Вселенная Ехо. Том 2 - Макс Фрай

Так бывает. Но чаще всего такие встречи не заканчиваются ничем просто потому, что все мы – люди и живем среди людей, которые каким-то образом договорились, пришли к неписаному, но действующему соглашению о том, что два незнакомых человека не могут броситься навстречу друг другу с идиотскими улыбками и нечленораздельными восклицаниями: «А вот и ты, наконец-то!» Считается, что это глупо, нелепо и даже неприлично. Так что обычно мы просто идем дальше своей дорогой, а незнакомец, который мог бы стать лучшим другом, ныряет в вагон подземки, и ничего не происходит, поскольку так принято. Если уж и существует какой-нибудь «всемирный заговор», то вот вам его последствия.

Но сейчас все было иначе. Я находился черт знает где, в реальности, законы которой по-прежнему оставались для меня праздничным набором тайн за семью печатями. Я понятия не имел, по каким правилам здесь следует играть, как принято вести себя в обществе, чтобы тебя не сочли сумасшедшим, и в данном случае невежество было мне на руку.

Поэтому я кое-как слез с мачты – нет ничего хуже для сомнамбулы, чем водворять себя на место без вмешательства бригады каскадеров и дежурной пожарной команды! Страмослябские пираты взирали на сие позорище, распахнув рты, но мне было не до них.

Подволакивая непослушные ноги, уже подзабывшие незамысловатую технику ходьбы по горизонтальной плоскости, я направился прямо к незнакомцу, сидевшему на корме вместе со своими товарищами по несчастью. Он оказался высоким, крепко сложенным дядькой средних лет, темноволосым, лысеющим, но моложавым – никаких морщин, кроме глубоких складок, резко очерчивающих рот. Темные глаза сияли лукавым весельем, совершенно неуместным в данных обстоятельствах. Но выражение лица было вполне мрачным; возможно, впрочем, оно просто казалось таким из-за резко опущенных вниз уголков рта.

– Придется придумать, как вытащить тебя из этой передряги, дружище, – приветливо сказал я ему.

Со стороны это, вероятно, выглядело так, словно я случайно встретил бывшего одноклассника. Незнакомец не удивился и, кажется, даже не обрадовался, просто серьезно кивнул мне, как старому приятелю.

– Уж ты-то придумаешь, – подтвердил он. – Ну, или не придумаешь. В любом случае, славно, что ты говоришь на кунхё, вот что я тебе скажу. А я все смотрел на тебя, гадал: неужели из Земли Нао человек? С одной стороны, одет, как положено, а с другой – не похож ты на их брата. Я даже грешным делом подумал: может, ты один из легендарных бродяг Хабода? И все не мог понять, как ты на эту поганую мачту взобрался? В любом случае ты правильно сделал. Все лучше, чем на грязной палубе с этими красавцами копошиться… А как тебя вообще занесло на страмослябский корабль? Тоже пленник?

– Ну уж нет! – открестился я. – Только этого не хватало.

Его спутники наблюдали за нашим разговором с немым изумлением.

– Встретил старого приятеля, Хэхэльф? – наконец спросил один из них.

– Можно сказать и так, – кивнул он. И вопросительно посмотрел на меня. Я пожал плечами – дескать, что хотите, то и думайте.

Разговор был прерван пиратским капитаном. Плюхай Яйцедубович лично явился полюбопытствовать, с какой стати я соблаговолил спуститься на палубу и не требуются ли мне какие-нибудь жизненные блага вроде «хряпы» или «мряки».

– Куляй на хур! – строго сказал я ему.

Капитан заулыбался до ушей, как любящий папаша, с душевным трепетом вслушивающийся в первый осмысленный лепет своего чада. Зато бандитского вида гном, сидевший на его плече, счел своим гражданским долгом ответить мне целым потоком совершенно невоспроизводимых, но наверняка достойных всяческого уважения фразеологических оборотов. Все они, кроме разве что традиционного «ибьтую мэмэ», были мне незнакомы. Я понял, что разговор не состоится, и перешел на кунхё, который уже давно казался мне моим родным языком.

– Я забираю себе этих людей, – объявил я.

Понял, что слов явно недостаточно, выразительно указал на пленников, потом сделал своеобразный «загребающий» жест обеими руками и постучал себя по груди кулаком. Плюхай Яйцедубович несказанно удивился и обрушил на меня поток невнятной речи. Я в отчаянии воздел руки к небу: без переводчика было не обойтись!

– Он спрашивает, на кой мы тебе сдались, – неожиданно сказал объект моей внезапной магнетической привязанности. Один из товарищей назвал его Хэхэльфом, и я решил, что это и есть его имя.

– Ты понимаешь их язык? – обрадовался я.

– А, было бы что понимать, етидрёный хряп! – неопределенно отмахнулся тот. И скромно добавил: – Конечно, я не великий знаток, но несколько слов связать могу.

– Тогда скажи им, что я так хочу… Или еще лучше, скажи, что Вурундшундба мне велели обзавестись слугами. Одним словом, придумай что-нибудь убедительное. Я не знаю, что это за народ и какие байки им по душе.

– Так тебя к ним Мараха Вурундшундба пристроили? – уважительно присвистнул мой новый приятель. И растерянно хмыкнул: – Ну и шутники, нечего сказать!

Потом он что-то сказал капитану, который заранее присмирел, услышав слово «Вурундшундба». Плюхай Яйцедубович внимательно выслушал перевод, задумчиво почесал в промежности и уставился на меня с почти благоговейным восхищением. Подобострастно закивал и что-то нерешительно промямлил – не то прощения просил, не то просто выражал бытовую грусть.

– Дело сделано, – спокойно сообщил мне Хэхэльф. – Теперь капитан с тобой торгуется. Он не хочет развязывать нам ноги, пока мы не прибудем на Халндойн. Боится, что мы начнем бузить. Ладно, пусть себе боится. До Халндойна всего-то три дня пути, можно и потерпеть.

– Ну, раз ты так говоришь, значит, можно, – улыбнулся я. – Скажи ему, что я согласен, пусть только оставит нас в покое. А ноги я вам и сам развяжу, какие проблемы? Только ночи дождемся.

– А зачем? – лениво возразил он после того, как капитан удалился, довольный исходом переговоров. – Толку-то. Здесь особо не погуляешь: шагу ступить некуда. Вплавь до берега добираться глупо – если уж и так отпустят. Зачем нам лишние неприятности?

– Вольно тебе ерунду болтать, Хэхэльф! – с упреком сказал ему другой пленник. – Это ведь не твой корабль разграбили поганцы. Перерезать бы им глотки ночью, когда напьются, и дело с концом!

– Ну, положим, мой корабль они бы и не догнали, – ухмыльнулся Хэхэльф. – А даже если бы и мой… Знаешь, Бэгли, корабль – дело наживное. Его можно построить или купить, а можно и украсть. А тело у меня всего одно, и я предпочитаю не совать свою голову под топор пьяного страмосляба. Неблагородное это оружие, да и смерть – глупее некуда!

– Не спорьте, – попросил я. – Я рад, что могу вам помочь, ребята, но у меня в этом деле свой шкурный интерес. Мне нужно как можно скорее добраться до Халндойна. Поэтому драка на корабле мне даром не нужна.

Сердитый Бэгли приуныл: понял, что праведная месть ему не светит. Остальные пленники поглядывали на меня с благодарностью и упреком одновременно: дескать, хороший ты парень, но мог бы проявить чуть больше чуткости.

– Ну что, давай познакомимся, «старый приятель»! – весело предложил мой новый друг. – Я – Хэхэльф Кромкелет из Инильбы, что на Халндойне.

«Кромкелет»? – невольно улыбнувшись, переспросил я. Дословно это словцо означало «дырка в шлеме», но в устах Хэхэльфа оно прозвучало как фамилия.

– Ага. Был у меня в свое время дырявый шлем, над коим весь Халндойн потешался. Вообще-то я от него уже давно избавился, а вот имя в море не утопишь… С другой стороны, все к лучшему: на Халндойне кроме меня имеются еще два Хэхэльфа из Инильбы – надо же хоть как-то отличаться от прочих! Ладно, со мной вроде бы все ясно, а как тебя-то звать?

Я чуть было не брякнул, что меня зовут Макс, но вовремя прикусил язык.

– Ронхул, – я немного подумал и добавил: – Ронхул Маггот.

– Вот оно что! – присвистнул Хэхэльф. – А я-то гадал: как ты там на рее разлегся? Ну, если демон, тогда ладно… И откуда ты такой взялся?

– Это долгая история, – вздохнул я. И выразительно посмотрел на него: дескать, заснут твои спутники, тогда и поговорим. Хэхэльф все сразу понял, заговорщически улыбнулся мне краешком мрачного рта и с деланым равнодушием отвернулся, словно все уже было сказано.

На мачту я больше не полез. Сейчас меня можно было загнать туда разве что под дулами автоматов. Наваждение рассеялось, я снова стал обыкновенным человеком, который отчаянно боится высоты и совершенно неспособен балансировать на тоненькой рее дольше нескольких минут кряду. А уж любоваться там закатом или сладко дремать под пение полосатых рыбок – и подавно.

Впрочем, я не испытывал сожалений об утраченном «высоком положении». Наше путешествие подходило к концу, а страмослябские пираты, чье общество пугало меня, как компания старых зэков гимназистку, теперь сами старались обходить меня стороной и даже лжесвиней своих предупредительно отгоняли.