США после второй мировой войны: 1945 – 1971 - Говард Зинн

Женщина: «Да, нелегко быть негритянкой. Я приехала с Юга — из Кентукки, из долины реки Огайо, а здесь, даже когда выйдешь в воскресном платье, белые плюют на тебя».

В 60-х годах гнев черных вырвался не только на улицы городов, он также нашел свое выражение в искусстве и литературе — в воинственной поэзии Лероя Джонса, в прозе Элдриджа Кливера, написавшего книгу «Душа на льду», в речах Малколма Икса, в тех новых, откровенно смелых словах, которыми делились друг с другом негры по всей стране. В 1962 г. Джеймс Болдуин в своем произведении «В следующий раз быть пожару» сказал об этом так; «Это прошлое, прошлое негра, история виселиц, костров, пыток, кастрированных мужчин; задушенных в колыбели младенцев и изнасилованных женщин; унижений и смерти; страха, не дающего покоя ни днем ни ночью, страха, пронизывающего все тело до мозга костей; сомнений, достоин ли он того, чтобы жить на свете, если все вокруг твердят: нет, не достоин; скорби о своих женщинах, о своих родных, о своих детях, которым так нужна была его защита и которых он не мог защитить; гнева, ненависти и убийств; ненависти к белым, столь глубокой, что она зачастую оборачивалась против него самого и всего, что он имел; ненависти, делавшей его не способным ни на какую любовь, доверие или радость, — в этом прошлом, в этой бесконечной борьбе негра за становление, раскрытие и утверждение своего человеческого лица, своего «Я», несмотря на весь ужас, есть все же нечто прекрасное. Я чужд сентиментальности, говоря о страданиях — немного сказал о них, и довольно, — однако народ, не испытывающий страданий, никогда не сможет возвыситься, вырасти в собственных глазах и познать свою настоящую цену. Тот, кому изо дня в день приходится спасать свое человеческое лицо, свое «Я» из полыхающего огня людской жестокости, готовой вот-вот испепелить его, узнает, если переживет свое усилие и если не переживет, о самом себе и о человеческой жизни кое-что такое, чему его не смогла бы научить ни одна школа на свете и, уж конечно, ни одна церковь. Он сам для себя становится авторитетом, и этот авторитет непоколебим».

Сначала 70-х годов стало ясно, что действующего кредо либерализма, как и его риторики, недостаточно, чтобы развязать сложный узел отношений между черной и белой расами в Соединенных Штатах. Это действующее кредо делает упор на такого рода «прогресс», как несколько новых, но чисто формальных законов, как некоторые символические преподношения и назначения, как допуск черных к ритуальной процедуре выборов. Оно обходит стороной коренной вопрос — бедность негритянского населения, не видит напластований расизма в психологии американского народа, игнорирует непроходимую пропасть, лишающую черное население доступа к политической власти. Защита либеральной системой этого «прогресса» ведется хитро и искусно. Конечно, с течением времени негры преодолевали одну преграду за другой, и постепенно отменялись и рабство, и узаконенная сегрегация, и всевозможные ограничения избирательных прав.

И все же главная цель — достижение подлинного равноправия, завоевание негром звания человека — остается и поныне столь далекой, что ее еле видно. К 1970 г. американские негры только начали это понимать и вместе с тем усваивать один важный урок: фальшива сама идея либералов-реформистов, будто явится «кто-то», помимо черных, какой-нибудь белый реформатор, и решит все проблемы американских негров. Теперь негры, особенно молодежь, уже приходят к ясному пониманию самого важного принципа настоящей борьбы за демократию, а именно к сознанию того, что угнетенный народ, вступая на долгий путь, ведущий к его освобождению, может рассчитывать прежде всего лишь на собственные силы.

Глава 5. Правосудие

Теперь, когда мы проанализировали различные аспекты либерального кредо и показали, что даже «благороднейшие» из своих войн США на самом деле вели из самых низменных побуждений, что претензии на «глобальную ответственность» США предъявляли просто из алчности, что американская парламентская демократия держится на долларе и что достигнутый якобы «прогресс» в расовых отношениях означает не что иное, как попытку белых расистов установить свой диктат над черным народом, не следует ли нам думать, что есть один, последний оплот американского либерализма — конституционные права, — который остается незыблемым? В самом деле, свобода слова, свобода печати, свобода собраний, законность — все это выдается за уникальные достоинства американского общества, говорящие о его превосходстве над всеми другими системами. Однако в этой главе мы как раз и хотим доказать, что и этот последний оплот американского либерализма, подобно другим элементам либерального кредо, внушителен только в теории, а на самом деле очень ненадежен.

Многие американцы, возможно, согласятся, что временами конституционные права нарушались, как это было во время «крестовых походов» против «красных» и «иностранцев», устроенных министром юстиции Митчелом Палмером после первой мировой войны, или в 50-е годы, когда сенатор Джозеф Р. Маккарти затеял памятную всем «охоту на ведьм». Но то, скажут они, были временные отклонения, после которых все вновь приходило в «нормальное положение». Вслед за ущемлением прав в годы Маккарти, как гласит любой конформистский анализ послевоенного периода, наступило новое расширение американских свобод.

Бесспорно, в 60-х годах американцы начали с презрением отвергать маккартизм, и Верховный суд расширил процессуальные права. Но стоило «стрелке» гражданских свобод после лихорадочных качаний в годы маккартизма вернуться в нормальное положение, как она опять стала указывать на непреходящую историческую реальность: судебная система Соединенных Штатов как была, так и осталась пристрастной по отношению к беднякам, радикалам, инакомыслящим. Свобода выражения и правосудие по-прежнему были лишь ласкающими слух мифами. Дубинка полицейского и всемогущество доллара продолжали ограничивать конституционные права настолько эффективно, что богатство и власть имущие в Америке могли нисколько не бояться за свои привилегии. Да, Маккарти был разоблачен и отвергнут. Но как «новый курс» Рузвельта положил конец кризису, но не экономической эксплуатации, как Верховный суд США объявил незаконной расовую сегрегацию, а против расизма, как такового, был бессилен что-либо сделать, так и либерализм в послевоенных США нанес поражение только лично Маккарти, а не его принципам.

Американский либеральный капитализм обладает удивительным защитным механизмом, который до сих пор спасал его от крайностей. Этот механизм корректирует его форму, но не содержание. Историк Ричард Дриннон показал, что в политической сфере США считается аномалией, а что нормой. В 1955 г. некий Фармер пробрался в один из кабинетов Калифорнийского университета и открыл там стрельбу из дробовика, убив аспиранта и ранив преподавателя. Когда полицейские схватили его, он уверял, что его действия — это борьба против коммунизма. Его сочли шизофреником и отправили в сумасшедший дом. В то же самое время, подчеркивает Дриннон, правительство Соединенных Штатов в целях «сдерживания коммунизма» принялось наращивать запасы термоядерного оружия, способного уничтожить сотни миллионов людей. Фармера с его дробовиком признали сумасшедшим. Членов же правительства с их складами водородных бомб считают нормальными людьми.

Джозеф Маккарти был заурядным судьей в Висконсине, который преувеличивал свои заслуги во время второй мировой войны и в 1946 г., когда к власти пришла республиканская партия, был избран в сенат. Маккарти уже тогда обнаружил черты заядлого лжеца и беспардонного фальсификатора, которые окончательно утвердились за ним на более поздней стадии развития его политической карьеры. Будучи судьёй, он уничтожил часть одного судебного протокола, был в этом уличен, но верховный суд штата Висконсин тем не менее оправдал его. На выборах в сенат он всюду хвалился своими военными подвигами, преувеличивая их.

В начале 1950 г. Маккарти занялся вопросом о «коммунизме». То было время «холодной войны» и самого махрового антикоммунизма, и американская пресса была полна всяких историй о шпионаже и подрывной деятельности против США. Бывший служащий государственного департамента Олджер Хисс, которого еще до этого, в ходе сенсационных слушаний в комиссии палаты представителей по расследованию антиамериканской деятельности, обвинили в шпионаже, был признан виновным в даче ложных показаний, а руководители Коммунистической партии США были приговорены к различным срокам по обвинению в заговоре с целью насильственного свержения правительства.

Маккарти ринулся в первую атаку 9 февраля 1950 г., когда он выступил в женском республиканском клубе в Уилинге (штат Западная Виргиния). Говоря о якобы действующих в государственном департаменте коммунистах, Маккарти заявил, что «США имеют дело не просто со шпионами, которые за 30 сребреников крадут чертежи нового оружия, а с деятельностью, гораздо более опасной, поскольку она позволяет противнику контролировать политику США и руководить ею». Правда, это были не собственные слова Маккарти. Он почти слово в слово повторил то, что двумя неделями раньше сказал, выступая в палате представителей, член комиссии по расследованию антиамериканской деятельности конгрессмен Ричард Никсон.