Вестники - Маргарет Петерсон Хэддикс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но именно он разобрался с шифром на монетке. Именно он придумал, как использовать телевизор в благих целях.
И… Финн тоже хотел кое о чём спросить звукооператора.
– А почему вы остались на улице, когда все остальные вернулись в столовую к телевизору? – спросил он. – Почему вы не поступили как все?
– Не знаю. Не знаю. И… не знаю, – ответил Гус, резко крутанув руль. – Ничего не могу тебе сказать.
– Но это нечестно! – заныл Финн.
Может быть, он выбрал неподходящее время для вопросов?
– А если бы среди нас был ваш двойник из другого мира, вы бы рассказали? – негромко спросила Лана. – Вы всё записали на монетки?
Двойник мистера Густано смотрел прямо на дорогу, как будто ехал сквозь туман или проливной дождь, хотя на самом деле светило солнце и дорога впереди была прямой, чистой и пустой.
– Джина обнаружила существование другого мира, наблюдая за поведением атомов, – сказал он. – Или молекул. Простите, я сам до конца не понял её объяснений. В любом случае, вы ещё дети! Вы не разбираетесь в теоретической физике.
– Не судите по внешности, – буркнула Эмма.
Кона пожала ей руку.
– А Джина не пыталась выяснить, каким образом разделились миры? – спросила она.
Телевизионщик поморщился:
– Чтобы это узнать, надо изучать историю… настоящую историю. Наши правители этого не допустят. А здесь «история» – это только то, что оно нам подсовывает. Сплошная ложь.
– Мама говорит, что два мира стали такими разными из-за тысяч мелких повседневных действий, – сказала Эмма.
– Это логично, – кивнул он. – Наш мир изменился не за один день. – Он указал на дом, окружённый колючей проволокой. За окнами мерцал телевизор. – Люди раз за разом принимали решение не доверять соседям, не помогать им, не верить тем, кто говорит: «Правители лгут! Ищите правду! Вам не должно быть всё равно!»
– Так говорили мои родители, – с гордостью заявил Финн. – Но вы, мистер Гус, сказали правду, когда сделали запись. И не поддались телевизору.
– Это… вечный бой, – произнёс телевизионщик. Он так крепко вцепился в руль, что у него на руках вздулись вены, а на шее подрагивала жилка. – Не знаю, сколько ещё продержусь… – Он стиснул зубы, как будто не хотел в этом признаваться.
– Я думаю, вы смогли удержаться, потому что знали Джину, – сказала Эмма.
– И Грейстоунов, – прошептала Лана. – Потому что вы передали им рычаг. Два раза! А ещё вы побывали в другом мире.
– Рано или поздно я найду ответы на все вопросы, – заявила Кона. – Я хочу знать точно, а не гадать. Я изучу всё, что касается обоих миров.
На сей раз Эмма пожала ей руку.
– А это вообще когда-нибудь закончится? – дрожащим голосом спросила Лана. – Разве вы не чувствуете, что телевизоры становятся всё сильнее?
– Потому что мы въехали в самые густонаселённые районы, – объяснил другой мистер Густано. – Здесь много телевизоров.
Финн отвёл взгляд от домов, заборов и колючей проволоки, нагнулся и обхватил сумку с монетками. А заодно и чехол с рычагом. То и другое лежало на полу у него под ногами.
Затем Финн вспомнил, что надо делиться.
– Вот, – сказал он, поднимая сумку и ставя её между собой и звукооператором. – Теперь вам будет легче.
– Может быть, говорить про монетки тоже помогает, – предположила Эмма. – Я помню, вы сказали, что их изобрела Джина… но кто делает их теперь? До того, как на них что-нибудь запишут и отправят в другой мир?
– Я уверен, что где-то есть фабрика, но её местонахождения мы не знаем, – ответил мужчина. – Это слишком опасно. Если нас схватят, то наверняка заставят назвать адрес. И… всё разрушат.
– Но мы можем показать вам, где берём монетки. Да, мистер Гус? – спросила Лана.
Вместо ответа мужчина ещё внимательнее уставился на дорогу.
– Почему так пусто? – пробормотал он. – В это время суток здесь всегда было полно народу. Мы же почти в самом центре города!
Вокруг проплывали высокие здания.
«Хорошо, что я не вижу последних этажей, – подумал Финн. – Особенно если на них по-прежнему те жуткие оранжево-синие флаги».
В прошлый раз здесь теснились люди, пустые тротуары выглядели зловеще.
– Как будто мы единственные жители этого города, – проговорила Лана и крепче прижала к себе Кафи.
Финн хотел как-нибудь подбодрить остальных. Но тут они проехали мимо внушительного здания, украшенного зловещей каменной резьбой. Это был зал, где судили их маму. У Финна всё сжалось в животе.
Уродливые морды каменных горгулий словно говорили ему: «Сдайся! Ты всё равно проиграешь! Ты ещё ребенок! Ты ничего не сможешь сделать!» Может быть, эти горгульи обладали тем же свойством, что и запах, телевизоры и монетки. Может быть, они имели власть над людьми. А может, они были как те оранжево-синие флаги, что реяли над домами, и просто напоминали Финну о могуществе злых правителей.
– А почему у вас такие странные цвета? – спросила Кона, и Финн обрадовался, что она произнесла это без всякого трепета.
Её не было с Грейстоунами в тот раз, когда им пришлось бежать, бросив маму и Джо. Оранжевый и синий не пугали Кону.
Лана тревожно схватила её за руку.
– Не говори так! – воскликнула она, в страхе озираясь, словно вооружённые охранники могли впрыгнуть прямо в машину и арестовать Кону на месте.
– Это цвета здешней главной политической партии, – объяснила Эмма.
– Единственной партии, – поправила Лана. – Это символ нашей власти. Нашего правительства. Тех, кто возглавляет страну.
Кона, казалось, хотела возразить, но передумала и спросила:
– А почему именно синий и оранжевый?
– Синий – это небо и океан… то, что нас окружает, – сказала Лана. – Наше правительство дает нам жизнь, как воздух и вода. Оранжевый символизирует огонь и энергию. Это любовь, которую мы все должны питать к нашим лидерам. – Она отбарабанила это единым духом, будто заученное наизусть.
И Финн проникся ещё большей неприязнью к синему и оранжевому.
– То есть эти люди необходимы как воздух, вода и огонь? – переспросила Кона. – А по-моему, эти цвета означают, что люди, которые управляют вами, ничего хорошего для вас не делают.
Лана зажала ей рот, словно пытаясь загнать сказанные слова обратно. Кона отстранилась.
– Разве я не права? – спросила она. – Разве эта партия не опасна? Разве ваши лидеры вас устраивают?
– Ш-ш! Я согласна, но… пожалуйста, тише. Нас могут услышать.
– Мы в машине! – выкрикнул Финн. – Кто нас услышит?
– Здесь могли установить прослушку
