Пьесы - Зот Тоболкин

Г о л о с а. Но, Чернушенька! Но, ведерница!

— Трогай, Зоренька, трогай! Ты теперь за Воронка.

— Возьми коврижку, Семен Саввич. Как притомится — отрежь ломоток. Да не вздумай стегать — обидится. Она у меня с норовом.

— У меня и кнута нет, Аннушка. А хлеб запас загодя.

— Может, затянем проголосную? Все же хлеб везем, главное свое рукоделье.

— Слова не песенные с языка рвутся.

— Полно, Васса, полно, подруженька! Начинай, а мы подтянем.

В а с с а (запевает).

«Прилетела птичка вещая,Она села на околенкуИ запела громким голосомТак, что сердце захолонуло.Говорю я птичке-пташечке:«Ты скажи, скажи, касаточка,С доброй вестью иль с недоброю?»Пташка крылышки расправила,В стекло клюнула, ударилаИ упала наземь камушком.Сердце горькое почуяло —С муженьком беда случилася:Видно, пуля ему вражескаПрострелила грудь его белую…»

Обоз удаляется. Бурмин выкручивает фонарь.

На улице.

К дому Калинкиных подходят  Ж д а н  и  Т и м о ф е й. Тимофей задумчиво, на ходу шлифует искусно вырезанную палочку. Ждан тревожно-счастлив.

Ж д а н. Перестань дуться, Тимка! Ну подрались, эка важность. Сам первый затеял.

Т и м о ф е й. Всю родню взбулгачил: поднялись с топорами. Надо было с пулеметами.

Ж д а н. И пулеметы возьмем, где нужно. Баловство кончилось, Тима. Драка серьезная предстоит.

Т и м о ф е й. Это верно, кончилось. (Рассмеялся.) А ты молодец! До Ворошилова достучался. Это ж надо!

Ж д а н. Маме не проговорись. Узнает — будет мне на орехи.

Т и м о ф е й. В твои ли годы материнской лозы бояться?

Ж д а н. Не лозы боюсь, обиды. (Уходит.)

Входит  Т о н я.

Т о н я. Ворота-то все еще не вымазаны. Что слово свое не держишь?

Т и м о ф е й. Поверила? Хмельной бахвалился. А во хмелю я резкий.

Т о н я. Ты и трезвый не пух.

Т и м о ф е й. Ругай, ругай — заслужил. Гнев остынет — скажи на прощанье словечко ласковое. Так скажи, без значения.

Т о н я. Призывают?

Т и м о ф е й (кивнув). Слово-то скажешь? Скажи, скажи! Во мне сразу сил прибавится.

Т о н я. Выдумщик ты! Ох какой выдумщик!

Т и м о ф е й. Голосок как есть жавороночий! Может, еще на словечко потратишься?

Т о н я. Выдумщик, право.

Т и м о ф е й. Пускай! Тебя-то я не выдумывал: живешь на свете совсем не моя, а все равно — живи, Антоша. Живи подольше.

Т о н я. И ты живым возвращайся, Тима.

Т и м о ф е й. Вернусь, вернусь. Я перед дедом твоим виноватый. Нагрубил, трость сломал. Знаешь, из-за кого злюсь на всю вашу породу… Ну что ж, у Стеши своя судьба. Может статься, счастливая. Пусть, пусть, порадуюсь. А деду палочку эту передай. Сам для него вырезал.

Т о н я. Ты славный, Тима. Ты очень славный. (Уходит.)

Во дворе  Т о н я,  Ж д а н.

Т о н я. Опередил ты меня.

Ж д а н. Тсс! Мама.

Входит  А н н а.

А н н а. Секретничаете?

Ж д а н. Ссоримся. Я сказку про войну написал. Антонина про любовь стихов требует.

А н н а. Войной и без сказок сыты. Вон она, на полстраны громыхает. А любви мало. В крови тонет любовь. Степанида где?

Ж д а н. Приданое шьет… племяннику. А может, племяннице. Мам, ты поласковей со Стешей-то, а?

А н н а. Опять учишь.

Т о н я. Ба-атюшки! У меня же коровы не доены!

А н н а. Подоила. И стойла прибрала. Все спешишь куда-то. Куда спешишь?

Т о н я. Кино про войну показывали. Думала, наших увижу.

А н н а. Не видала?

Т о н я. Один кавалерист ну прямо вылитый Федя!

Ж д а н. Обозналась. Федя в танковых служит.

А н н а. Кино-то будут еще крутить? Мне тоже не терпится поглядеть.

Т о н я. В Бигилу увезли.

А н н а. Час выкрою — сходим. Стихи-то читай. Давно не читывал.

Ж д а н.

«Вот, оставив густое поле,На котором взошла пшеница,Мать оставив в слезах горючих,В бой ушли с отцом сыновья…»

А н н а (тревожась). Помолчи-ка! Помолчи! Ушли, значит?.. А сколько их было?

Ж д а н. Во всякой сказке три сына…

А н н а. В глаза мне гляди! Гляди прямо! (Сама же первой отвела взгляд, боясь прочитать всю правду.) Дите ведь ты, Даня! Совсем дите!

Ж д а н. Я дочитаю, мама, ладно?

Анна закрыла лицо ладонями. От войны закрылась. А война лезет во все щели.

«Мать осталась. Осталось поле,Мирно всходами зеленея,Шелковистые ясные всходы,Словно волосы сыновей…»

А н н а. Жесток ты, сын! Жесток, бессердечен!

Ж д а н. Мама, мамочка! Родная моя!

А н н а. Ты же маленький у меня, Даня. Ты же крохотка…

За воротами  Т и м о ф е й  с  о т ц о м.

Е в с е й. Уходишь, значит? Один сын у отца, и того отнимают. Вот она, власть-то!

Т и м о ф е й. Своей волей иду. Силком не тащили.

Е в с е й. Пуля — не пчелка. А ты, слышь, в каптеры просись. Либо в лазарет санитаром. Там запах спертый, зато безопасно.

Т и м о ф е й. Нет, батя, нет. Это не по мне.

Е в с е й. Тогда вот что… тогда руку выставь — хоть одна пуля да клюнет в ладошку.

Т и м о ф е й. Я человеком родился! Человеком, а не гадом ползучим. И если выпадет — помру человеком.

Е в с е й. Чего вызверился? Волк о своей шкуре печется.

Т и м о ф е й. Не всяк… Погляди вокруг и увидишь: не всяк! Вон хоть Калинкиных возьми… Всей семьей ушли…

Е в с е й. Семьи-то убыло… Похоронку несу.

Т и м о ф е й. Похоронка? На кого?

Е в с е й. На самого… на Демида.

Т и м о ф е й. Стало быть, Ждан-то отцу на смену! Ты понял? Демид погиб, а на смену ему Данька. Вот это люди. (Уходит.)

Е в с е й. Ну беги, беги! Подставляй лоб пулям! Черви изгложут. (Плачет.)

Входит  К а т е р и н а.

К а т е р и н а. Эк тебя разрывает! И реветь-то по-человечески не научился. Что стряслось?

Е в с е й. Тебе что до меня, до проклятого? Всем вам — что? Живу — соринкой в глазу… вместо доброго слова — насмешки. Вместо пожатья руки — тумак… А еще люди! Какие вы люди?

К а т е р и н а. Не разоряйся! Рассусоливать с тобой некогда. Корова Анны в яр свалилась. Дорежешь?

Е в с е й. А что Семен? Он разве не в силах?

К а т е р и н а. Ушибся он… едва откачали.

Е в с е й. Ага, ушибся! Пущай не лезет. Пойду за ножиком. А ты что… ты знай: даром резать не стану.

К а т е р и н а (швыряет ему в лицо деньги). Нна тебе! Нна! Подавись, гнида, у людей горя не продохнуть, а он о деньгах… (Уходит.)

Е в с е й (собирая измятые рубли). И эта туда же: о деньгах… Я разве о деньгах? Эх вы!

Появился  Б у р м и н.

Б у р м и н. Что это ты над рублями ворожишь?

Е в с е й (подняв к нему заплаканное лицо). Думаю, вдруг они волшебные? Вдруг покой принесут?

Б у р м и н. Ну и как, не приносят?

Е в с е й. Где там! Обыкновенные рублики, бабой брошенные.

Б у р м и н. Измятый весь… ревел вроде? Вот смеху!

Е в с е й. Смеху — да, смеху много. Не смешно ли: сына единственного на фронт провожаю. До слез смешно!

Б у р м и н. Одобряю. Сын у тебя правильный парень. Очень даже правильный!

Е в с е й. Смерть-то как раз правильных и находит. Вон Демида и то настигла.

Б у р м и н. Чего буровишь? Демида… От Демида на днях письмо получили…

Е в с е й. То он писал. Теперь про него пишут. Вот: «смертью храбрых»… и так и дальше. Одиннадцать храбрых головы свои положили. Он двенадцатый.

Б у р м и н (взяв похоронку). Двенадцатый… Друг ведь мой задушевный! Сколь помню себя, все с ним… И голодали вместе и землю больную отхаживали… Даже девку одну любили… Двенадцатый… Дёма, корешок мой верный!

Е в с е й. Давай похоронку-то! Вручу, кому полагается.

Б у р м и н. Я сам вручу… Иди, я сам… Это я должен.

Е в с е й (уходя, бормочет). Корова ногу… хозяин пал… Счастливых-то нет на земле… Иль есть? Кто знает? Корова сломала… хозяин пал…

Во дворе Калинкиных.

С т е ш а,  А н н а,  Т о н я,  Ж д а н. Входит  Т и м о ф е й.

Ж д а н. Благослови, мама. И не сердись на меня.

А н н а. Бог благословит.

Т о н я. Дожились… К поезду не на чем отправить. Четыре лошади, и те в разгоне.

Т и м о ф е й. Пешком дотопаем.