Моя девочка (СИ) - Гетта Юлия

Да, она должна все ему рассказать. Он вправе знать, что она за человек. Ради кого на самом деле он едва не совершил убийство. Или, возможно, даже совершил… Если бы только она рассказала ему всю правду раньше! Но ведь она не могла рассказать! Никак не могла. Какой-то замкнутый круг. Может, и правда, так суждено было случиться? В конце концов, она ведь не просила его их убивать! Господи, да она даже представить себе не могла, что он способен пойти на такое!

— Идем, Даш, — продолжала уговаривать её Надежда. — Хоть просто чай попьешь? Или компот тебе сварю? С желудком шутки плохи.

— Хорошо, — снова постаралась улыбнуться ей девушка. — Я сейчас спущусь.

* * *

Время до вечера летело так быстро, что Даше казалось, будто кто-то специально тайком от нее постоянно переводит часы вперед. Она старалась больше не думать о предстоящем разговоре с Олегом, обреченно приняв свою участь. Сегодня он узнает всю правду о ней, и… Девушке даже страшно было представить, как он отреагирует. Вряд ли станет высказывать вслух всю степень своего разочарования, слишком уж он благороден для этого, но как раз именно это и пугало Дашу больше всего. Скорее всего, ничего не скажет, но то, что он почувствует… Он никогда уже не будет относиться к ней, как прежде. Да и не заслуживает она такого отношения.

Мужчина вернулся домой раньше обычного, как ни в чем не бывало, прошел в столовую, где Надежда с Дашиной помощью уже накрыла ужин, и тактично удалилась.

— Приятного аппетита, — сухо пожелал Олег, бросив короткий взгляд на Дашу, после чего они какое-то время ели в молчании.

Точнее, Олег ел, а Даше кусок в горло не лез. Она тщетно старалась справиться с дрожью, беспощадно сотрясающей не только руки, но и все ее тело, елозила приборами по тарелке, не в состоянии отрезать даже один единственный кусочек мяса от стейка.

— Надя сказала, ты второй день толком ничего не ешь, — внезапно нарушил тишину Олег. — Если так пойдет и дальше, я буду кормить тебя силой.

Даша отложила приборы, не видя смысла больше создавать видимость увлеченности содержимым своей тарелки, и с негодованием посмотрела на мужчину.

— Я ведь никогда ни о чем тебя не просила, — обиженно произнесла она. — Я очень благодарна за твою доброту, терпение и за все, что ты сделал для меня, но я тебя об этом не просила!

Олег посмотрел на неё, удивленно вскинув брови.

— И? Как это связано с твоей голодовкой?

— Это не голодовка! — слишком резко возразила девушка, но, тут же мысленно одернув себя за грубость, продолжила уже мягче. — У меня просто нет аппетита. Это пройдет.

— Если нет аппетита, значит, ешь через силу. Ты уже большая девочка, и должна понимать, какие последствия может вызвать истощение организма.

Даша с раздражением выдохнула. Она и сама не знала, что заставляет её злиться больше всего в эту минуту, то, что он не оставляет ей право выбора, решив, что может распоряжаться её жизнью, как ему заблагорассудится, или же то, что он, пусть даже таким грубым образом, но проявляет заботу о ней… Заботу, которую она не заслуживает. С грохотом отодвинув стул, девушка поднялась со своего места с намерением уйти. Как обычно, сбежать от проблем. Но в эту же секунду Олег остановил её.

— Сядь, — непреклонно потребовал он, отложив и свои приборы в сторону, и вытерев салфеткой рот.

Девушка устало опустилась обратно на стул, не в силах бороться с подавляющей энергетикой мужчины. А он, наоборот, встал. Обошел вокруг стола, остановившись за спиной у Даши, а потом внезапно склонился над ней, уперев руки в стол по обе стороны от девушки, и она почувствовала затылком его горячее дыхание.

— Я хочу знать, что тебя тревожит, Даша. И ты расскажешь мне это прямо сейчас, — безапеляционно заявил он. — А если не расскажешь, значит, не встанешь с этого стула и никуда не уйдешь, даже если мне придется провести тут с тобой всю ночь.



41

— Говори, — потребовал я с нажимом после секундной паузы, и услышал тяжелый вздох.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Олег, пожалуйста, вернись на свое место. Не нужно на меня давить. Я уже итак решила, что все тебе расскажу.

В её голосе сквозила такая отчаянная решимость, словно она собиралась признаться мне как минимум в убийстве. Тем не менее, я выполнил её настойчивую просьбу. Вернулся и сел на свой стул, с ожиданием уставившись на девушку.

Даша снова сделала тяжкий вздох, придвинулась ближе к столу и сложила на него руки, прямо как школьница.

— Еще когда я училась в старших классах, у папы стало иногда прихватывать сердце, — каким-то неестественным голосом начала она свой рассказ. — Мама постоянно говорила ему, чтобы шел в больницу, но он лишь отмахивался, говорил, что наши врачи все равно ничего не соображают, а в город ехать некогда — работа, хозяйство… Мама тоже работала, а от меня помощи было мало, я готовилась к ЕГЭ, и никто меня лишний раз не дергал. Но готовилась я, откровенно говоря, не слишком на совесть. И не добрала совсем немного баллов, чтобы поступить на бюджет, а это означало, что маме с папой нужно будет хорошо поднапрячься, чтобы оплачивать мое обучение. Мама предлагала повременить, пропустить год, а на следующий попробовать пройти тестирование еще раз. Но папа был против, да и мне не хотелось терять целый год, ведь все мои одноклассники, даже те, кто не поступил на бюджет, собирались учиться платно. В итоге решение было принято, я уехала, а еще через год папы не стало…

Она сделала паузу, а я нахмурился. Не такого рассказа я ожидал, да и не представлял, как это может быть связано с нашей текущей ситуацией. Она хочет вернуться к маме, из-за того что уже потеряла одного из родителей, когда была далеко? Если так, то проблема куда серьезнее, чем я предполагал.

— Даша… — медленно произнес её имя, тщательно подбирая слова для очень важного вопроса, но она перебила.

— Подожди, Олег, это еще не все, — снова тяжелый вздох, и не менее тяжелый взгляд исподлобья прямо мне в глаза. — Не думай, я не виню себя в смерти папы. Но я виню себя в халатности. Я ведь могла настоять на том, чтобы он все же поехал в город и обратился в больницу. Он всегда прислушивался ко мне, и наверняка я смогла бы уговорить его, но даже не пыталась… Если б я только могла предположить, чем это все закончится! Если бы послушала маму, не вела бы себя как эгоистка, и действительно попыталась бы поступить на бюджет в следующем году… Папе не пришлось бы вкалывать в два раза больше обычного, и кто знает, может, тогда он был бы сейчас жив… Но тогда я почему-то не думала обо всем этом. Для меня он всегда был самым крепким, самым сильным, и предположить, что редкое покалывание в груди может привести к такому… Я даже в страшном сне представить себе не могла, Олег, — девушка перешла на шепот, отчаянно покачав головой, потом прочистила горло, вскинула подбородок и надломленным голосом продолжила. — Но самое паршивое то, что последние дни его жизни, я была не рядом. Наслаждалась жизнью, веселилась с друзьями, и даже думать не думала о нём. Я узнала обо всем слишком поздно…

Даша снова замолчала, опустив голову вниз, украдкой стирая слезы.

— Даш, — мягко позвал её я, но она тут же бросила на меня предостерегающий взгляд и отчаянно завертела головой.

— Нет, Олег, прошу, не перебивай. Дай мне рассказать до конца. Ты еще не знаешь главного.

— Хорошо, — согласно кивнул я.

Даша помолчала еще несколько секунд, очевидно, собираясь с мыслями, после чего, не отрывая глаз от своих рук на столе, твердым голосом продолжила:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— После того, как папы не стало, мне пришлось бросить университет, потому что денег платить за обучение больше не было. Но если бы даже мама нашла возможность, я бы все равно не осталась там. Я хотела быть с ней. Помогать, чем могу, поддерживать. Она была в таком состоянии, что и словами не передать. С моей стороны было бы уже самым настоящим свинством бросить её одну в такой момент. Да и самой первое время не хотелось ни видеть никого, ни, тем более, что-то учить… Я все никак не могла поверить, что папы больше нет, и иногда мне кажется даже, что до сих пор в это до конца не верю. Словно он просто куда-то уехал, а сейчас, может, уже даже вернулся домой. И когда я приеду, мы обнимемся крепко, и все вместе, с мамой, пойдем на кухню пить чай. Может, из-за этого неверия я не скорбела по нему так сильно, как должна бы, или я просто так оправдываю себя, не знаю… — девушка в очередной раз тяжко вздохнула, и её губы растянулись в горькой усмешке. — Но уже через несколько месяцев деревенской жизни я стала дико тосковать по университету. По своим друзьям, по нашим тусовкам. Только представь, даже года со смерти папы не прошло, а мне уже хотелось развлечений! Ну кто я после этого…