Начинали мы на Славутиче... - Сергей Андрющенко

В этих боях хорошо зарекомендовал себя майор К. Г. Андриевский, но уже не в качестве оператора. Я уже рассказывал, что это был напористый, волевой, находчивый офицер. Он умел организовать и повести за собой людей. Раза два Андриевский, работая в частях, заменял в бою выбывших командиров и действовал при этом умело, решительно, инициативно. Он неоднократно просил меня перевести его на любую командирскую должность, и, когда встал вопрос о назначении командира в 1-й стрелковый полк 99-й дивизии, я предложил кандидатуру Андриевского. Генерал Сараев, лично знавший отважного оператора, поддержал меня, и комкор в конце концов тоже согласился. Накануне наступления Андриевский принял полк, и уже после первых боев было ясно, что мы не ошиблись, доверив ему ответственную командирскую должность.

Воины 1-го стрелкового полка, быстро продвигаясь по сильно заболоченной лесистой местности, только за день 16 июля отразили одиннадцать контратак врага. Каждый раз немцы бросали в бой свыше батальона пехоты и несколько САУ. Андриевский, находясь на наблюдательном пункте, тут же предпринимал ответные меры. Он быстро сосредоточивал огонь всех имеющихся в его распоряжении средств по контратакующим автоматчикам и отсекал их от самоходных установок, которые без прикрытия пехоты быстро уничтожались артиллерией. Неся потери, гитлеровцы неизменно откатывались назад. Полк продолжал наступление.

При подходе к Гуциско-Олеско случилось так, что большая группа фашистских автоматчиков, зайдя с фланга, прорвалась к штабу полка. Когда неподалеку раздался разрыв гранаты, Андриевский, схватив автомат, выскочил из дома, где располагался узел связи. Мгновенно оценив ситуацию, он собрал личный состав управления полка и вместе с начальником штаба организовал оборону. Они залегли в канаве и начали отстреливаться. На помощь подоспел расположенный неподалеку взвод противотанковых ружей под командованием лейтенанта Г. М. Беленко. Силы были, конечно, неравны. Но наши бойцы, воодушевляемые личным примером командира полка, не отступили ни на шаг. Недостаток активных штыков восполнялся их мужеством и стойкостью. На левом фланге, где стояли петеэровцы, дошло до рукопашной. Лейтенант Беленко со своими бойцами смело бросился на гитлеровцев и сам уничтожил четырех солдат.

Вскоре к штабу подоспели другие подразделения. Немцы были рассеяны, частично взяты в плен. Буквально через несколько дней генерал М. Ф. Григорович подписал наградные листы на К. Г. Андриевского и Г. М. Беленко, а вместе с ними и на командира взвода того же 1-го стрелкового полка младшего лейтенанта В. Я. Борисова, который в труднейшую минуту боя заменил раненого командира роты и добился успеха. Все получили награды: Андриевский — орден Красного Знамени, Беленко и Борисов — ордена Александра Невского.

15 июля гитлеровцы из района южнее Золочева нанесли сильный танковый удар по войскам 38-й армии и приостановили ее продвижение. Бои здесь приняли ожесточенный характер. На участке же 60-й армии, где 15-й и наш 23-й корпуса во взаимодействии с передовыми отрядами танкистов генерала П. С. Рыбалко уже имели определенный успех и пробили брешь в обороне немцев, по приказу командующего 1-м Украинским фронтом с промежутком в сутки были введены в прорыв обе танковые армии — 3-я и 4-я. Использование в сражении такой массы танков в очень узкой полосе при одновременном отражении сильных контратак противника на флангах является примером, свидетельствующим о большом полководческом искусстве маршала И. С. Конева. Танковые лавины двинулись по размытым прошедшими накануне грозовыми ливнями и простреливаемым противником дорогам. Они настойчиво рвались на оперативный простор.

Все эти дни на командном, а затем и на наблюдательном пунктах нашего корпуса находилось партийное руководство Львовской области во главе с первым секретарем обкома И. С. Грушецким. Мы, и особенно член Военного совета армии генерал В. П. Оленин и начальник политотдела корпуса полковник А. А. Орлов, проявляли о них постоянную заботу. Гости оказались непоседливыми. Им все хотелось видеть собственными глазами: и как наступают части, и как ведет себя противник. Для них на наблюдательном пункте оборудовали надежное укрытие. Тут уж пришлось как следует поработать корпусному инженеру Н. А. Перельштейну со своими саперами.

В тот период я лично познакомился с Иваном Самойловичем Грушецким, хотя мы все, разумеется, знали, что он был прежде членом Военного совета 2-го Украинского фронта. Грушецкий оказался человеком сердечным и отзывчивым. Потом мы с ним встречались во Львове, Раве-Русской, а еще позже, уже после войны, на Украине. И. С. Грушецкий был первым секретарем Волынского обкома КПУ, а я в тех местах служил. В 1974 году мы снова встретились с Иваном Самойловичем, уже председателем Президиума Верховного Совета УССР, на праздновании 30-летия освобождения Украины от немецко-фашистских захватчиков.

Разумеется, ни Грушецкий, ни другие работники обкома не сидели постоянно на командном пункте. По мере продвижения наших войск они выезжали в освобожденные города и села, создавали там вновь органы Советской власти, партийные комитеты, налаживали снабжение населения, организовывали идейно-политическую работу. Заново возрождались колхозы, совхозы; там, где можно было, пускались заводы, фабрики, начинали действовать профсоюзные, комсомольские и другие общественные организации. В освобожденных районах, таким образом, восстанавливался привычный советский уклад жизни.

С утра 17 июля разгорелись упорные бои за Опаки, Колтув. Гитлеровцы, боясь окружения, стягивали в эти районы большую часть своих сил. Из Брод сюда отходили части 8-й танковой и 454-й охранной пехотной дивизий. Частыми контратаками немцы стремились нащупать слабое место в наших боевых порядках и прорваться в юго-западном направлении. Мы потом подсчитали, что только за один день 17 июля таких контратак силой свыше батальона пехоты при поддержке 3–7 самоходно-артиллерийских установок было девятнадцать.

В связи с быстрым продвижением 15-го стрелкового корпуса фронт нашего наступления расширился до 20 километров. Между полками и батальонами образовались большие разрывы. Используя это, немцы выбросили во фланг 68-й гвардейской дивизии десант автоматчиков на бронетранспортерах с задачей приостановить наступление наших частей. Их удар приходился в стык между 1-м и 2-м батальонами 202-го гвардейского стрелкового полка.

Завязался жестокий бой. Комбат 1 капитан В. В. Каракулов, кавалер четырех боевых орденов, несколько раз поднимал своих бойцов в атаку. Не выдержав в рукопашной схватке, гитлеровцы откатились, но, собрав силы, контратаковали снова и снова.

Тяжело приходилось и воинам 2-го батальона. На левофланговую роту, в которой осталось не более двух десятков активных штыков, навалилось до полусотни фашистов. Один за другим падали сраженные бойцы, но остальные продолжали драться с еще большим упорством. Погибли все командиры взводов, был ранен ротный старший лейтенант И. К. Власенко, почти не осталось в строю сержантов, но красноармейцы продолжали драться.

Ценой больших потерь противнику удалось в конце концов потеснить наши подразделения в районе поселка Опаки и овладеть его юго-западной частью, а также остановить наше продвижение перед крупным поселком Колтув. Наши неоднократные попытки овладеть этим населенным пунктом потом успеха не имели.

Обстановка сложилась нелегкая. Гитлеровцы, чувствуя, как кольцо вокруг них сжимается, делали отчаянные усилия, чтобы вырваться из него. Нам же недоставало еще одного, последнего усилия: только взяв Колтув и Кругув, мы смогли бы выполнить поставленную задачу — завершить окружение бродской группировки противника. И комкор это прекрасно понимал. У него было редкое оперативно-тактическое чутье. В ходе боя генерал Григорович умел точно определить момент, когда нужно пускать в ход резервы. Вот и в тот раз, внимательно посмотрев на мою рабочую карту с нанесенными на ней последними данными о противнике, Михаил Фролович неожиданно сказал:

— Надо вводить триста пятьдесят девятую дивизию. Пора! Попробуем убедить в этом командующего.

Мы как раз ждали на наблюдательном пункте П. А. Курочкина. Из штаба армии сообщили, что он выехал к нам в корпус.

Командарм прибыл вечером. Григорович встретил его, доложил о положении дел и обратился в заключение к Курочкину с просьбой разрешить использовать 359-ю дивизию.

— Спешите, Михаил Фролович.

— Нет, товарищ командующий. У нас с противником сейчас фактическое равновесие сил. Его надо нарушить. И в нашу пользу, конечно!

— А вы попробуйте сманеврировать. Соберите кулак и бейте!

— Уже били, товарищ командующий. Не получается…

— Попробуйте еще раз. А резервная дивизия нам с вами может еще очень пригодиться.