Мила 2.0 - Дебра Дриза

Максимальное давление: 2,07 МПа.

Красная надпись возникла неожиданно, и я сразу разжала руки, встряхнув их, как будто это могло помочь выкинуть из головы эти слова, этот голос. Такое давление могло оказаться смертоносным.

Холланд покачал головой, по его лицу блуждала слабая улыбка.

— Боюсь, в настоящее время это невозможно.

— Почему? Что вы с ней сделали? — На меня накинулись ужасные мысли: представилось, как мама лежит в темной камере где-то в подвалах этого комплекса, без сознания после пыток, и ее кровь стекает на пол.

— Ничего. Уверяю тебя, Николь чувствует себя прекрасно. Ты правда думаешь, что я готов причинить ей вред? Особенно когда я знаю, что она — лучший способ обеспечить твое содействие?

Его слова прозвучали достаточно безобидно, но их скрытый смысл от меня не ускользнул. Если я буду делать то, что скажет Холланд, мама будет в безопасности. Но если нет…

— Тогда когда? Когда это будет возможно? — Мое полное бессилие, отсутствие мамы — все это обрушилось на меня одновременно. Лишь от прихоти этого холодного, жестокого человека зависело, увижу ли я когда-нибудь маму. Когда я это осознала, мои глаза наполнились слезами беспомощности, несмотря на все упорные попытки сдержать их.

Холланд тяжело вздохнул и покачал головой.

— Черт, — тихо сказал он. Генерал снова извлек салфетку, от которой резко пахнуло спиртом, и тщательно протер руки. — Я так надеялся, что за время отсутствия твои эмоциональные реакции нейтрализуются, но уже вижу, что этого не случилось. Однако именно поэтому мы решили завести альтернативную — и улучшенную — версию.

Альтернативная версия. Даже моему супермозгу понадобилось на долю секунды больше времени, чтобы обработать эту информацию.

— Что вы имеете в виду? — Я точно знала, что он имел в виду, но очень, очень боялась в это верить.

— Зачем отбрасывать результаты целой серии исследований из-за пары сбоев? Мы создали новую модель МИЛА. — Холланд положил салфетку обратно в карман и улыбнулся. Это была его первая искренняя улыбка за время нашего разговора.

Улыбка, которая, казалось, вытянула из меня последние силы.

— Вы хотите сказать, что существует еще одна версия… меня? — Мой голос понизился до шепота.

Холланд улыбнулся еще шире, из-за чего его мясистые щеки округлились, а четыре морщины, тянувшиеся от уголков глаз к вискам, стали глубже.

— Именно. Хочешь с ней познакомиться? Это модель без твоего переизбытка эмоционального мусора.

Он поднял голову к прямоугольному окну и кивнул кому-то. После чего развернулся лицом к двери, через которую вошла я.

Я уставилась туда же, все еще пытаясь осмыслить его слова. Через несколько мгновений в эту дверь войдет нечто — еще одна МИЛА.

Еще одна девушка, созданная на основе тех же самых технологий, что и я.

Вернее, не совсем тех же самых. У этой модели МИЛА не будет «переизбытка эмоционального мусора», как тактично выразился Холланд.

Мое поддельное сердце исступленно заколотилось, словно стремясь вырваться наружу. Я прижала руку к груди, ища утешение в этом стуке, таком человеческом, и стараясь подавить ощущение, что все это только пародия на настоящие чувства. За дверью послышался приглушенный звук шагов, за которым последовал сигнал, подтверждавший правильность введенного кода. Защелкал механизм замка.

Наконец дверь отъехала в сторону, и вошла девушка.

Одета она была, в общем-то, нормально: темно-серые спортивные штаны и белая футболка с длинным рукавом. Ну ладно, возможно, ее походка была немного слишком плавной. Ее движения были так грациозны, что ноги в кроссовках касались бетонного пола практически беззвучно.

Но не это вызвало у меня прилив ужаса. А ее рот, нижняя губа чуть шире верхней. Ее крепкое телосложение — скорее рабочей лошадки, чем чистокровной кобылицы. Разрез ее больших круглых глаз, таких же зеленых, как у меня. Холланд сказал «альтернативная версия», но, очевидно, на самом деле, речь шла об идентичном близнеце.

Я застыла на месте, не в состоянии ни убежать, ни отвернуться, хотя какая-то часть меня умоляла поступить именно так. Пока девушка неторопливо приближалась к нам, я не могла даже нервно сглотнуть. Я искала какой-нибудь отличительный признак, черту, хоть что-то, что было у нас разным. Не могла же она быть моей точной копией. Не могла.

Только в том-то и дело — она ей была. Во всем, что попадалось мне на глаза, не считая волос. После нашей тщетной попытки скрыться, изменив внешность, мои так и остались короткими, черными, в каком-то панковском стиле. Проведя кончиками пальцев по шее, я вдруг воспылала любовью к своей новой прическе. Благодаря ей мы, по крайней мере, не были полными клонами. Я заставила себя снова сосредоточиться на Другой Миле. В ней должно было быть что-то, какое-то отличие, которое непременно отыщется, если достаточно внимательно ее рассмотреть.

Мельком взглянув на девушку, Холланд полностью переключился на меня, изучая мое лицо своими хитрыми глазами и наслаждаясь мельчайшими нюансами моей реакции.

— Мила, позволь тебе представить твою, если угодно, сестру. Это МИЛА 3.0.

После этих слов Другая Мила, мой близнец, ожила, вежливо улыбнулась и протянула мне руку:

— Очень приятно наконец-то с тобой познакомиться, — сказала она приятным тоном.

Только ощущение было такое, как будто сказала это я. Потому что ее голос… ее голос тоже был моим.

Я вздрогнула, отступила подальше от этой жуткой штуковины. Глядя на нее, становилось гораздо труднее сохранять надежду на то, что я настоящая. Если бы это было правдой, ее существование было бы невозможно. Кроме того, если мы выглядели абсолютно одинаково, кто знал, что еще у нас было общего? В смысле, нас же создали в одной лаборатории. Означало ли это, что у нас совершенно одинаковое мышление, совершенно одинаковые взгляды на мир? А сейчас она что, читала мои мысли?

Даже узнав правду о своем происхождении, я и не думала подвергать сомнению свою индивидуальность. Я просто всегда знала, что я уникальна, своеобразна, как и любой другой человек. А теперь Холланд пытался лишить меня этого ложного впечатления при помощи своего нового творения… отнять у меня все, позволявшее мне верить, что я нечто большее, чем машина серийного производства, ничем не отличающаяся от соседки по конвейеру.

Девушка скользнула на шаг ближе, чтобы снова сократить расстояние между нами. Ее чересчур знакомая рука все еще маячила передо мной, в ожидании, что я ее пожму. Мысль о том, чтобы прикоснуться к ней, вызывала у меня отвращение. Какое будет ощущение — что я прикасаюсь к себе?

Памятуя о том, что за мной внимательно следит Холланд, я нерешительно протянула руку и сжала пальцы девушки в своих. Ее кожа была гладкой, умеренно теплой, нейтральной. Столько переживаний, а в итоге… ничего. Ни чувства связи, ни отвращения.

Как если бы я прикоснулась к любому другому человеку.

Другая Мила не проявила ни капли волнения по поводу моей внешности. Нашей внешности. Она просто отступила назад, встав сбоку от Холланда, и подняла взгляд на своего создателя, слегка нахмурив брови:

— А почему она мне не радуется?

Холланд потрепал ее по голове как послушную собаку:

— Не беспокойся, ты все сделала правильно.

Губы Милы Номер Три — я не хотела, не могла мысленно называть ее Другой Милой — растянулись в радостной улыбке. Мои губы. Я уставилась на нее с каким-то нездоровым интересом. Я и не знала, что у меня глаза так сощуриваются, когда я улыбаюсь.

Мгновение спустя улыбка исчезла. Номер Три просто стояла со спокойным выражением лица, а ее руки свободно висели по бокам. Как будто в ожидании следующей команды.

Когда Холланд снова похлопал ее по голове, по моей коже поползли мурашки.

— Она великолепна, правда? Три попытки ушло, но, по-моему, у нас наконец-то получилось.

Три попытки…

— Так была еще одна версия? — спросила я. Не вполне уверенная, что действительно хочу узнать ответ.

Улыбнувшись и даже слегка подскочив на месте от энтузиазма, Номер Три ответила:

— В первом прототипе устройства МИЛА было встроено в тысячу раз больше болевых рецепторов на квадратный сантиметр, чем в последующих версиях.

Под «последующими версиями» имелись в виду она и я. А что, тоже способ лишить нас индивидуальности.

— Дополнительные рецепторы гарантировали, что версию 1.0 не вычислят по аномально низкой болевой чувствительности, но из-за них она не прошла испытание пытками.

— Испытание пытками?

Номер Три посмотрела на меня и моргнула, один раз.

— В лаборатории моделируют сценарии пыток, чтобы выяснить, способны ли члены операции не выдать секретную информацию, если попадут в плен.