Путь. - Владимир Волев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Добро пожаловать!
* * *
Очнулся Арсений в яркой комнате, сидящим в каком-то облупленном кресле. Он осмотрел себя — внешне никаких повреждений, да и внутри ничего особенного он не чувствовал. Путешественник на миг задумался и в растерянности стал разглядывать свои руки, попеременно трогая их и щипая. Ничего.
Это ничего было каким-то абсолютным и непререкаемым, наконец Арсений понял, что он чувствует: он чувствовал Ничто. Это Ничто было всеобъемлющим и наполняло его до краев, заставляя с непривычки ежиться на стуле, но это было приятно. Можно сказать, несказанно приятно — здесь и сейчас ничего не имело значения, ни одна часть тела не болела, а мозг был чист и свеж, он будто бы парил в воздухе от неожиданной легкости, и ничего не намекало, что нужно возвращаться обратно. Он находился в огромной комнате, заполненной людьми, и один из них, видимо, главный, сидел на возвышении, немного впереди самого Арсения. Перед ним на дубовом столе лежала исполинского вида печать.
Этот несуразный напудренный субъект в парике сначала пристально глядел на Путешественника, уже облаченного чьими-то заботливыми руками в аккуратный серый костюм и причесанного до состояния заправского мафиози. «Уж не та ли девушка меня переодевала?» — мечтательно задумался Арсений, но тут же моментально ему стало всё равно, и он продолжил процедуру самокопания, уставившись на нежданного судью в белом парике.
Тем временем тот начал произносить какую-то приветственную речь на непонятном языке. Сначала Арсению было всё равно, что тот говорит, это даже его забавляло, но вскоре стало всё же интересно, и он сосредоточился. Через некоторое время наш герой стал всё отчетливо понимать:
— …новоиспеченному члену нашей коммуны рады предоставить все права и привилегии населения части города, употребляющей таблетку «Ничто» (о, славятся дни ее изобретателя!), и поместить его в центр адаптации. Теперь у тебя нет имени, прошлого и будущего, ты такая же часть коммуны, как и все остальные. Ты волен делать что угодно, с одним-единственным условием: нужно употреблять Таблетку раз в неделю. Теперь мы помещаем тебя в адаптационный центр до полной синхронизации с остальным населением. — С этими словами этот странного вида индивид взял огромную печать и изо всей силы грохнул ей по какому-то документу, который находился у него на столе.
— Позвольте… — попытался что-то уточнить Арсений, но ему быстро стало всё равно, он откинулся на спинку стула и махнул рукой. Вскоре он и вовсе так расслабился, что глаза начали невольно закрываться, и комната, забитая незнакомыми ему людьми, стала уходить куда-то вдаль, уступая место безразличным ярким сновидениям.
Проснулся наш герой в совершенно ином, незнакомом ему месте. Он лежал на кушетке, и его руки были привязаны к подлокотникам какими-то незамысловатыми путами. Осмотревшись, он понял, что находится в больничной палате, но на вид она показалась какой-то странной: приличный ремонт и достойная обстановка — будто бы находишься у себя дома. За одним исключением: ты привязан к больничной койке. Не хотелось ни есть, ни спать, ни чего-то еще, ничего не болело, голова была такой ясной — и казалось, чтобы постичь все тайны мироздания, достаточно приложить одно малюсенькое усилие, но делать этого также не хотелось. Очень странное состояние покоя и ничего… Немного погодя, в дверь постучали.
Вошел человек в белом халате с какими-то документами в руках, но Арсений смотрел в окно, наслаждался видом, и ему было лень даже взглянуть в сторону этого человека. Недолго думая, тот начал свой будничный осмотр: он ощупывал и вертел в разные стороны безвольное тело Арсения, пару раз его руки даже прикасались к открытым участкам кожи, создавая впечатление, что на них надето что-то мягкое и колючее.
— Так-с… сложный случай, — сказал этот человек до боли знакомым голосом, вызвав мгновенный интерес у Путешественника.
— Вязь… — начал было говорить Арсений, но запнулся на полуслове, ему показалось, что никакого смысла в том, что он скажет, нет. Тем не менее, приложив неимоверные усилия, он повернул голову. Напротив стоял знакомый человек в вязаной шапочке и улыбался, наш герой попытался улыбнуться в ответ, но ничего путного из этого не вышло.
— Не беспокойся, — продолжал тот, — это самая сложная стадия для всех — привыкание. Препарат, который ты принял, очень сильно действует на людей, причем они сами убедили себя, что действует хорошо, что им это нравится, и ничего, кроме этого препарата, им не нужно. Таблетка «Х», Таблетка «Ничто»… приняв ее, ты становишься совершенно другим человеком. Вопросом, кстати, остается, а человек ли ты теперь?
Ты не чувствуешь боли, не чувствуешь слабости, не боишься, и начинает казаться, что ты и есть хозяин положения, хозяин мира. Понемногу ты начинаешь забывать, что это всё иллюзия, действие препарата. Изо дня в день ты забываешь, перестаешь замечать, что из жизни ушла радость, ушли смех и страсть, нет никаких увлечений, остался только препарат. Он управляет тобой, делая из твоей жизни и из тебя самого Ничто! Арсения Товстолуцкого больше не существует, они сами тебе это сказали, ведь так? Ты такой же, как все — и не стоит рыпаться, — он засмеялся. — ГЕНИАЛЬНО! Разве тебя не удивило, что в этом мире никто не нападает на тебя, не смотрит подозрительно и не строит козней, чтобы ты не смог выполнить миссию? Они придумали хитрее. Сделают тебя частью системы, и со временем ты забудешь, кто ты и зачем здесь, но они не учли одного: что здесь есть я! Меня списали со счетов, думали, что я ассимилировался, ан нет, просчитались. Я помогу тебе, ты должен сделать то, что не смог сделать я в свое время, но об этом позже. Первые несколько дней препарат слишком силен, чтобы ты смог осознать всё, что происходит. Так что наслаждайся абсолютным Ничто! Я найду тебя.
С этими словами он ушел, оставив Арсения с мыслями, которые быстро угасли, опустив нашего героя в омут бесконечности, позволив купаться во всеобъемлющем абсолюте пустоты.
На следующий день стало немного полегче, а к полудню даже пришел лысеющий санитар и отвязал Арсения от кровати. Пациента накормили, хотя есть совсем не хотелось, и выпустили в общий зал на прогулку. Общий зал уже точно походил на больницу, причем больницу с определенным направлением лечения заболеваний. Иначе говоря — психушку. Многие здешние «пациенты» просто сидели в кресле и смотрели в одну точку, но были и другие, кто ходил
