Покой - Вулф Джин Родман

– У меня было две. Тетя Оливия давно умерла – она была замужем за мистером Смартом. Тетя Арабелла все еще жива – она старушка. Тетя Белла – сестра моей матери, тетя Ви – сестра моего отца.

– Она была миссис Смарт? Тебе перепадут акции, когда дядя Джулиус сыграет в ящик?

– Он не разговаривал со мной с похорон тети, а Ви умерла двадцать пять лет назад. Разве я похож на мальчика-везунчика?

– Ну ладно, ты лучше объясни, кто такой Стюарт Блейн.

– Я же сказал – человек, который ухаживал за тетей Ви. Он владел банком – тем, который «Банк Кассионсвилла и Канакесси-Вэлли», не «Первым национальным». Полагаю, и сейчас владеет.

– Богатый, значит?

– В те времена был богат, да.

Аарон встал, изображая беспечность, и закрыл дверь кабинета.

– Расскажи мне о нем.

– Я рассказываю тебе истории о моей семье и наших друзьях с тех пор, как ты пришел в отдел. Я думал, тебя от них тошнит.

– Ты не упоминал Блейна, а если и упоминал, то я о нем забыл. Я серьезно, Ден.

Я поведал ему то немногое, что знал, он задумчиво кивнул и вышел из кабинета. В следующий раз, когда мы увиделись, он не упомянул об этом случае.

Примерно через неделю я приводил в порядок свой стол во время перерыва.

– Ты много читаешь, не так ли? – спросил Аарон.

– Люблю читать, – уточнил я. – А вот времени, увы, вечно не хватает.

– Сколько книг, по-твоему, ты читаешь в месяц?

На улице шел дождь, капли стекали по наружной стороне стеклопакета и скапливались на слишком плоском бетонном подоконнике; я не спешил уходить и сел на край стола.

– Около пяти. Случаются, конечно, и более удачные месяцы.

– Ты когда-нибудь заходил в папин магазин?

– Так это твой отец? Луи Голд с Малберри-стрит?

Аарон кивнул.

– Может быть, раз или два в месяц.

– Он предлагал тебе книги?

– Обычно он просто позволяет осмотреться. Я полагаю, он достанет для меня книгу, если я попрошу о чем-то особенном. Если оно у него есть.

– Я не об этом.

Я запер стол, надел пальто и внезапно вспомнил, что, когда мои отец и мать вернулись из Европы и вновь открыли высокий белый особняк, принадлежавший бабушке, самой важной переменой в жизни – как мне тогда казалось – стало то, что я больше не мог свободно бегать на улице в любую погоду, одетый, как мне заблагорассудится. Тетя Оливия никогда не поднимала шума из-за пальто, шляп и галош; моя мать – возможно, отчасти из-за угрызений совести за нашу долгую разлуку – поступала наоборот.

– Ден, ты когда-нибудь слышал о книге под названием «Любвеобильный легист»? Ее написала некая Аманда Рос.

Я покачал головой.

– Папа продал ее мистеру Стюарту Блейну за двести долларов.

– Должно быть, редкая книга.

– Наверное, – сказал Аарон.

– Порнография?

– Не знаю. Сомневаюсь. Выходит, ты про нее ничего не знаешь?

Я заверил его, что не знаю, взял зонтик и вышел в коридор, а потом, через боковую дверь, на грязную парковку. После смерти мамы я продал дом бабушки и с той поры жил один. Руководствуясь сам не знаю каким чутьем, я решил перед обедом заглянуть в библиотеку. В библиотечном каталоге не было книг Аманды Рос, зато нашлась ее биография – «О, редкая Аманда». Я пролистал книгу и узнал, что миссис Рос была эксцентричной викторианской романисткой со склонностью к аллитерации. В списке ее творений присутствовали «Ирен Иддесли», «Делина Делани» и «Дональд Дадли», а также две книги стихов – «Смрад созидания» и «Поэмы прокола». Никакого «Любвеобильного легиста».

– Могу я вам чем-нибудь помочь, сэр?

– Нет, – сказал я.

– У вас довольно потерянный вид. – Библиотекарша улыбнулась. – Но я вижу, вы нашли книгу.

– Читать не собираюсь, – сказал я и поставил томик на место.

Библиотекарша была довольно миловидной и стройной женщиной лет тридцати-тридцати пяти.

– Если понадобится помощь, я буду за стойкой администратора.

– Не хотел показаться грубым, – признался я, – просто редко читаю биографии.

– А что вы читаете?

– В основном художественную литературу и книги по истории.

– Тогда вам стоит попробовать биографический жанр. Кто-то сказал, что это единственная достоверная история, а я подозреваю, что большая часть биографий – вымысел как минимум наполовину. И они бывают довольно занимательны.

– По правде говоря, это меня угнетает. Я пришел сюда в поисках некоего старого романа под названием «Любвеобильный легист» – мне про него рассказали.

– Звучит как восемнадцатый век, хотя, если это роман, маловероятно…

– Девятнадцатый век.

– Вы заглядывали в картотеку?

– Его там нет.

– Знаете, мы можем одалживать книги из других библиотек. Существует центральный информационный центр, который принимает запросы и передает их в библиотеку, у которой книга в каталоге есть. Обычно это занимает около двух недель. Хотите, я сделаю заказ?

– Да, пожалуйста. – Я последовал за ней к стойке, и она написала на карточке: «Любвеобильный легист». Я уточнил: – Аманда Рос.

– Автор: Аманда Рос. А вас как зовут?

– Олден Вир.

– У вас есть библиотечный билет?

Я кивнул.

– Вы не часто здесь бываете, не так ли, мистер Вир? Кажется, я вас раньше не замечала.

– Обычно я предпочитаю владеть книгами, которые читаю.

– Ну, чувствуйте себя как дома. Мы, библиотека Кассионсвилла, заведение маленькое, но симпатичное. Раньше это был частный дом – полагаю, и так понятно по тому, как комнаты переходят друг в друга, хотя толос[59] на крыше может ввести в заблуждение.

– Знаю, – сказал я и, наверное, посмотрел вверх, потому что она продолжила говорить о куполообразной надстройке.

– Я никогда там не была, но в детстве такая штука мне бы очень понравилась. Даже не знаю, можно ли попасть в нее изнутри здания.

– Когда-то на чердаке был люк; его толкали шестом и прислоняли к краю отверстия старую лестницу. Верхняя сторона крышки люка – внутри храма – была выше пола на дюйм или около того и покрыта листовой медью для защиты от протечек. Я обычно забирался туда, чтобы посидеть на перилах, болтая ногами, и полюбоваться на бескрайнее небо.

И меня только что осенило: небо, должно быть, единственное, что осталось неизменным со времен моего детства. Где-то в доме есть лифт, который доставит меня на чердак, если только я действительно нахожусь в собственном доме, и этот офис, в котором я сейчас сижу, действительно представляет собой – но я надеюсь, что это не так – созданную Барри Мидом имитацию реальности. Через минуту я нажму кнопку интеркома и попрошу мисс Биркхед принести мне кофе.

– О чем вы думаете, мистер Вир? На мгновение у вас сделался очень рассеянный вид.

– Ничего. Это неважно.

– Номер телефона, пожалуйста. Чтобы мы могли позвонить вам, когда придет книга.

– Пять шесть два, семь ноль четыре один.

– Мне нужен ваш номер телефона.

– Я же…

– Сперва надо указать префикс – ну, вы в курсе. Наш номер здесь, в библиотеке – Элмвуд-четыре, пять-четыре, пять-четыре.

У нее был крупный рот, блестящие зубы и широкая заразительная улыбка.

– Простите, кажется, я перепутал номера. Правильный – Твинбрук-пять, четыре-шесть, семь-ноль. Не хотите ли поужинать со мной?

– Это очень мило с вашей стороны, мистер Вир, но, боюсь, я не смогу.

– Я только что понял, как давно я по-настоящему не разговаривал ни с кем, кроме друга на работе, и мне было очень приятно побеседовать с вами.

– Вы живете один?

– Да, у меня небольшая квартира. Вы готовите для кого-то ужин? Для матери? Кольца нет.

– Я в разводе, мистер Вир. Работаю до шести.

Я посмотрел на часы и с некоторым удивлением обнаружил, что они мои, но старые.

– Осталось всего сорок пять минут. Без проблем.

– Вы не сможете ждать здесь – мы закрываемся в половине шестого.

– Я буду снаружи, в своей машине.