Приказываю жить. Смерть (СИ) - Холлей Ниизла

Про себя хихикнула:

"Кто бы мне тогда… в моем мире… сказал, что я назову Славу — "родным мужчиной".. в рожу бы дала"!

И еще одна мысль зудела ядовитым шершнем — как там Клай с Дарханом!? Почему-то часть меня была уверена — с моими четвероногими друзьями — все отлично! Но я все равно за них переживаю!

… мне снились кошмары…

Во сне — супруги превращались в монстров — похожих на персонажей фильмов об Охотниках и Чужих. Они охотились за нами со Славой. Делили территорию с Брэном, ставшем похожим, почему-то, ка ожившую мумию. Драки… пожирание еще живых разумных… омерзительные черные ритуалы… бойня с ведьмами… И все в кошмарах хотели смерти моих нормальных детей, ради жизни проклятой дочки…

В себя пришла, обливаясь холодным потом и задыхаясь от духоты.

Я лежала в крошечном дупле, на боку, в позе эмбриона, закутанная в куртку Славы с головой, на подушке сухих иголочек-цветочков. И это было совсем не то дупло, в котором мы нашли Убежище.

"Где Слава?! Если он куда-то ушел, то в этом растительном море уже не сможет меня найти!"

Особо возиться не решилась.

***

Просто лежала и размышляла — что сейчас надо сделать. Пока я взвешивала варианты, пелена-мешаника иргилии заколыхалась, выпуская из своих объятий взъерошенного Славу.

Фуххх…!

А за ним ко мне прорвались Клай с Дарханом! Овчарка, как обычно, повел себя крайне эмоционально. Облизывая меня, поскуливая и порыкивая — он вился лохматой юлой и сообщал мне — насколько они с Дарханом переживали за меня и как соскучились.

Дархан же, величественно позволил овчарке "выговориться". А потом, степенно подошел и бесшумно ворча, так что ощущались лишь вибрации — положил неподъемную голову на колени.

"Ничего не бойся! Мы тебя любим и мы всегда с тобой", — говорил его любящий, янтарно-шоколадный взгляд.

Погладила по лобастой голове:

— Я тоже о вас беспокоилась! Я тоже вас люблю!

— А меня…? — Слава скользнул ко мне, усаживаясь и перетягивая к себе на колени.

— И тебя! Это даже не обсуждается… — погладила своего юного супруга по лицу, утопая в обожающем взгляде.

— Прости… что оставил одну. Хотел найти и привести собак, чтобы ты не тревожилась. Заодно хотел посмотреть, что твориться за пределами зарослей иргилии. Как там парни… ну и еды с водой добыть… — смотря мне в глаза и прикусывая-зализывая кожицу на запястье, доложился супруг.

— Ты у меня такой заботливый… — слов не хватало и я просто обняла мужа, утыкаясь носом ему в ключицу.

— Век бы так с тобой сидел… — признался Слава, осторожно сжимая меня в объятиях.

— Я — тоже… но… — я вздохнула, теснее прижимаясь к мужу, — Какие у нас неприятности?

— Парней я не нашел. На месте нашего лагеря — месиво из вещей, травы, бревен. Я собрал те припасы, которые не очень пострадали от пожара и боя. Там меня и нашли собаки. Назад шел по следам парней. Там целая просека…. Похоже — Хелл частично или полностью обернулся. Это его первый оборот. К тому же спровоцированный двойным воздействием. Пока нам надо держаться от него на расстоянии. Что с Алехом — не знаю. Но он рядом с Хеллом. Брэн тоже находится рядом с ними. Опасность им не грозит. В отличие от нас. Мне не показалось… то… что воздействовало на Хелла и Алеха… ОНО хотело, чтобы убили наших с Хеллом детей как жертву дочери Сашки?

— Да, — я нашла в себе мужество посмотреть в глаза мужу, — Но… если ты считаешь…

— Чччч… — Слава остановил меня поцелуем. Оторвавшись от моих губ он продолжил, — Не смей так думать! Да. Я зол на Сашку! Но я НИКОГДА не наврежу НАШЕЙ дочери! Даже если она будет пытаться навредить остальным детям!

— Спасибо, Слава… — я снова уткнулась ему в шею, напитываясь силами от чистой любви моего оборотня.

— Ничего, Викуш… прорвемся! И родишь… и парни за ум возьмутся… и дочку спасем… и Сашку вытащим. Видишь — сколько дел у нас? — баюкая меня, размышлял супруг.

— Много дел, — согласилась я, — Ты прав. Некогда раскисать. Под лежачий камень вода не идет. А! Вот еще! Как ты не побоялся уйти? Ты же мог не найти меня в этом море иголочек?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Слава гордо расправил плечи.

— Я отнес тебя подальше. Потом привязал нить паучьего шелка к ветке, — муж показал на сухой сучок к которому тянулась серебристая нить, — Ну… и пошел в лагерь… Вышел из зарослей. Оставил моток в кустах… ну и пошел…

— Но нить могла лопнуть… — возразила я.

— Нет, милая, — муж усмехнулся, — Охотничью нить Рахна почти невозможно порвать! Ею можно спеленать Хелла во второй ипостаси и он ничего не сможет сделать!

— Откуда у тебя такое богатство? Та полон тайн, муж!

— А то! — тихо рассмеялся Слава, — Я — такой! А нить — ее я нашел в своей котомке. Не знаю — как она туда попала… Когда разбирал вещи… уже там… в гарнизоне… там и нашел… Но раньше видел у Сашки.

— Так и просится вопрос — "А у него она откуда"!

— Есть такое, — покладисто согласился супруг, — Но разбираться с этим тоже будем позже. Нам надо решить — что дальше-то делать? Ты с минуты на минуту — рожать начнешь. Надо дочку во время родов изолировать. Чтобы она ни тебе, ни себе, ни брату с сестрой не навредила… Кто это будет делать — не понятно. Моих сил на это не хватит. А парней, судя по всему — сейчас к тебе лучше не подпускать. Никого из них!

— Согласна, — морщась от неуемной, тянущей боли, помассировала одеревеневшую поясницу. — Я о парнях… Но Брэну я все ж таки доверилась бы… иначе нам всем — каюк.

Слава размышлял несколько минут. Мучительно кусая от напряжения губы.

— Да. У нас нет выхода, — наконец согласился он, — Значит так! Я иду искать Брэна. Ты — терпи, солнышко, терпи — сколько сможешь… Прости, что я такой… бесполезный…

Я грубо, за волосы притянула Славину голову к себе. От чего случился очередной приступ опоясывающей боли:

— Я. Тебя. Люблю. Просто потому, что ты — это ты! Понял!? — сорвалась я на шепот-крик, чувствуя, как по лицу текут злые слезы.

— Прости, Викуша! Прости меня, дурака! Я перетрясу весь этот чертов лес и найду и притащу Брэна! Ты только дождись нас, родная! Хорошо?!

— Конечно — дождусь! — я даже нашла в себе силы улыбнуться и чмокнуть Славу в нос. — Иди скорее!

— Я — мигом! — муж исчез в иргилии…

— А мы с вами, ребята, будем ждать… и пытаться отсрочить роды… не знаю — как… но мы должны дождаться Брэна и Славу…

Собаки легли по бокам от меня. Это было невозможно и удивительно — но боль начала стихать и я провалилась в сон.

***

И снова услышала ЗОВ.

Мучительно-отчаянный. ЗОВ — мольба… ЗОВ — молитва… ЗОВ — призыв.

Я отдавала себе отчет в том, что мне лучше не обнаруживать себя. Ни в физическом, ни в энергетическом плане. За нами охотятся… хрупкое равновесие в этом мире вот-вот нарушится.

Я не могу отозваться! Не имею права!

И все же — я отозвалась!

Открыла глаза в кромешной темноте, чувствуя, как невесомые пальцы гладят живот. И дети послушно засыпают.

"Я помогу тебе продержаться до прихода Древнего, мой свет!" — неведомый поклонник, рукой, сотканной из влажного воздуха, обводил контуры моего лица, рта, глаз, — "Самая прекрасная и недосягаемая женщина. Примешь ли ты меня когда-нибудь? Простишь ли? Дашь ли шанс?" — рука перебралась выше, перебирая пряди волос.

"Кто ты?" — спрашиваю я, но в ответ слышу горький вздох.

"Нельзя… мне нельзя… ты сама должна решить — хочешь ли ты со мной продолжать общение. Захочешь ли дать мне шанс, когда узнаешь, в чьем теле обитает моя Душа…"

"Тогда скажи — где мы можем встретиться. И я приду…" — предложила я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

"Нельзя… сейчас еще рано… ты должна стать матерью и спасти от проклятия ребенка… Я буду ждать… столько, сколько надо… только вспомни обо мне и позови… скажи, что готова услышать — где мы встретимся… А потом… если ты не отвернешься от меня с отвращением, мы поговорим… душами… честно… Согласна?" "Согласна!"