Автономия и ригидная личность - Дэвид Шапиро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Действительно, если я прав, гомосексуальность не играет такой же роли в женской паранойе, как в мужской, и у женщин эта связь между гомосексуальностью и паранойей фактически не находит такого же общего проявления. Возможно, в состоянии паранойи у женщин с явными гомосексуальными склонностями отвергается не столько гомосексуальная — то есть маскулинная — склонность, сколько, опять же, стремление к «женской» покорности воли, которая ненавистна ригидной, высокомерной, «маскулинной» точке зрения. По-видимому, у некоторых паранойяльных женщин существуют гомосексуальные влечения или фантазии, в которых сексуальная покорность может играть какую-то роль в усилении чувства стыда и защитной реакции, а также в развитии проективных идей, — и эти переживания или фантазии сравнимы с гомосексуальными влечениями, которые встречаются у мужчин. Во всяком случае, объективная категория сексуального влечения, гомосексуальности/гетеросексуальности, маскулинности/женственности не однозначно и не исчерпывающе определяет субъективное ощущение и субъективную важность этого влечения. Например, как в только что рассмотренном случае Шребера, женское сексуальное влечение может вызывать отторжение, если оно ощущается как покорность, но быть вполне приемлемым, если считается моральным долгом.
ПРОБЛЕМА ПАРАНОЙЯЛЬНОЙ ШИЗОФРЕНИИ
Крайнее состояние паранойи обычно имеет характерные черты шизофрении, и любая теория паранойи должна уметь объяснять эту связь. Если паранойя действительно является патологией автономии, крайне ригидным состоянием, тогда необходимо понять, почему при достижении определенной степени расстройства такое состояние принимает характер шизофрении.
Как отмечалось ранее, любая ригидность самоуправления обязательно включает в себя ограничение и постепенную утрату интереса человека к внешнему миру, искажение мировосприятия и, в конечном счете, утрату к нему объективного отношения. Чем сильнее выражена ригидность, тем больше потеря реальности. Я уже рассматривал примеры такой потери у людей одержимых и страдающих навязчивыми состояниями. То обстоятельство, что в той или иной мере цели и задачи таких людей определяются заранее установленными правилами, а не возможностями, которые предоставляют им объективные обстоятельства, означает, что они часто уходят в себя, когда другие люди проявляют интерес к миру. Одержимо-навязчивая личность сосредоточена на том, что ей следует заказать в ресторане, тогда как других людей интересует меню. Ее интерес к миру ограничен технической информацией, соответствующей существующим авторитетным правилам: «Выполнена ли работа в соответствии с инструкцией? Является ли женщина подходящим компаньоном?» — и соответствующей утратой интереса к самой проблеме — реальному делу, реальной женщине. Точно так же опора такого человека на авторитет догмы, на «линию партии» ограничивает его интерес, снижает уровень его осознания разных оттенков в жизни и заменяет нормальное ощущение истинности и убежденность ссылкой на авторитетное решение: так «должно» или так «не должно» быть. Даже беспокойство одержимой личности, вызванное добросовестным стремлением обращать особое внимание на возможность неудачи, означает, что такой человек теряет ощущение нормального хода событий, их относительной значимости и возможности.
Во всех приведенных примерах вмешательство авторитета в виде заранее заданных правил и требований в направлении проявления интереса сужало и делало предвзятым отношение человека к внешнему миру, причем не только в данном конкретном вопросе, но и вообще. И эта утрата полного ощущения объективной сущности внешнего мира ведет непосредственно к искажению процессов самоуправления у ригидного характера.
В паранойяльном состоянии ригидность является более серьезным расстройством; то же самое можно сказать о потере объективации. Защитная мобилизация воли против внешней угрозы вызывает самый ригидный и ограничивающий тип предвзятости в установке паранойяльной личности к внешнему миру. Проще говоря, открытость миру — это удовольствие, которое уязвимые люди не могут себе позволить. Необходимо разоблачить обман, выявить угрозу, не пропустив недобрые знаки и приметы; в дальнейшем нужно не прекращать эти усилия и не ослаблять их, не давать себя обмануть и не позволять себе удивляться — эти требования делают строго ограниченным и предвзятым ощущение внешнего мира. Человек, который в этом смысле чувствует себя уязвимым, должен признавать все, что может угрожать его личности, независимо от степени удаленности этой угрозы, и не доверять ничему, что кажется безопасным. Он не может точно определиться с тем, что ему кажется безобидным, а значит, не может уверенно считать, что это действительно так, что здесь нет никакой скрытой угрозы и что это — не обман. Следовательно, ему нужно тщательно исследовать все, что кажется безобидным, безвредным или безразличным с точки зрения возможной угрозы, или же, решив, что это только видимость угрозы, он может просто отмести ее в сторону.
В конечном счете, такой человек может быть удовлетворен тем, что его не обманывают, только когда обнаружит угрозу. Больше ничего не может успокоить его тревожное чувство уязвимости, гарантировать, что он не будет удивлен или одурачен, не будет легковерным, благодушным и сентиментальным. Иначе говоря, человек с такой предвзятой установкой в конце концов обязательно выявит угрозу. По крайней мере, он обязательно найдет какой-то элемент неоднозначности, который сочтет вредным, или, по крайней мере, увидит какой-то элемент угрозы в том, что ему кажется неоднозначным.
Вследствие такого взгляда на мир появляются не только особые проективные идеи, но и общее искажение отношения к миру. Ригидность, натренированная предвзятость и ограничение интереса и, в конечном счете, поиск, выявление ключей и извлечение их из контекста — все это свидетельствует об общей потере объективности и чувства меры — причем гораздо более серьезной, чем, например, в случае одержимости тревогой. Английский литературный критик Макс Бирбом[114] описывал интеллектуальную способность одного писателя как возможность проникать взглядом сквозь кирпичную стену и добавлял, что, конечно же, такой человек не может видеть саму стену. С точки зрения защитной ригидной предвзятости мир может состоять из знаков и символов, ключей, скрытых связей и тайных смыслов — мир, ориентированный на себя и внешнюю угрозу.
Иными словами, как правило, паранойяльная личность чрезвычайно наблюдательна и чувствительна в своих наблюдениях, имея на то особую причину, а
