Война ведьмы - Джеймс Клеменс

– Я видела глаза.

Эр’рил сжал ее локоть.

– Стой здесь.

Он взял фонарь из ее дрожащей руки и подошел к ящику.

– Будь осторожен, – прошептала она.

Джоак встал рядом с сестрой.

Они смотрели на Эр’рила, который поднес фонарь к дыре в крышке ящика и, казалось, тоже слегка подпрыгнул от неожиданности, когда увидел, что находилось внутри. Но вместо того чтобы отскочить подальше, он остался на месте, лишь засунул фонарь поглубже в дыру и принялся рассматривать содержимое ящика.

– Ну что? – спросил Джоак.

– Кажется, какая-то скульптура, – неуверенно ответил воин. – Глаза, видимо, сделаны из рубинов.

Джоак подошел к нему, следом – Элена. Юноша встал на цыпочки, чтобы заглянуть в темный ящик.

– Там что-то…

Эр’рил махнул рукой, чтобы он отошел.

– Мы не можем тратить на это время.

– Нет, – возразил Джоак, оглянувшись на Эр’рила через плечо. – От него исходит сила. Мой посох теплеет, когда я приближаюсь к ящику. Мы должны, по крайней мере, посмотреть, что внутри.

Какое-то мгновение Эр’рил колебался, затем кивнул.

– Только давай быстро. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь из матросов обнаружил, что мы сбежали.

Они принялись тыкать посохом Джоака в стенку ящика, но он не поддавался – гвозди были забиты очень надежно.

– Давайте я помогу, – сказала Элена, шагнув вперед.

Прежде чем кто-то из них успел возразить, она направила на ящик щупальца огня ведьмы. Джоак и Эр’рил отскочили назад, чтобы не оказаться у него на пути. Впрочем, им не стоило беспокоиться. Огненные нити были словно продолжением мыслей Элены. Потоки энергии крепко держались за кончики ее пальцев, точно железо за магнит. Едва заметным движением она расплавила петли, и одна сторона ящика начала падать. Эр’рил и Джоак быстро ее подхватили и аккуратно положили на пол. Все трое молча разглядывали открывшуюся их глазам скульптуру.

– Похоже на большую черную птицу, – проговорил Джоак.

Статуя была искусно вырезана и оказалась выше Эр’рила. Только очень умелый мастер мог создать из огромного камня фигуру с таким количеством деталей. Каждое перо четко очерчено, острый клюв, казалось, готов разорвать добычу, глаза из прозрачных рубинов сверкают голодным блеском в свете фонаря. Когти вонзились в деревянное дно ящика, как будто крылатое существо только что спустилось с неба.

– Это не птица, – печально проговорил Эр’рил.

Элена не стала спорить. Несмотря на перья и крылья, чудовище определенно напоминало змею – слишком длинная шея, да и суставы ног согнуты не в ту сторону.

– Тогда что это?

Эр’рил с мрачным видом повернулся к Джоаку.

– Виверн.

Джоак сильнее сжал в руке посох и отступил на шаг назад.

– Как в моем сне.

– Ты о чем? – спросила Элена.

Эр’рил лишь тряхнул головой. Джоак и Эр’рил уставились друг на друга, между ними возникло ощутимое напряжение, словно оба что-то скрывали.

Наконец Джоак нарушил неловкое молчание:

– Но в моем сне ничего не было про статую. В том кошмаре чудовище летало.

Воин равнин, суровое лицо которого страшно побледнело, по-прежнему не сводил глаз с каменной скульптуры. Слова Джоака его нисколько не успокоили.

– Мне это не нравится.

Элене тоже все это не нравилось. Во время своего долгого путешествия сюда она видела немало оживших статуй.

– Ты говорил о силе, Джоак, – сказала она, не сумев скрыть беспокойства. – Может быть, это что-то вроде хрустальной статуи мальчика Динала. А вдруг он оживет?

Переступив через доски, лежащие на полу, Джоак подошел поближе к ящику и потянулся к статуе.

– Отойди! – сердито прошептал Эр’рил.

Джоак нахмурился, но руку убрал.

– Очень странный камень. Он такой гладкий, но ничего не отражает.

Эр’рил и Элена подошли поближе, но старались держаться на безопасном расстоянии.

– И что ты про все это думаешь? – спросил Джоак у Эр’рила.

Но ему ответила Элена:

– Мы должны его уничтожить. Немедленно.

– Почему? – спросил Джоак. – Мой сон оказался ложным. Морис и Флинт так сказали. Птица не оживет.

Он постучал по статуе посохом.

Элена и Эр’рил одновременно закричали:

– Нет!

Но ничего не произошло. Только в том месте, где дерево соприкоснулось с камнем, раздался глухой звук. Статуя нисколько не изменилась.

Эр’рил оттолкнул Джоака в сторону.

– Ты что, идиот, парень? Нельзя так обращаться с черной магией.

– Какая черная магия? Самый обычный камень.

– Нет, это эбеновый камень, – возразила Элена и показала на серебристые прожилки на черном фоне. Она узнала материал, из которого скульптор создал статую. – Он пьет кровь.

Флинт знал, что должен спешить. Первый помощник мастер Ваэль ушел за дрелью и вернется через пару минут. Если Флинт хочет остаться таким, каким был, он не может тратить время попусту.

До разговора с капитаном план его был таков: он собирался терпеть и выносить пытки, пока «Попрыгунчик» не войдет в Порт-Роул. Что такое сломанный нос и небольшая потеря крови по сравнению с тем, что девочка сможет без приключений попасть в портовый город? Но, глядя, как Джарплин нежно гладит существо с торчащими во все стороны щупальцами, лежавшее у него на ладони, Флинт понял, что план придется изменить.

Здесь поселилось зло, и никакие хитрые разговоры не помогут им спокойно добраться до Порт-Роула. Если он станет рабом мерзкой твари, тайна Элены будет раскрыта.

Требовалась новая стратегия. И прежде всего, он должен уйти отсюда, сохранив свой череп целым.

Несмотря на то что руки Флинта были по-прежнему связаны за спиной, он ловкими пальцами вытащил из-за манжеты потрепанной куртки маленький, не больше осколка стали, нож, умело зашитый в ткань. В пиратской среде всегда считалось полезным иметь оружие там, где его никто не сможет найти. Покрепче ухватившись за рукоять, он прижал лезвие к потрепанной пеньковой веревке. Нож проскочил сквозь нее, и на мгновение у Флинта замерло сердце, потому что маленькое оружие чуть не выскользнуло из его пальцев. Старый моряк прикусил губу и призвал на помощь боль, чтобы получше сосредоточиться. Потеряв нож, он навсегда станет жертвой зла.

Взглянув на своего бывшего капитана, он попытался понять, заметил ли тот его действия. Джарплин всегда отличался острым зрением, и его редко удавалось обмануть. И, несмотря на то что в голове у капитана поселилось чудовище, Флинт не мог рассчитывать, что его инстинкты притупились.

Слизнув кровь с губ, Флинт заговорил, рассчитывая отвлечь Джарплина, пока он сам будет возиться с веревками.

– Итак, когда же ты стал рабом этого существа, Джарплин? Давно ли он твой господин?

Как Флинт и ожидал, капитан покраснел и нахмурил брови. Хотя в нем и поселилось чудовище, часть его личности сохранилась. Джарплин командовал собственным флотом целых двенадцать зим, и слова о том, что он больше не контролирует свою жизнь, были жестоким оскорблением. На какое-то мгновение в его глазах вспыхнула ярость, а потом он злобно взревел:

– Я всегда был и останусь капитаном моего корабля! И я не раб этого существа; оно всего лишь инструмент. – Свободной рукой он показал на свой затылок. – Оно позволило мне наконец увидеть жизнь такой, какая она есть: состязанием, определяющим, кто сильнее. В нем всегда только один победитель, и я намерен оставаться на правильной стороне.

– И как же ты получил такой чудесный «инструмент»?

– Это был дар.

– Не сомневаюсь. И ты охотно его принял, – сказал Флинт, добавив сарказма в свой голос. Он заметил, что Джарплин поморщился, и, чувствуя, как на лбу собираются капельки пота, постарался, чтобы его следующие слова прозвучали еще более резко и обидно. – Так кто же это с тобой сделал? Наверное, мастер Ваэль? Он ведь дергает тебя за веревочки, словно ты превратился в безмозглую куклу?

Джарплин пришел в такую ярость, что его затрясло и он чуть не уронил чудовище со щупальцами.

– Ты ничего не знаешь! Тебе не дано понять…

– Я знаю, что капитан, которого я когда-то уважал, теперь кланяется и пресмыкается перед своим гнусным первым помощником, который к тому же еще и вонючий иностранец.

Джарплин всегда исключительно предвзято относился к тем, кто родился не в Аласее. Теперь он пришел в такую ярость, что его лицо потемнело. И кажется, на нем появился намек на смущение.

Флинт продолжал отчаянно сражаться с веревками. Его время истекало.

Капитан несколько раз моргнул и с сомнением прикоснулся к своему затылку.

– Чтобы я…

Неожиданно он сложился пополам от боли, и с его губ слетел короткий, приглушенный крик.

Флинт чуть не забыл про веревки. Однажды во время свирепого шторма Джарплину в ногу угодил гарпун, и тем не менее он продолжал управлять кораблем, пока буря не стихла, расхаживая по палубе с длинным китобойным клинком в бедре. Тогда он ни единым звуком не выдал своей боли. Но сейчас… Флинт даже представить не мог, как сильно страдал Джарплин, судя по тому, что не сумел сдержать крик.