Сказки Круговерти. Право уйти - Татьяна Устименко

Юноша совсем скис. За последние два дня его угораздило заключить абсолютно невыгодный договор с сомнительными перспективами, втравить в неприятности саму Смерть и вдобавок очутиться так далеко от дома, как никогда до этого. Эдан обхватил руками колени и уперся в них подбородком, глядя на потемневшие воды реки. Он до сих пор не понимал, с какой это радости Арьята с товарищами решили рискнуть и вытащить его из плена. Угодил-то он в него исключительно по собственной глупости и, чего уж себя выгораживать, – трусости. А сейчас, по размышлении над случившимся, ему стало стыдно. Из всех четверых он оказался самым неприспособленным и бестолковым – обузой. Но бросать Эдана посреди дороги, кажется, никто не собирался – это радовало. Может, все не так уж плохо и ошибки еще можно исправить? Он постарается сделать все, что в его силах…

Но пока на все попытки Арьяты как-то разговорить его Эдан виновато втягивал голову в плечи и отворачивался. Плюнув на это неблагодарное занятие, Смерть забралась на многострадальную кладку и, надергав кубышек, желтыми кляксами расцветивших гладкий зеленый ковер широких листьев, принялась плести венок, исподволь разглядывая сжавшегося в комок Эдана. Какой прок богам от этого мальчишки? Обычный, не слишком удачливый, с самой заурядной судьбой… Впрочем, теперь уже совсем без судьбы…

Арьята закрепила конец плетива и немедля нахлобучила венок на голову зазевавшегося Шири. Тот исподлобья уставился на свисавшие перед глазами цветы.

– Daeni… – прорычал он.

– Тебе идет желтый цвет, – хихикнула менестрель.

– Ага, чисто нимб, только арфы не хватает, – съязвила Иленка, выуживая из углей запеченную рыбу.

Невнятно ругаясь, Шири сорвал с себя венок и с яростью зашвырнул его в заросли рогоза.

– Ну, вот, – с наигранным огорчением вздохнула Арьята. – Я тут творила, старалась, можно сказать всю душу вложила, а ты… Эх, не цените вы меня. Вот умру, и будете плакать.

– Не будем, – мрачно фыркнул Поводырь. – Это бессмысленно… Так, ешьте бегом. Того и гляди хляби разверзнутся, а я мокнуть не охотник.

Девушки сноровисто растащили томившуюся на углях рыбу на два широких лопуха, изрядно перемазавшись сажей. Шири и глазом не успел моргнуть, как плоды его трудов исчезли в желудках изголодавшихся спутниц. Эдан, поначалу кривившийся и отнекивавшийся от такой еды, распробовав, тоже умял свою порцию за милую душу.

Но тут нахмурившееся небо решило, что хорошего помаленьку, и дало течь, мигом превратившись в мелкое решето, извергающее на землю еще не дождь, но весьма противную морось. Воздух, и так влажный, мигом наполнился противной тягучей сыростью, превратив посиделки у реки в особо извращенную пытку. Путешественникам ничего не оставалось, как забросать еще тлевшие угли и поспешить к городу в надежде укрыться.

Миновав старую лодочную станцию, и изрядно поплутав среди облупившихся домишек, стоявших у реки как попало, они выбрались на мост, чьи изъеденные временем бетонные опоры светили хищно торчавшей наружу арматурой. Дорога уводила вверх, расщепляясь через несколько сотен метров на тройку кривых тропок.

Раздорожье заставило их остановиться. Все три тропы выглядели одинаково нахоженными, все три вели в город. И, как назло, ни одного живого существа, которое могло бы просветить бедных промокших путников, какая же из трех ведет к ближайшему постоялому двору!

– Эх, путевой бы камень сюда, – мечтательно протянула Арьята, кутаясь в слишком большой для нее плащ Поводыря.

– Ага, – фыркнул Шири, отбросив за плечи влажные пряди. Красные тесемки, оплетавшие челку, уже изрядно отсырели, сменив цвет на бордовый. – Направо пойдешь – шиш найдешь, налево пойдешь – проблем огребешь, прямо пойдешь – голову об камень ушибешь…

– Ну, шишей нам не надо, свои можем предложить, – усмехнулась Смерть.

– А налево тут некоторым вообще ходить противопоказано, – сварливо поддержала ее заклинательница.

– Значит, нам прямо, – решила Арьята. – Камня здесь все равно нет. Разве что дверью по лбу получим.

Стелившаяся под ноги средняя тропка, причудливо виляя, терялась меж густых, сожженных солнцем зарослей лебеды, амброзии и чертополоха. То тут, то там прорезали их высокие разлапистые осотины, в тонкой пелене мороси казавшиеся причудливыми скелетами-молохами. Проглядывавшие грязно-белыми пятнами цветы дурмана вливали в сырой воздух свой ядовито-приторный аромат. Тропа вильнула еще раз и, обогнув до неприличия разросшиеся кусты бузины, уперлась в кладбищенскую ограду. В старой, давно не беленой бетонной панели зиял изрядный пролом, справа от которого горой высились выгоревшие венки, вялый бурьян, обломки проржавевших оградок и гнилые деревянные кресты. Видно, ушлые горожане нарочно проделали дыру в стене, дабы не обременять себя при выносе мусора, убранного с могил, а заодно использовали пролом как заднюю калитку. Тропа продолжалась и по ту сторону дыры, уводя вглубь кладбища и вливаясь в главную аллею. Переглянувшись с Поводырем и невыразительно пожав плечами, Арьята полезла в пролом, бросив через плечо:

– Добро пожаловать ко мне в гости.

Кладбище было старым. Вековые деревья разлапистыми пауками высились над могилами. Кое-где толстые искривленные корни выпирали наружу, перекосив, а то и вовсе перевернув тяжелые надгробия. Вдоль главной аллеи могилы были вычищены, посыпаны песочком и усажены чернобрывцами, веселыми ребятами и львиным зевом, но стоило свернуть на узкие тропы и углубиться в юдоль скорби, как ухоженность сходила на нет уже за вторым рядом могил. Проржавевшие, перекосившиеся оградки, покрытые мхом и лишайником, изъеденные водой и ветрами надгробия, местами совсем невидимые из-за разросшегося бурьяна. Судя по цифрам, выбитым на мраморных и гранитных плитах, хоронить здесь перестали еще до Войны Двух Миров. Высокие мрачные ели скорбными стражами стояли у могил. Затянутое моросью кладбище казалось еще унылей и мрачнее, чем было.

Через несколько минут Шири заметил, что Иленка как-то подозрительно хлюпает носом.

– Чего? Простудилась уже? Daeni, поделись с нашей грозой демонов плащом. Для тебя одной он великоват, а вам вдвоем в самый раз.

Смерть приглашающе распахнула длинные черные полы.

– Не-е, – замотала головой Иленка. – Я не-е… не это… – девушка всхлипнула. – Я их всех слышу-у… Я не могу-у… – и заклинательница разревелась, стирая мокрыми руками текущие по щекам слезы.

– И нашла из-за чего реветь, – хмуро буркнул Эдан, догадавшийся, что несчастная телепатка слышит тот же самый плачущий шепоток душ, который днем раньше его самого едва не довел до ручки.

– Чья бы корова мычала, – язвительно одернул его Поводырь. – Повезло дурню, что daeni прикрывает, а то я бы на тебя посмотрел.