Медиавирус - Николай Трой

Гораздо больше его заботил Аннигилятор. Он пользуется их помощью и поддержкой, их средствами, но надолго ли его хватит? Впрочем, и он только второстепенное дело. Сначала – задание.

Едва его группа покинула офис Интерпола Японии, Волошин дал приказ отключить все служебные приборы. Даже автомобили оставили под охраной уличных группировок в одном из злачных районов Токио. Уже на другом транспорте добрались до увеселительного дома «Кролик-Без-Кожи». Внутрь попали, естественно, через заднюю дверь.

Клуб формально принадлежал к числу публичных домов для иностранцев. В Кабуки-те таких полно. Совсем недавно здесь прошла очередная плановая проверка властей на предмет поиска наркотиков или нелегалов, но все, как и всегда, в «Кролике-Без-Кожи» было идеально. Отчасти из-за чистой совести номинального владельца, отчасти из-за огромного влияния настоящего владельца – известного в Японии политика. Как знал Волошин, этот же политик был очень большим должником его нового… нет, не Хозяина – шефа, босса, покровителя, что ли. Больше никаких Хозяев. Был один, теперь даже его имя выветрилось из памяти, хотя московские газеты по-прежнему муссировали его недавнюю деятельность то так, то сяк. Большие люди, как на распасах преферанса, шустро скидывали грешки на покойника.

Но то все прошлое. Теперь Волошин изменился.

Едва не погибнув когда-то, он все жилы рвал, чтобы выбраться. Думал, что не получится. Стая людей-пираний жадна до крови. Если пал один, будут жрать-жрать-жрать до тех пор, пока ничего не останется, пока последняя крошка не осядет в их желудках.

К счастью, Волошин никогда не помышлял о том, чтобы захватить место сюзерена. Служил самозабвенно, почти фанатично, но деньги и недвижимость не крал, не собирал тайных досье. Именно это и спасло бывшего Цепного Пса.

Однажды к нему в камеру, избитому в хлам, почти превратившемуся в кусок сырого мяса, вошли люди с оружием. Они сказали, что те, кто пытал его все это время, мертвы. А он – свободен.

Волошина вывезли из Москвы в Сибирь, продержали три месяца в специальной клинике. Позже оказалось, что здесь база одной из ЧВК[38], кои в современном мире стали чем-то вроде самураев при сюзеренах-корпорациях.

Пока срастались кости и заживали раны, Волошин выстраивал свою жизненную позицию заново. Тело вновь училось переносить физические нагрузки, а он выбирал себе новую роль. Когда в мышцы постепенно возвратилась прежняя злая сила, он сменил шкуру.

Потом к нему пришли. Люди в дорогих костюмах сообщили, что его желает видеть их начальник. И назвали фамилию другого Цепного Пса, хранившего покой своего Хозяина. Волошил знал из обоих.

Во время той первой короткой встречи ему сообщили, что Волошин может быть свободен. Его теперь ничто не держало. Пока он возвращался к жизни, смена приоритетов завершилась, и в Стае воцарился порядок. Еще ему сказали, что платой за спасение, чисто случайно совпавшее с интересами Хозяина, могут быть деньги, а может быть и верность. Навыки Волошина оценены по заслугам, он давно зарекомендовал себя. И теперь, если желает…

Волошин кивнул. Сказал, что желает.

Так началась его новая служба. Правда, теперь Хозяина у него не было и быть не могло. Никто не допустит его настолько близко после случившейся неудачи. Да и, строго говоря, Псом быть он перестал.

Вскоре Волошин получил под свое командование первых людей. Наемные отряды. Не «диких гусей», а вполне официальных Псов Войны. Практически на государственном уровне разрешенные маленькие армии.

Успех следовал за успехом.

Деньги, власть, влияние, уважение.

Упрямо работая на совесть, иначе не мог, Волошин быстро получил доступ и к иным сферам влияния. Одной из них стал доступ к полицейским структурам и – высшая степень доверия – Интерполу России.

А потом объявился Аннигилятор. Продемонстрировал свои возможности, отдав в руки Волошину одного из участников Internet Hate Machine. И новый Хозяин решил, что Аннигилятор может быть полезен…

Волошин поднял взгляд к потолку. Что там, наверху, за бетонными перекрытиями? Обитые атласом и шелком кабинеты, стилизованные под пыточные подвалы, или под школьные классы, или… Фантазии архитекторов удовольствия безграничны. Там клиенты давали себя пристегивать, корчились от извращенной боли под плетками, спали на ковриках. А здесь, в настоящих подвалах, его группа готовилась к атаке.

Водители настраивали оптическую маскировку на автомобилях, стрелки выбирали оружие, «железячники» в последний раз проверяли компьютерную технику.

Волошин наблюдал за своей группой. Все они – вышколенные и прошедшие огненные мясорубки бойцы. Сейчас в хладном спокойствии облачали тела в компьютеризированную броню. Кто-то грубо шутил по поводу ящиков на складе. Там, прямо рядом с их снарягой, латексные гардеробы, сиськастые и губастые уродцы, почему-то называемые секс-куклами, разноцветные члены в пластиковых упаковках. Шутнику ответили еще грубее, вызвав неровную дробь хохота. Чувство юмора у них было специфическое, сразу приходили на ум шутки патологоанатомов. Впрочем, у «отличников» по насильственному устранению людей и не могло быть иного.

Вообще, хороший знак – название публичного дома. Кажется, это отсылка к японским мифам. Мол, решил как-то один хитрый белый кролик перебраться с острова Оки в Инаба. А так как путь пролегал через Японское море, то для кролика это было тяжелое и невыполнимое путешествие. Но пушистый хитрец решился-таки обдурить и природу, и богов. Стал звать акул, предлагая померяться кланами. Кричал, будто акулы по численности никогда не сравнятся с ушастыми. Ну обиженные акулы и приплыли. Под предлогом пересчета плавников на «стрелке» кролик стал прыгать по акульим спинам, вслух озвучивая цифры. Так пересек море и допрыгал к Инаба. И, стоя уже на спине последней акулы, расхохотался, громко закричал: «Глупцы зубастые, вы мне нужны были только для того, чтобы я в Инаба прибыл!» Крикнул и уже хотел сигануть на берег, но последняя акула не сплоховала. Исхитрилась наглеца за белый и пушистый хвост цапнуть, да так, что с того вся шкура-то и слезла.

Мораль? Нечего языком трепать, когда еще стоишь на спине акулы.

Волошин усвоил этот урок. И название клуба – лишнее напоминание. А вот Internet Hate Machine, вполне ожидаемо, лишатся теперь кожи. Слишком много на себя взяли. Не по росту много.

– Шеф, – возник над ухом голос Новикова, – у нас новости.

Волошин обернулся. Вновь подумал о том, что его раздражает этот парень, изо всех сил выдерживающий образ «делового человека». И какого черта он поперся с ними? Сидел бы в Питере, исполнял бы мелкие поручения. Зачем им здесь, в боевой группе, – торгаш?

Впрочем, там, наверху, виднее.

– Что с-случилось?

– В порту Вакканай началась зачистка. Мундиры слетелись на приманку со всей помпой.

– И что?

Новиков изо всех сил пыжился изобразить деловитость, пытаясь не обращать внимания на лед в его тоне.

– Ицхак передает, что скоро операция подойдет к концу. Он готов убрать арха.

Волошин уронил, отворачиваясь:

– Вот т-тогда и расскажешь.

Забыв о Новикове, он подошел к группе. Компьютерщик тут же поднял голову:

– Шеф, пришла инфа по Дикарю.

– Что там?

– Аннигилятор прислал план этого места – Картонной крепости. Говорит, что Дикарь с девчонкой уже там.

«Далия Верникова, – вспомнил Волошин. – Хороший повод, чтобы навестить сучку, пудрившую мозги…»

– Хорошо. Начинаем.

Бойцы засуетились, проверяя ремни, с лязгом всаживая магазины в оружие. Пара звеньев под ревнивым взглядом «железячника» принялась перетаскивать в чрево внедорожников оборудование. Остальные рассаживались по местам.

Когда Волошин обвешивал тело терракотовыми пластинами брони, его разум был чист. Ледяной великан просто готовился к заданию.

Никакой мести, никакой злобы, никакой ярости.

К чему лишние нервы?

Все равно сегодня он всех убьет.

Глава 52

Палец, небо и дурак

Япония, Хоккайдо, Вакканай

Леонид знал, что его ждет в порту, но представить во всех красках случившееся не мог. Да и не старался. Но, впервые увидев настоящие лужи крови – не потеки, не пятна, а лужи, – едва не лишился сознания. Увиденная сцена вдруг показалась ирреальной, постановочными декорациями к фильму ужасов.

Площадка в окружении многоэтажных стен из блоков промышленных контейнеров, рухнувшие осветительные вышки, раздолбанные в хлам автомобили, обрушенный офис портового управляющего, уткнувшийся носом в асфальт вертолет. Плиты покрыты осколками пластика и хромированного металла. Под подошвами туфель хрустело стекло, со звоном откатывались латунные гильзы. В кусках мяса и брызгах крови сознание отчаянно не желало узнавать человеческие останки. И всюду кровь: лужи, пятна, потеки, брызги. Она везде! Сверкала при свете горящего остова вертолета, словно багрово-черная ртуть.