Страж Кодекса. Книга VIII - Илья Романов

— Вы не могли бы выделить мне часть ваших эликсиров?

Я задумался, но ненадолго, а затем ответил вопросом на вопрос:

— Тяжелое ранение может быть разным. Каково состояние этих людей?

Уловив, что я не сразу отказал, а проявил интерес, он начал вещать. И чем больше я его слушал, тем сильнее убеждался, что этот человек блаженный. Ему в пору в какой-нибудь гражданской больнице трудиться, а не в военном госпитале, где вокруг грязь, кровь, кишки и смерть. Понятно, что он желает спасти всех, кого может, но по его рассказу выходило, что часть пострадавших может обойтись и без эликсиров. Да, на них потратят больше времени и сил, но удастся сохранить Кровавые Слёзы, которые восполнять у меня пока что возможности нет. Они ограничены. Даже очень ограничены.

— Со всем к вам уважением, Мистер Доусон, но я не смогу выделить эликсиры на каждого, — невозмутимо произнёс я, отчего он вновь вздохнул и опустил плечи. — Неизвестно, что ждёт нас впереди, и тратить весь запас эликсиров, способных помочь и в бою, будет расточительством.

Ещё хотелось добавить про полезность этих людей, но я сдержал этот порыв. Это на свой Легион я тратил все силы и готов был отдать последнюю рубаху, но в иных ситуациях нужно было мыслить рационально. Отдать Кровавые Слёзы Абсолюту, который может принести много пользы, или обычному пехотинцу. Выбор очевиден, как бы жесток он ни был. Мы на войне, и сантиментам в ней места нет.

— Я понимаю, ваше благородие…

Он не проронил больше ни слова, ожидая моих дальнейших указаний, а я тем временем осмотрелся. Пусть мы и выиграли битву, но атмосфера смерти и отчаяния никуда не делась. Это читалось на лицах людей. Это чувствовалось в их эмоциях и душах.

— Предоставьте мне списки тех, кому в первую очередь необходима помощь. Не просто тяжёлые раны, с которыми вы справитесь и сами, а те, что требуют особых усилий и времени, — принял я решение, что казалось мне рациональным, но с учётом человечности. — Посмотрим, что можно сделать.

Роберт Доусон, мужчина, которому уже за пятьдесят и который спас не одну жизнь, улыбнулся. В его глазах вспыхнули благодарность и радость, какую увидишь только у ребёнка. Блаженный, да… Но, наверное, благодаря таким людям все остальные не упали в пучину отчаяния.

— Спасибо, ваше благородие! Спасибо! — начал он быстро-быстро кланяться. — Я всё сделаю! Сегодня всё предоставлю! Нет, займусь этим сейчас же!

И он убежал. А ведь, судя по мешкам под его глазами и осунувшемуся лицу, у него крайняя степень энергетического истощения.

Покачав головой, вновь пошёл в сторону, где развернулись силы моего рода.

Стоит признать, этот мир и эта жизнь частично меня изменили. Границы правильности и неправильности ведения войны размылись, что сказывается на решениях и приказах. Ранее я бы точно отказал Роберту. Жизни тех, кто исцелится, но не сразу встанет в строй и тех, кто продолжит держать клинок — имеют разное значение. Обрекая одних, ты можешь погубить других. Жестокость войны, но такова реальность, когда нужно защитить человечество.

Мои гвардейцы, не участвующие на данный момент в вылазке за стену, готовились и занимались своими делами. Чистили оружие, броню и доспехи. Сидели у костра, травили байки и восстанавливали силы. На моё появление они все встали и вытянулись, а когда я зашёл уже в «свою» личную палатку, то вернулись к своим занятиям.

Вообще в палаточном городке не было бы смысла, но большая часть зданий форта пострадали при прорыве. Жить в них можно, но я решил отказаться. Не хочу слушать сквозняки по ночам и наблюдать перед собой окровавленные стены. Палатка привычнее.

Первым делом снял доспехи, благо Бессмертные сделали их так, что помощь в этом не требуется. Внутренняя ткань поддоспешника вымокла, как и одежда под ним. Всё повесил сушиться, следом, оставшись полуголым, умылся и ополоснулся. Благодаря Барьеру Воды я вполне мог менять воду с грязной на чистую. Приведя себя в порядок, занялся доспехами. Благодаря Гибкому Барьеру они не пострадали, но следы крови и грязи все равно виднелись.

Вдали остался дым сражений,

Тяжёлый гул минувших дней…

Домой иду среди сомнений,

Но сердце тянет всё сильней…

Мой тихий голос расходился по палатке, пока руки на автомате очищали доспехи, протирая каждую часть от грязи и крови.

Тропой израненной, кровавой,

Я возвращаюсь в тихий свет…

Где дом стоит под крышей бравой,

Где ждёт родных тепло и мир…

Я затих и улыбнулся, вот только радости в этой улыбке не было. Атрей — командир второй центурии моего легиона, мой погибший сын, который перед лицом врага всегда был бодр и весел — так и не завершил свой труд. Эти слова я услышал перед походом на Славию, застав его за составлением стиха, а затем… мы отправились в свой последний поход во славу Кодекса. Да… помню, как он читал свои работы всем нам, нередко получая похвалу или дружеское подтрунивание.

— Хотел бы я снова увидеться с вами, — прошептал я, откладывая шлем и беря один из нарукавников.

— Если на то будет воля Кодекса, то вы встретитесь, брат Райнер, — раздался голос передо мной, а когда я поднял взгляд, то увидел и гостя.

Хранитель Кодекса предстал всё той же туманной фигурой, из-за очертания которой не поймёшь, кто стоит перед тобой.

Развернув нарукавник поудобнее и принявшись оттирать с него кровь, произнёс:

— Приветствую Хранителя.

Если ему и не понравилось то, что я не встал с раскладушки и продолжил чистить доспехи, то он никак этого не показал. Только кивнул, ну или обозначил кивок.

— Ты смог одолеть Драгунов и забрал Малефикар, — заговорил он, наблюдая за моими действиями. — Но портал, что ты строишь, не откроется в миры Кодекса.

Я замер и медленно поднял взгляд, уставившись в Хранителя.

— Причина этого проста, — убрал он руки за спину или мне так показалось. — Этот мир находится слишком далеко, и мощности портала не хватит для открытия коридора. Ранее бы хватило, не уничтожь ты души Драгунов, но теперь нет.

— Значит, в портале больше нет нужды, — кивнул я.

— Будь это так, то это бы тебя остановило?

— Нет.

Туманная часть, где было лицо, слегка поплыла, и я будто заметил на лице Хранителя улыбку.

— Я знал, что ты так скажешь, брат Райнер. Путь в миры Кодекса всё ещё