Уровень Война - Вероника Мелан

Пустая комната, еще одна пустая комната, пустая голова. То и дело провожали одинокую, слоняющуюся по дому фигуру, внимательные карие собачьи глаза.

Куда ей приложить себя? Зачем? И как долго теперь ждать?

Не справившись с эмоциями, Ани опустилась на первое, попавшееся в гостиной кресло, прижала пальцы к глазам и неслышно заплакала.

— Это была дурацкая идея, Дэйн.

Халк Конрад, опершись локтями в колени, сидел в кресле, свесив сцепленные руки, и смотрел на собственные кулаки. Пятнадцать минут назад он вернулся с тренировки из здания Комиссии — тренировки, которую Дэйн пропустил — да так и не успел переодеться. Сидел в черной майке из специальной впитывающей ткани с логотипом «Хронотекс» и в тон ей черных штанах с прорезиненными наколенниками.

И теперь молчал.

Эльконто прождал его почти час, а теперь чувствовал себя несчастным и беспомощным — поганая смесь — смотрел на сенсора с тоской в глазах и ждал хотя бы одного-единственного обнадеживающего слова.

Да, он мудак, что послушал доктора и что оставил девчонку в доме, но ведь с этим еще можно что-то поделать? Можно?

— Я бы на это не пошел, знаешь… Побоялся, что она вспомнит не вовремя. Слишком большой риск.

— Да я знаю! Я ему говорил, отказывался. Но Стив все твердил, что таким образом я дам ей шанс пожить хотя бы чуть-чуть, перед тем, как она вспомнит. Что это поможет ей восстановиться.

— Так-то он прав. В целом. Но риск, так или иначе, слишком велик. Не знаю, почему ты согласился.

Надежда таяла, как истлевший свечной фитилек. Если кто и мог помочь, то это он, Халк — специалист по работе с памятью — единственный человек, помимо Лагерфельда, способный вмешиваться в мыслительные процессы мозга.

— Так вот почему ты тогда звонил…

— Да. Только не смог сказать.

— Я теперь понял.

Меньше всего Дэйн желал сдаваться, как не желал и оставлять ситуацию в текущем состоянии.

— Халк, заставь ее вспомнить, а после сотри ей все — всю Войны. Оставь только то, что было до нее…

— Не могу.

— Что?

Этот единственный слово-вопрос прозвучал так недоверчиво-обреченно, словно вылетел изо рта нищего, которому только что отказали в бесплатной еде из фургончика помощи неимущим. Нет, дорогой, еда закончилась и больше ее не будет. Так решила Комиссия — нечего кормить, вас, дармоедов, хватит.

— Почему не можешь?

— А ты не помнишь, что было пару лет назад?

— Нет. А что? Что было?

— Была ситуация, когда солдатам раздали взрывающиеся сетки-ловушки, помнишь?

— Слабо. Что-то припоминаю краем уха, но давно это было.

— Да, давно. Ты тогда работал с Реном над делом Ацетти — им нужен был снайпер. Тебя замещал Грин. Так вот тогда ко мне обратился Стивен, сказал, что морг ломится от трупов, что солдаты мрут, как мухи, а все потому, что один товарищ-повстанец — не помню теперь его фамилию, помню только, что до «Войны» он работал инженером-программистом — разобрался, как активировать сетку. И научил пару-тройку своих «сослуживцев». Сетка не должна была попасть в руки повстанцев, но попала. Никто не думал, что они разберутся, как с ней работать, но они разобрались, и «инструкция» от них могла разойтись со скоростью снежной бури всем остальным. И вот тогда Стив пришел ко мне и попросил, чтобы я прочистил мозги этому программисту и его товарищам — двум другим парням. Они собирались отловить их, усыпить и привезти наверх, чтобы я поработал. Потому что сеть в руках повстанцев стала слишком опасной игрушкой.

— И что? Ты поработал?

— Нет, вмешался Дрейк. Не знаю, каким образом он узнал о планах Лагерфельда, но он тогда пришел ко мне и объяснил одну вещь: воспоминания с Войны не подлежат коррекции — того требует программа общей системы, которая закидывает их на Войну. Сказал, что если даже я попытаюсь их тронуть, сработает защита, которая в лучшем случае выжжет мне сетчатку, а в худшем повредит мозг. Воспоминания о «Войне» нужны для того, чтобы после возвращения… э-э-э, пробуждения повстанца в нашем мире, система могла сохранить их ясность, а в дальнейшем помочь с формированием правильных решений. Мол, если они быстро потускнеют, то человек может решить, что это был всего лишь сон — обычный сон — ничего не поменять и заново провалиться на «Войну»…

— Да е%*№! твою за ногу налево! — Взревел Эльконто басом. — В гробу я видел его сложные системы, в печенке они уже сидят. Напридумывал, б%я!

— Согласен. Но есть то, что есть. Я могу заставить ее вспомнить — если очень осторожно, чтобы ненароком не залезть, куда не надо…

— А если залезешь, себе башку взорвешь?

— Типа того. Но стереть их не смогу в любом случае. Там только объяснять. Рассказывать ей все, что было и корректировать функцию мозга на выдачу этой информации, как и говорил Дрейк.

— И после этого она останется такой же моральной калекой, о которой говорил Стив.

— Да, большая вероятность.

Снайпер выругался так смачно, что у просунувшейся в щель рыжеволосой девушки отвисла челюсть.

— Дэйн!

— Прости, Шерин. Я тебя не видел.

Та хихикнула.

— Я и не знала, что ты умеешь так… трехэтажно.

— Я «небоскребно» умею, если надо.

У женщины Халка Конрада всегда наличествовало чувство юмора — отличное по мнению Дэйна качество.

— Я хотела спросить, может, вам чаю или кофе?

— Кофе. — Мягко ответил Халк. — И принеси нам, пожалуйста, бутылку бренди — плеснем туда пару капель. Ты ведь не на машине?

На вопросительный взгляд пронзительно серых глаз Дэйн покачала головой.

— Нет.

— Я отвезу тебя обратно.

Когда Шерин вышла из кабинета, мужчины посмотрели друг на друга.

— Дерьмовая у тебя ситуация, друг, и я тебе тут не помощник.

— Да, я понял.

— Так что, держись, больше тебе ничего не остается. Следи за ней в оба.

— Да я уже зае№%ся за ней следить!

Как только очередной рык Эльконто отразился от стен и затих, они оба автоматически посмотрели на дверь, но Шерин там не было. Дэйн понизил голос.

— Я каждую секунду слежу, знаешь, как это напряжно?

— Догадываюсь.

— Твоя хоть слепая была временно, но не тупая, а это большая разница.

— Твоя тоже не тупая. Просто беспамятная и ненавидит тебя.

— Она не моя!

— Смотри, невзначай может стать. Понравится, пока наивная, как ангелок, хрупкая и ничего не помнит.

— Типун тебе на язык! Не становись, как Стив!

— А что, он уже?

— Он эту роль и не бросал!

— Узнаю дока…

Вернулась Шерин, поставила на стол две чашки кофе, установила ровно между ними пузатую бутылку бренди. Улыбнулась на «спасибо» Халка, хотела, было, уйти, но почему-то прикусила губу и задумалась.