Светлейший князь (СИ) - Шерр Михаил

Изучение долины Яков успешно сочетал с налаживанием стекольного производства. Он лично подобрал себе шестерых помощников среди ребят, а неделю назад неожиданно для меня попросил отрядить в свою команду и двух девиц. Все они Якова просто боготворили и дела у его команды шли просто замечательно.

Кузнецов у нас набралось в общей сложности целый десяток. Проведя тщательную работу с кадрами Петр Сергеевич выявил всех скрытых железных дел мастеров и в кузнецком сословии оказались все мало-мальски знакомые с этим делом. Опытные наставники за неделю научили новичков многим премудростям кузнечества и работа в кузнечном цеху кипела день и ночь. По примеру Якова Василий Иванович также набрал себе в помощники полтора десятка малолетних помощников.

Но главными трудовыми фронтами были строительство водяного колеса и кирпичные заводы. Две недели в Усинске и на заводе день и ночь кипели строительные работы, затем несколько дней наладка работы водяного колеса. И вот ранним утром 17 августа отец Филарет отслужил молебен и наше водяное колесо начало свою работу. Для работы на пилораме Кондрат выделил десяток мужиков. Они помогали заводским валить лес, распускать хлысты на доски, привозить заготовленные хлысты с Усинска и отвозить туда готовые доски.

Кирпичных производств у нас получилось два, на заводе и на Железном озере, на которое Фома Васильевич ездил три раза, обучая и контролируя Трофима Рычкова. В итоге на озере все было сделано как положено. Добытую глину сразу же промывали для очистки от всяких посторонних примесей, именно здесь мы и отделяли от глины так нужное нам железное сырье. Первоначально абсолютно все делалось из дерева и вручную. В последующем Фома Васильевич планировал построить основательные кирпичные бассейны для промывания глины и последующего размельчения и сделать механизацию с использованием лошадей. Но пока это все делали женщины и дети гвардейцев и артельщиков Рычкова. Процесс естественной сушки первой партии подсократили и выложив из первой тысячи кирпича-сырца временную печь, произвели его обжиг.

Это было сделано по моему настоянию. Дедушка Фома был категорически против, но меня поддержали Петр Сергеевич и Яков. Несмотря на скептицизм нашего главного кирпичника, основная масса получившихся кирпичей были приличного качества и внешнего вида. Наше предположение, что глина Железного озера шамотная тут же блестяще подтвердилось опытным путем. Часть бракованных кирпичей были оставлены для испытания временем, в восемнадцатом веке кирпич считался годным, если пролежав на улице не менее полугода, он не рассыпался и не приходил в негодность, но большая часть была отправлена на завод.

Первая партия шамотного кирпича, полученная не по сокращенной технологии, ожидалась в конце сентября, а пока полученный кирпич решено было использовать в кузнице и на самих кирпичных заводах.

Кирпичное производство на заводе было аналогично, только немного быстрее, все-таки рабочих было здесь поболее. Глина, годной для кирпичного производства, на берегах Уса и реки Терешкина, Яков нашел в достаточном количестве. На заводе мы так же сначала начали производство по ускоренной технологии. Полученный красный керамический кирпич по своему качеству вполне нас устроил.

Параллельно всем работам в цехах завода потихоньку мы строили сам завод. Естественно все пока было из дерева. Печи, горны и все подобное мы первоначально делали из камня. Первые партии кирпича были тут же использованы в кузнечном и стекольном цехах.

Петр Сергеевич сразу же занялся созданием инструментального цеха. Целый день он колдовал над планом и поздним вечером пригласил меня ознакомиться со своим творением. Даже беглого взгляда мне было достаточно что бы понять, что наши беседы не прошли даром. У меня даже дух перехватило, как Петр Сергеевич четко расписал план создания универсального токарного станка. Над будущим приоритетом господ-англичан нависла реальнейшая угроза. И мало того, Петр Сергеевич в своих планах предусмотрел привод станков от паровой машины!

— Петр Сергеевич, вы я смотрю так уверены, что нам удастся построить паровую машину, что другой постоянный привод даже не рассматриваете. Ползунов строил свою машину несколько лет, а вы планируете через полгода иметь работающий экземпляр, — с нескрываем удивлением спросил я.

— Так ведь нам проще работать. Мы, вернее вы, — наклон головы в мою сторону, — знаете что и как делать. А я реально знаю возможности наших кузнецов. Через месяц, максимум полтора, у нас будет вполне работающий токарный станок. Еще до морозов, использую водяной привод, мы изготовим многие нужные нам детали. Это ускорит нашу работу. И месяца через четыре начнем монтаж машины.

Главным помощником Петра Сергеевича был дедушка Фома. Как только были произведены первые партии кирпича, он переключился на создание инструментального цеха. А главным кирпичных дел мастером на заводе стал родной брат Кондрата Тимофеева, Емельян. Он быстро осваивал премудрости кирпичного дела и Фома Васильевич ограничивался общим контролем.

Две недели назад на заводе начала работать техническая школа. Первой целью было обучить всех неграмотных заводчан читать, считать и писать. А затем начинать давать азы технических знаний. Директором школы я назначил Фому Васильевича, а учителями и преподавателями стали мы трое: Петр Сергеевич, Яков и я. Больше всего я занимался с кузнецами. Среди учеников я выделял четверых: Василия Ивановича Кузнецова, знания он впитывал как губка и тут же находил им практическое применение; заводского кузнеца Ферапонта Пучкова, который был просто кузнецом-универсалом 18 века, Ивана Подкову, который оказался просто гением кузнечного дела и его брата Лаврентия.

В один из дней я поручил им изготовить два штангенциркуля и утром вчерашнего дня кузнецы торжественно вручили мне два новеньких штангенциркуля. Они практически ничем не отличались от привычных мне приборов двадцатого века. Один прибор остался на заводе, другой поступил в мою личную собственность.

Брату Ивана Лаврентию было тридцать лет, он был на десять лет моложе. У него был детский церебральный паралич и он самостоятельно почти не ходил. В раннем детстве они остались без матери, но Иван сумел в одиночку выходить брата. Очень рано выяснилось, что он потрясающе умен и у него золотые руки. К двадцати годам Лаврентий уже считался лучшим часовщиком Киева и окрестностей. В семейной жизни братья были несчастливы, жена Ивана умерла молодой и бездетный, а Лаврентий просто совершенно не интересовался женщинами. Пять лет назад братья перебрались в Тобольск и стали работать там на Оружейном дворе. Но три месяца назад их внезапно схватили и заковали в железо, а потом они оказались в ногах у Савелия Петрова. Причина этого несчастья была им неизвестна. Чуть ли не весь переход до Уса Иван нес брата на себе, благо здоровье ему позволяло.

Лаврентий был для нас просто находкой, даром небес. Он был действительно гениальным часовых дел мастером и не только часовых.

Глава 19

Итак в последний день лета тридцать первого августа я собирался возвращаться в Усинск с нашего завода. Около полудня я тронулся в путь. Сопровождали меня как всегда двое: Митрофан и крыловский кучер Прохор, отданный много лет в солдаты.

После беседы с иеромонахом я призвал его к себе и допросил с пристрастием. Прохор с плачем упал мне в ноги:

— Прости меня, князюшка, убогого, что не смог уберечь тебя и твоих родителей. Тати те, ударили меня по голове и я упал на землю без памяти. Они видать решили, что меня порешили, как и других. Очнулся, кругом мертвые лежат: ваши батюшка с матушкой, батюшкин денщик, ваша мамка. А вас нету, только пустая люлька. Не виноват я, ваша светлость …

— Встань, Прохор, — товарищ Нострадамус безапелляционно говорил мне, что Прохор не врет, — об этом ты мне как нибудь потом расскажешь, — Прохор встал, а я продолжил после небольшой паузы. — Ты уверен, что я князь Крылов?