Ферма трупов - Патрисия Корнуэлл

— Крид мог узнать все о деле Эдди Хита из криминальных передач — в некоторых были подробные сюжеты.

— Как же, «в некоторых» — шумиху подняли на всю страну, — проворчал Марино.

— Ладно, пора ложиться, — сказала я.

— Ну, не буду мешать. — Марино поднялся со стула, глядя на нас обоих. — Вы уж простите, не хотел вас задерживать.

— Мне надоели твои намеки, — ответила я, закипая.

— Я, по-твоему, намекаю? Да я, черт побери, открытым текстом говорю, как оно есть.

— Давайте не будем, — спокойно сказал Уэсли.

— Нет, будем. — Усталость, стресс и выпитый скотч подогревали мою решимость. — Разберемся с этой проблемой раз и навсегда, пока мы здесь, раз она касается всех троих.

— Уж куда там, — бросил Марино. — Отношения тут только одни, и я до них никаким боком не касаюсь. А уж что я об них думаю — дело мое, имею право.

— Ты заранее уверен в своей правоте и только себя и слышишь! — яростно выкрикнула я. — Ведешь себя как тринадцатилетний мальчишка.

— Что за хрень ты несешь! — Лицо Марино потемнело.

— Твоя ревность, твой собственнический характер меня просто бесят.

— Ага, «ревность». Размечталась.

— Марино, какого черта? Ты хочешь, чтобы между нами все было кончено?

— А что, между нами что-то есть?

— Конечно, есть.

— Уже поздно, — примирительно сказал Уэсли. — Все устали, все немного не в себе. Кей, сейчас не время…

— Другого не будет, — отрезала я. — Марино, я, черт побери, о тебе же забочусь, но ты сам меня отталкиваешь. Оттого, что с тобой происходит, у меня волосы дыбом встают. Ты, по-моему, вообще не понимаешь, во что ввязываешься.

— А теперь послушай меня. — Пит взглянул на меня почти с ненавистью. — Не тебе меня учить. Во-первых, ни хрена ты не знаешь. А во-вторых, я по крайней мере в чужую койку не лезу.

— Хватит! — резко оборвал его Уэсли.

— Точно, хватит с меня, мать вашу! — Марино вылетел из номера, хлопнув дверью с такой силой, что слышно было на весь мотель.

— Господи! — выдохнула я. — Какой ужас.

— Он так взбесился, потому что ты его отвергла, Кей.

— Да не отвергала я его.

Уэсли возбужденно расхаживал по комнате.

— Я, конечно, знал, что он к тебе привязан, что все эти годы ты была ему небезразлична, но я и понятия не имел, что все настолько серьезно. Не мог и представить!

Я молчала, не зная, что сказать.

— Он ведь не идиот, ясно, что рано или поздно догадался бы. Мне и в голову не приходило, что он вот так отреагирует…

— Мне пора ложиться, — снова повторила я.

Я ненадолго заснула, но что-то меня разбудило, и сна как не бывало. Смотря в темноту, я думала о Марино и о том, что со мной творится. Меня почему-то совсем не волновало то, что у меня роман с женатым мужчиной. Я понимала, что Марино наши отношения с Уэсли задевают сверх всякой меры, но Пит никогда не вызывал у меня романтических чувств. Надо было как-то сказать ему об этом, однако я даже представить себе не могла подобный разговор.

Поднявшись в четыре, я уселась на холодной веранде и стала смотреть на звезды. Прямо над головой сиял ковш Большой Медведицы, и мне вспомнилось, как Люси совсем еще малышкой боялась, что из него польется вода, если долго под ним стоять. В памяти встала точеная фигурка и чудесные зеленые глаза моей племянницы… Я вспомнила, как Люси смотрела на Кэрри Гретхен. Этот взгляд не давал мне покоя. Все в последнее время шло как-то не так.

14

Люси лежала в общей палате, и сначала я прошла мимо, даже не узнав племянницу в таком виде — слипшиеся в сосульки, багрово-красные от крови волосы, вокруг глаз синяки. Она вытянулась на кровати и из-за лекарств находилась в полузабытьи. Я подошла к ней и взяла за руку.

— Люси?

Она чуть приоткрыла глаза.

— Привет, — вяло произнесла она.

— Как ты себя чувствуешь?

— Да ничего. Прости, тетя Кей. На чем ты добралась?

— Взяла машину напрокат.

— Какую?

— «Линкольн».

— И по-любому с подушками безопасности по обеим сторонам. — Она слабо улыбнулась.

— Люси, что с тобой произошло?

— Я помню только ресторан. А потом уже сразу приемный покой, и мне накладывают швы на голову.

— У тебя сотрясение мозга.

— Говорят, вроде бы я стукнулась головой о крышу, когда машина перевернулась. Мне так стыдно из-за твоего «бенца». — Ее глаза наполнились слезами.

— Только не переживай. Он того не стоит. Ты хоть что-нибудь помнишь о самой аварии?

Покачав головой, она потянулась за салфеткой.

— А об ужине, о том, как заезжала в оружейный магазин?

— Откуда ты знаешь? А, ну да. — Веки у нее тяжелели, и она едва не отключилась. — В ресторан я приехала в четыре.

— Ты с кем-то там встречалась?

— С другом. В семь отправилась сюда.

— Ты много выпила, — сказала я.

— Я как-то не заметила, что перебрала. Понятия не имею, почему я съехала с дороги, но, думаю, что-то случилось.

— Что ты имеешь в виду?

— Сама не знаю. Не могу вспомнить, но что-то такое было.

— А оружейный магазин? Ты помнишь, как заходила туда?

— Я не помню только, как уезжала.

— Люси, ты купила полуавтоматический пистолет тридцать восьмого калибра. Это ты помнишь?

— Я знаю, что за ним я туда и ездила.

— То есть ты не совсем трезвой поехала в оружейный магазин? Можешь объяснить, о чем ты вообще думала?

— Я не хотела оставаться у тебя дома одна, без защиты. Пит мне посоветовал этот пистолет.

— Марино? — изумленно спросила я.

— Да. Я ему на днях звонила. Он сказал, что мне нужен «зиг» и что покупать лучше всего в том магазине в Ганновере.

— Марино ведь сейчас в Северной Каролине, — заметила я.

— Ну и что? Я набрала ему на пейджер, и он мне перезвонил.

— У меня ведь есть дома оружие. Почему ты меня не спросила?

— Хотела свой собственный, я уже достаточно взрослая. — Глаза Люси закрылись сами собой.

Перед уходом я разыскала на этаже ее лечащего врача, совсем юнца. Он говорил со мной так, будто я была взволнованной тетушкой или мамашей, которая не отличает почек от печени. Я молча и не меняя выражения лица выслушала его отрывистые объяснения о том, что сотрясение — это, грубо говоря, повреждение мозга в результате сильного удара. Когда проходивший мимо студент, которого я как-то консультировала, поздоровался со мной, назвав мою фамилию, мой собеседник вспыхнул и сконфуженно умолк.

Из клиники я отправилась на работу, где не появлялась уже больше недели. На столе у меня царил сущий кошмар, я даже не думала, что все будет настолько ужасно. Следующие несколько часов я провела, разбирая накопившиеся бумаги и одновременно пытаясь связаться с полицейским, занимавшимся аварией Люси. Я оставила ему сообщение, а потом перезвонила Глории Лавинг.

— Удалось что-нибудь узнать? — спросила я.

— Надо же, мы разговариваем уже второй раз за неделю. Неужели нас снова отделяет только одна улица?

— Да. — Я не смогла удержаться от улыбки.

— Пока ничего, Кей, — сказала она. — Никаких записей о Мэри-Джо Стайнер, умершей в Калифорнии в результате СВДС. Сейчас пытаемся проверить несколько других кодов. А ты не можешь узнать дату и место смерти?

— Попробую уточнить, — пообещала я.

Я хотела набрать номер Денизы Стайнер, но кончилось все тем, что я просто сидела и смотрела на телефон. Когда я уже почти решилась, мне перезвонил Рид, тот самый сотрудник полиции штата, который был мне нужен.

— Не могли бы вы переслать мне по факсу отчет о происшествии? — попросила я.

— Вообще-то все это добро вам надо искать в ганноверском отделении.

— Насколько я поняла, авария произошла на Девяносто пятой, — заметила я. Федеральные автотрассы на всем их протяжении относятся к юрисдикции штатов.

— Сразу после меня подкатил Синклер и согласился подсобить немного. Я, как определил по номерам владельца, решил, что надо получше проверить информацию.

Странно, но до сих пор мне и в голову не приходило, что это обстоятельство может вызвать среди полицейских переполох.

— Подскажите, пожалуйста, имя Синклера, — обратилась я к нему.

— Вроде инициалы у него Э. Д.

Мне повезло — Эндрю Д. Синклер, которому я тут же позвонила, оказался на рабочем месте. Он сообщил мне, что Люси, управляя автомобилем на высокой скорости, стала участницей дорожного происшествия, не повлекшего повреждения иных транспортных средств. Происшествие имело место на южном отрезке Девяносто пятой автомагистрали непосредственно у северной границы округа Генрико.

— Насколько высокой была скорость?

— Семьдесят миль в час.

— А тормозной путь вы измеряли?

— Да, следы покрышек тянулись на тридцать два фута от места, где она начала экстренное торможение, и до съезда на обочину.