Бедная Настя. Книга 7. Как Феникс из пепла - Елена Езерская

— Однако Аня права, — задумчиво возразила ей Лиза, — обвинения в безумии еще не доказывают того, что самозванец — не сын барона Корфа. Андрей Платонович и здесь все продумал: любой адвокат скажет вам, что молодой человек просто не знал своего настоящего имени, равно как не знали его и возможная невеста, и лечившие его врачи.

— Где же тогда выход? — почти рассердилась горячая на эмоции Репнина.

— Там, где я уже сказала, — надо найти семью Забалуева, а точнее — его жену, мать нашего самозванца, — промолвила Анна, и все немедленно воззрились на нее. — Да, да! Что-то подсказывает мне: никакая мать, если, конечно, она не холодная и расчетливая интриганка, не позволит вот так отнять у себя сына, выдав его за чужого дитя, к тому же давно почившего в бозе.

— Ты думаешь, — недоверчиво прищурилась Наташа, — эта женщина ничего не знает о проделках своего мужа?

— Скорее всего, дело именно так и обстоит, — задумчиво промолвила Лиза. — Если мне не изменяет память, то Андрей Платонович и прежде держал свою настоящую супругу в совершенном неведении относительно своих дел. Еще до того, как я увидела ее и познакомилась с нею, то была полна решимости устроить ей громкое и публичное разоблачение. Однако, пообщавшись с этой милой и глубоко несчастной женщиной, я поняла, что она не имеет никакого отношения к гнусным интригам своего мерзкого супруга. Все ее печали и заботы были о детях — как их прокормить и воспитать. И я тогда искренне пожалела эту женщину и не сказала ничего, что могло бы расстроить или унизить ее. Она этого не заслужила.

— В отличие от своего муженька, — хмыкнула Наташа. — Но можем ли мы знать, жива она еще и где находится сейчас?

— Думаю, мы должны использовать в этом случае тактику самого Забалуева, — сказала Анна. — Мы продолжим следить за домом у кофейни, где его видели, и за «бароном» — если он после того, что я открыла ему, не бросится к своему, как убедил его Забалуев, «опекуну» за объяснениями и не приведет нас таким образом к нему, то, возможно, «барон» захочет узнать правду у женщины, которую от рождения считал своей матерью и о ком Забалуев зародил в нем сомнение в праве называться таковой…

— Но есть и более простой ход, — остановила ее Лиза. — Нам стоит поехать в тот городок в соседнем с Двугорским уезде, где когда-то мы с Мишей и нашли следы Забалуева. Непохоже, чтобы он был расположен к тому, чтобы повсюду возить за собой свою семью.

— Но кроме вас с князем никто там не бывал и ту женщину никогда в глаза не видел, — отчего-то заволновалась Анна, с тяжелым предчувствием взглянув на сестру.

— Да, — кивнула Лиза. — Так что, хотите вы того или нет, но я должна буду отравиться туда, чтобы еще раз встретиться с этой женщиной и уговорить ее помочь нам. И если сердце ее не настолько оледенело, как у ее супруга; то она захочет спасти своего сына от бесчестия и позора.

— И от тюрьмы, — кивнула Анна, завершая ее мысль, — ведь, если мы докажем, что все случившееся придумано и подстроено Забалуевым, «барона» не станут арестовывать, а в худшем случае — он на некоторое время опять вернется в ту клинику, где уже находился на излечении прежде.

— Именно так! — воскликнула Лиза, обрадованная, что сестра поняла ее.

— Однако у этого предложения есть одно и совсем не маленькое «но», — вздохнула Анна. — Ты не можешь никуда ехать, ни одна, ни в компании. Ты слишком слаба для этого. И ни я, ни кто-либо еще в этом доме не возьмет на себя ответственность рисковать твоим здоровьем. Впрочем… ты можешь рассказать мне, где она жила, и мы с Никитой отправимся в тот городок, чтобы попытаться разыскать ее.

— Вы не понимаете! — От обиды Лиза даже порозовела и закашлялась. — Это я говорила с нею, меня она видела и вспомнит, а значит — быстрее поверит. Если она все еще живет там, то лишь я могу найти ее дом и достучаться до ее сердца.

— Исключено! — железным тоном заявила Репнина. — Я согласна с Анастасией — твое место в этой комнате, и — никаких возражений. И поступим мы так — ты подробно расскажешь Никите все, что помнишь о той поездке с Михаилом, а потом мы с Анастасией решим — кто из нас и куда отправится. И — все!

— Но я не могу вот так сразу, — растерянно прошептала Лиза, — мне потребуется время для того, чтобы припомнить все детали.

— Вот и хорошо, — кивнула Наташа, — у тебя есть еще до утра время. А пока — полагаю, всем пора отдыхать. Завтра же мы начинаем свое выступление. Уверена, это будет последний, решающий бой, который мы дадим этому проходимцу Забалуеву.

— Настя, не уходи. — Лиза вдруг потянулась рукою, чтобы остановить Анну, собиравшуюся было уйти вместе со всеми. — Я так давно тебя не видела, я так волновалась за тебя, и мне так много хочется тебе сказать.

— Конечно, я еще посижу с тобой, — улыбнулась Анна, давая жестом понять остальным, чтобы их оставили наедине, и со словами «О чем ты хотела говорить со мной?» обернулась к Лизе, когда все ушли.

— Скажи, Анечка, — после непродолжительной паузы обратилась к ней та, — скажи, когда во время твоих приключений ты задумывалась над тем, что станется с твоими детьми, если ни ты, ни Владимир не вернутся к ним, видела ли ты для себя того, кому хотела бы доверить их жизнь и судьбу?

— Когда я встретила в Константинополе Соню, и она рассказала мне, что ее высочество оказала мне честь заботой о Ванечке и Катюше, я была этой новостью очень горда, — призналась Анна, — но и прежде я полагала лишь одно: вы с Мишей — моя единственная надежда. Вам и только вам я доверила бы будущее своих детей.

— Я знала это! — с жаром воскликнула Лиза. — И я поступила бы точно так же!

— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Анна, и сердце ее сжалось от опасного предчувствия.

— Милая моя, дорогая моя сестричка, — с убеждающим нажимом промолвила Лиза, — я не ведаю, как в дальнейшем сложится моя жизнь, сколько еще времени будет отведено мне Господом на этой земле, и потому я прошу тебя…

— О чем ты говоришь? — испуганно перебила ее Анна, но Лиза взглядом заставила ее умолкнуть.

— Я прошу тебя, — еще раз настойчиво повторила она, — я требую сейчас же дать мне клятву в том, что ты никогда в будущем не оставишь моих мальчиков и станешь им примерной матерью.

— Я не понимаю тебя, — побледнела Анна. — Ты говоришь загадками, и смысл их мне кажется ужасен!

— А ведь я когда-то сильно ревновала тебя, — светло и просто улыбнулась Лиза. — Да-да, я очень долго не могла смириться с тем, что прежде вы с Мишею были душевно близки… Я ревновала тебя и к Владимиру, но твои отношения с князем Репниным волновали меня значительно больше. Конечно, со временем эта тревога прошла, но лишь спустя много лет я, наконец-то, поверила в то, что чувство Михаила ко мне — иное, и оно в его душе предпочтительно к его увлечению тобой. Мы жили с ним душа в душу…

— Почему — жили?! — в голосе Анны послышалось заметное напряжение. — У вас еще все впереди!

— Этого не может знать никто, — спокойно покачала головою Лиза. — Но я говорю не об этом… Из всех своих близких я крепче всего привязана к тебе, и, даже когда я не знала, что ты — моя сестра, я ощущала это странное притяжение душ, которое на поверку оказалось голосом крови. Я первая признала тебя и полюбила так, как будто между нами никогда не стояла тень измены отца. Мне нравится твоя искренность и благородство, и раньше я замечала, что мы в этом похожи, и я благодарна судьбе за то, что она открыла нам наше родство.

— К чему ты клонишь, Лиза? — Анна была близка к отчаянию: этими словами сестра не на шутку встревожила ее.

— Поклянись мне, — торжественно произнесла Лиза, — если я умру, то ты станешь образцовой матерью моим детям.

— Обещаю, — горестно вздохнула Анна, — что, если с тобою что-нибудь случится, а я не хочу об этом ни думать, ни говорить, — обещаю, что всегда буду относиться к мальчикам с материнской теплотой и заботой.

— Нет, — покачала головою Лиза, — я прошу тебя о другом.

— Да о чем же! — в сердцах воскликнула Анна.

— Ты должна пообещать мне, что в случае моей кончины мальчики и Миша не останутся одни, — сказала Лиза. — Дай мне клятву, что вы с Мишей поженитесь, когда истечет срок траура, и наши дети, твои и мои, станут нашими общими детьми. Детьми Долгоруких-Корфов-Репниных.

— Ты не понимаешь, о чем просишь… — прошептала Анна, оцепенев от предложения сестры.

— Слава Богу, — грустно улыбнулась Лиза, — он еще не лишил меня здравого ума и трезвой памяти. А ты ко всему мною сказанному должна относиться серьезно, также серьезно, как отношусь к своим словам и я сама. Я много думала над этим после твоего возвращения, и весть о твоем исчезновении из церкви меня потрясла — я не хотела опять лишиться тебя. Но не только потому, что ты — моя сестра, а, прежде всего, из-за того, что ты — моя единственная надежда. И не смей меня перебивать!.. Я знаю, что, если меня не станет, Михаил не осмелится ввести в наш дом другую женщину, охраняя память обо мне. Но и я не могу позволить ему жить в одиночестве и растить мальчиков в печали о понесенной ими утрате. Я желаю, чтобы они не были лишены ни семейного счастья, ни домашнего очага, я не хочу, чтобы Михаил искал утешения на стороне, а наши сыновья привыкали к его отсутствию. А потому — лишь ваше соединение поможет им, равно как и тебе, избежать всего этого. Понимаю, что в эту мину ту ты считаешь мое предложение безумием, но — посуди сама: кто, как не любимая сестра, у которой есть общее с моим мужем прекрасное прошлое, может стать лучшей матерью моим детям, а Михаилу — женой? И, поверь, эта мысль не пришла мне в голову сейчас и случайно, я ночи напролет обдумывала сделанное мною тебе сегодня предложение. И я умоляю, нет — я настаиваю, чтобы ты немедленно дала мне ответ и сказала со всею определенностью — да! Поклянись, прошу тебя, пообещай, что исполнишь мою просьбу, какой бы странной и невыполнимой она тебе сейчас не казалась. Слышишь, отвечай мне, ты сделаешь так, как я прошу?