — задумчиво протянула я. Потом прищурилась и высвободила свои пальцы. — Слушай, Соболев, а те два миллиона рублей, которые ты собирался мне заплатить, они вообще откуда? Ты же… — от невольной догадки я чуть не задохнулась. — Ты что, собирался достать эти деньги из собственного кармана? Так получается? — Артём кивнул. — Зачем?

— Я не хотел отдавать тебя Бергеру, — нехотя сообщил мне Артём.

— Но ты всё‑таки отпустил меня, — напомнила я. — Почему?

— Потому что с некоторых пор я считаю, что любовь — это не то чувство, за которое нужно бороться.

И я поняла: он боится любви. Он не хочет в меня влюбляться.

Прошёл август, и рейтинг моей книги стал постепенно падать. А я начала задумываться над сюжетом нового романа. Потом наступил сентябрь — тот самый, московский, тёплый, с красными кленовыми листьями, пряным запахом жухлой травы и мокрого асфальта, и разноцветными астрами, которые продавались на каждом углу. Артём и я всё ещё были вместе. Я познакомила его со своей семьёй, отец принял Артёма, а Инесса буквально влюбилась в него. 'Он такой добрый. И так смотрит на тебя, — ворковала она. — Он тебя любит. Впрочем, он уже и сам, наверное, не раз говорил тебе об этом?'. 'Нет, он никогда не говорил', — я небрежно пожала плечами. Инесса с тревогой взглянула на меня и дипломатично перевела разговор на другую тему.