Темные пространства - Владимир Горбачев

Бывает, правда, что в состоянии полного углубления, напряжения всех сил избранный теряет контроль над собственным телом и может бессознательно — как бы дублируя мысленные, душевные усилия — сделать несколько шагов. Если в это время он находится на краю глубокой расщелины или трясины… Но я не раз предупреждал их об этой опасности, и поэтому каждый выбрал себе удобную площадку для занятий, где можно ничего не опасаться. Несколько шагов — не несколько сот метров, и все же я распорядился, чтобы обследовали все обрывы и болота неподалеку от того места, где занимался Эрик.

Пока никто не высказал одной догадки, крайне простой. Она не высказана, но я чувствую, как она вызревает в голове Марио, а у Гюнтера уже готова сорваться с языка. Не решил ли Скиннер покинуть нас? Сбежать? Раствориться в миллионах обычных человеческих существ, смертных, как гусеницы или лягушки, и столь же беспечных. А потом, когда мы забудем о нем, самому стать Учителем, предводителем какой-нибудь дурацкой общины, быть окруженным всеобщим преклонением. Умений, которыми он владеет, для этого достаточно.

Когда я начинаю думать об этом, все мои страхи, сомнения, неудачи, моя старость, слабость — вся моя человеческая дрянь наваливается на меня. Я вспоминаю о том, чего так и не достиг (и уже не достигну), о досадных промахах, как с этим дурачком, взятом из Китежа. Столько возни, столько сил вложено — и все впустую! И еще я отчетливо сознаю, что перед каждым из них стоит этот соблазн, у каждого есть выбор: продолжить мучительный путь наверх — или бросить все и предпочесть полную удовольствий жизнь на равнине. Что, если в одно прекрасное утро я проснусь — и никого?.. Чертово наваждение, оно так отчетливо стоит перед моими глазами! Проклятый Скиннер! Угораздило его пропасть именно теперь, когда Гюнтер избавил нас от этой ищейки, что-то разнюхавшей, когда, после опыта в Китеже (пусть не во всем удачного, согласен), перед нами открылось новое поле деятельности! Почему именно сейчас?!

Одно меня утешает — даже те, кто в душе допускает возможность бегства этого мерзавца, не придают этому такого значения, как я. Гюнтер неохотно участвует в поисках пропавшего, и как только я оказываюсь поблизости, стремится продолжить обсуждение плана операции. К нему тут же присоединяется Альдо, и они вновь вступают в полемику. Альдо, как истинного южанина, тянет в теплые края — возможно, именно поэтому он так настаивает на индонезийском варианте. Гюнтер с презрением относится к азиатам и предлагает один из островов Балтики. Преимущество плана Альдо в том, что в Индонезии мы наряду с материалом (будем надеяться, что он окажется обширнее и качественнее китежского) получим и отличную базу. Целый остров! Какая дерзкая идея! Впрочем, опыт Китежа убеждает, что нам многое по силам. Надо отдать должное Альдо, он проделал большую работу: готовы карты, схемы, разработан весь план операции. Гюнтер этим похвастаться не может, кроме того, он вынужден признать, что в качестве базы выбранный им остров использовать не удастся — слишком велика здесь плотность морских и воздушных линий, а значит, слишком много сил придется тратить на поддержание защитного экрана. Главным аргументом Гюнтера является качество возможного «улова». Когда я слушаю их спор, я забываю о Скиннере. Мы еще живы, вы еще услышите о нас!

Эрику удалось проникнуть в иной мир! Он пришел сегодня вечером, изможденный, едва живой от усталости. Привожу его рассказ целиком — он того заслуживает.

«В тот день я занимался обычными упражнениями с полями. Создав темное пространство, я начал моделировать его различным образом. Мне все удавалось, и я стал увеличивать мощность поля. Внезапно я почувствовал удар, словно прикоснулся к высоковольтной шине. Темное пространство скачкообразно расширилось, охватив и то место, где я находился. Я стоял в полной темноте, оглушенный разрядом, голова кружилась, к горлу подступала тошнота. В этот момент я осознал, что больше не прикладываю никаких усилий для поддержания поля — оно существует само. Ни с кем из нас такого еще не было. Я не знал, как выйти из темного пространства, и растерялся. Тут я заметил впереди, чуть сбоку, слабо светящийся контур — словно за закрытой дверью горела неяркая лампочка. Я направился туда. По мере приближения темнота внутри контура рассеивалась, он уже не походил надверь — скорее на туман, клубящийся в отверстии пещеры, из которой мне предстояло выйти. Я сомневался, надо ли это делать, но у меня, в общем, не было выбора. Я еще помедлил возле отверстия (оно было как раз в мой рост), а затем шагнул в него.

В первую минуту мне показалось, что я благополучно вернулся обратно — помню, я даже вздохнул с облегчением. Я стоял на такой же каменистой площадке, на какой начинал свои опыты, вокруг так же возвышались скалы. Правда, они словно бы выросли и очертания их изменились. Еще меня поразило, как быстро прошло время: ведь я начал заниматься утром, а вышел в густые сумерки, озаряемые светом луны. Свет этот показался мне странным, и я стал искать луну. Когда я увидел ее, сердце мое сжалось: я понял, что со мной случилось нечто небывалое, хотя пока и не знал что. Багровый диск, висевший над горами, поражал своими размерами, а главное — его покрывала сетка ясно различимых линий, как на треснувшем, мо еще не развалившемся стекле.

Я недолго разглядывал это новое светило. Раздался стук камней, и я увидел приближавшееся ко мне чудовище. Голова гигантской игуаны, чешуя, прижатые к груди передние лапы — больше всего оно походило на доисторического ящера. Я бросился наутек. Бежать было тяжело, к моим ногам словно гири привязали. К тому же местность была слабо приспособлена для бега: путь то и дело преграждали трещины, скалы, огромные котловины… Преследователь уже настигал меня, я слышал за спиной его шаги. В отчаянии я полез на крутую скалу. К моему счастью, для чудовища она оказалась недоступной. Потоптавшись около подножия, оно удалилось, и я остался один.

Не знаю, сколько времени я провел там. Багровая луна скрылась, зато на другом краю небосклона показалось новое светило. Не знаю, можно ли назвать его солнцем: ржавого цвета диск давал света немногим больше, чем тусклый спутник. Я осторожно спустился со скалы и тут понял, что не знаю, в какой стороне находится отверстие, через которое я попал в этот мир, — ибо к тому времени я уже знал, что нахожусь не на Земле.

С этого момента я был занят тем, что искал выход. Я кружил вокруг скалы, стараясь не пропустить ни одного уголка, где могло бы располагаться отверстие. Дело осложнялось тем, что я понятия не имел, как оно должно выглядеть. Туманный овал? Пятно абсолютного мрака?Я ведь даже не успел оглянуться.

Мне приходило в голову, что можно попытаться построить темное пространство, проделать с ним те же операции, что и вначале, и ждать, когда появится отверстие. Но даже если оно и появится, то куда приведет ? А главное — у меня уже не было сил, чтобы сделать это. Я устал, замерз, страдал от голода и бессонницы. Спал я урывками все на той же скале, все время боясь свалиться с нее. Но сильнее всего меня мучила жажда. Воды там не было, только лед на дне трещин. Я топил его в ладонях и пил, преодолевая отвращение — вкус у воды был омерзительный. Однажды, отбив кусок льда, я лизнул его и ощутил ожог. Это была не вода, а какая-то дрянь, кислота или щелочь, не знаю. Я стал осторожнее.

Каким мрачным был этот мир! Ржавое светило не поднималось высоко над горизонтом и почти не давало тепла. Когда оно заходило, все погружалось в глубокий мрак. Тогда далеко за горизонтом я видел зарево. Оно то разгоралось, то потухало, словно за горами полыхал огромный костер.

Там не было никаких растений, вообще ничего живого. Я удивлялся, чем же питается напавший на меня ящер. Но потом понял чем. Там были люди! Да, люди. Правда, я видел их лишь однажды и притом с далекого расстояния, при моем приближении они скрылись; тем не менее уверен, что я не ошибся.

…На отверстие я наткнулся совершенно случайно, когда уже совсем отчаялся. Плохо помню, как вошел в него, как добрался до выхода. Кажется, последний отрезок пути я полз».

Что это за мир ? Планета возле одного из созвездий нашей Галактики ? А может, это иное воплощение Земли?Впрочем, так ли это важно сейчас? Положение этого мира во Вселенной, его происхождение, свойства — все это можно будет потом уточнить и тщательно исследовать. Главное состоит в том, что мы можем в него попасть. Только мы и никто другой! Перед нами открываются такие безграничные возможности, что голова кружится. Вот она, идеальная база — никому неизвестная, недоступная. Но не только база. Мы станем владыками этого мира, заселим его новым человечеством — человечеством избранных. С ящерами и аборигенами, которых видел Скиннер, мы справимся, я уверен.