НИИ особого назначения 2 - Саша Фишер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом она нажала на здоровенный красный рубильник на стене, и раздался взрыв.
Все встряхнулось, замигало и заволокло пылью. Когда пыль рассеялась, на месте механизма стоял стол, на котором были расставлены игрушечные домики. Как будто модель. Здание института, лабораторный корпус, группка деревьев, под ними — еще одно здание, один в один похожее на нашу базу. А вокруг стола — стерильная такая лаборатория. Белая и сияющая. Мониторы всякие, на них мигают незнакомые знаки и символы.
Людей нет. Никого. Рассмотреть бы поближе все это что ли…
Я попытался шагнуть вперед, но у меня ни хрена не получилось. Точка обзора в этом сне у меня была только одна, и сменить ее мне не удалось.
Плюшка разбудила меня в положенное время. Я по-быстрому принял душ и трусцой помчал на завтрак. Начался новый день.
— Ерунда насчет того, что они умерли все, — сказал Эмиль, с аппетитом уплетая булочку с маком и прихлебывая кофе с молоком. — Почти никто из них как раз не умер. Я даже недавно связывался с Олегом Зверевым, он как раз самый первый нашел «полосатик».
— Получается, слух на пустом месте возник? — спросил я, тыкая вилкой в сосиску.
— Там такое дело… — глаза Эмиля затуманились воспоминаниями. — Мы тогда все хотели заполучить себе эти «полосатики». Они работают как талисман. Защищают что ли, предчувствие опасности какое-то включается. Греют, когда холодно. Не дают отрубиться, когда перегрузка.
— Тогда почему… — начал я.
— Да подожди ты, не перебивай! — фыркнул Эмиль. — «Тридцать вторая» их дает, а потом она же и забирает. И когда свой «полосатик» теряешь, то войти уже, получается, не можешь.
— Эээ… в каком смысле? — спрсоил я. — Барьер не пускает?
— Ну почему же, пускает, — Эмиль хапнул с тарелки еще одну булку.
— Ты бы лучше на творог налегал, у тебя ребро сломано, а не пуза не хватает, — хохотнул я.
— Колян-Бульдозер погиб из них только, — на мои слова Эмиль не обратил никакого внимания. — Он первым «полосатик» потерял и не смог смириться. Пошел в миссию, сказал, что новый найдет.
— А как потерял? Это же вроде неразменного пятака, — хмыкнул я.
— Много ты понимаешь! — огрызнулся Эмиль. — Колян из «тридцать второй» вынес золотую маску. А на ее месте остался 'полосатик.
— Золотая маска — это из уникальных находок же? — припомнил я. Читал в описании, что «хабар» в «тридцать второй» бывает двух видов — типовой и артефактный. Всякие там «брыки», «серебряное мочало», «слезы березы», «белая жижа» — это были типовые. Их находили массово, научились применять в разных областях науки и техники. Но были и уникальные предметы, только в единственном экземпляре. И золотая маска была одной из них. Картинку я видел. Длинная такая маска, похожая на африканскую. Лицо с улыбающимся ртом и тремя закрытыми глазами. Свойства до конца еще не изучены. Иногда глаза она открывает. Это все, что было в доступной информации.
— Ага, — кивнул Эмиль. — Потом он три дня валялся в больнице в лихорадке и бреду. А потом… В общем, было сразу понятно, что ему надо увольняться и уезжать. Но он решил, что это блажь какая-то накатила, что без «тридцать второй» он своей жизни не представляет. И пробрался туда тайком. Один. Не через шлюз, а через какой-то лаз боковой, есть, вроде как такие «кротовые норы». И погиб. Как — никто не знает. Нашли мертвое тело. Я нашел, — Эмиль вздохнул. — Он лежал на траве и улыбался. С закрытыми глазами.
Эмиль помолчал.
— А остальные? — спросил я.
— По-разному, — Эмиль дернул плечом. — Хотя нет, что это я? Одинаковая у всех история. Каждый нашел артефакт, оставил на его месте «полосатик» и больше уже в «тридцать вторую» не вернулся.
— Хм… Интересно… — проговорил я. Сунул руку в карман и потрогал бархатистый бок своего «полосатика». — Что-то вроде знака миссии, получается. «Тридцать вторая» намекает, что где-то внутри тебя ждет артефакт, который тебе суждено найти и вытащить.
— Вроде того, — Эмиль вздохнул. — Камень обратного отсчета, так мы его называли.
— Получается, что если хочешь подольше ходить в «тридцать вторую», нужно держаться подальше от артефактов, — хохотнул я. Хотя особой веселости не ощущал. Так себе перспектива вырисовывалась. Только я начал привыкать к местным реалиям и приживаться, как мне сообщают, что любая моя миссия может стать последней. А дальше что? Идти водить автопогрузчик в местном магазине? Или вербоваться в какую-нибудь экспедицию?
Эмиль молча жевал и в мои размышления не лез. Видимо, лицо у меня стало очень мрачным. Даже перспектива уникальной находки как-то не радовала.
После обеда я взял свой рыдван и помчал в Соловец. Захотелось как-то отвлечься от мрачных мыслей о своих безрадостных перспективах. Получается, что «полосатик» этот мне «тридцать вторая» выдала как индульгенцию на вынос той пирамидки для Романа? Явно же предмет уникальный. Вынесешь его, внесешь, так сказать, свой особый вклад в науку, а потом тебе пинка под зад. И почетную грамоту на память.
Романа я не нашел. На месте его не было, мне сообщили, что он куда-то уехал до послезавтра. Настя тоже где-то бродила по своим делам. Встречаться с Федей я не хотел. Понимал, что, скорее всего, придется. Но спешить не хотелось.
Так что я просто бездумно покружил по городу, пожалев, что он какой-то совсем маленький. Подумал, не рвануть ли в Петрозаводск, благо тут недалеко совсем.
Но передумал.
Повернул обратно к базе и остановился возле того самого «дорожного кафе номер четыре», где готовили умопомрачительно вкусные блинчики.
В зале было полно народу, что странно. Машин рядом, кроме моей, не было. Пешком они все что ли пришли? Я огляделся, высматривая свободное место.
— Клим! — окликнул меня знакомый женский голос. Вера! Мрачные мысли отступили. Она махала мне рукой от столика рядом с окном. Свободных стульев не было, но там можно было и на подоконнике присесть.
— Ты куда пропал? — весело сказала она. — Кстати, знакомься, это мои друзья. У нас сегодня «Патруль благополучия», хочешь с нами?
— Он же не зарегистрирован! — возразил неприятный полноватый тип в светлой куртке и дурацкой клетчатой кепке. Он сидел на соседнем от Веры стуле и смотрел на меня исподлобья.
— Ну и что? — Вера пожала плечами. — Потом зарегистрируется!
— Не по правилам это! — отрезал он.
— Гена, как тебе не стыдно! — упрекнула его Вера. Смотрела она при этом на меня. На щеках появился румянец, уголки губ подрагивали, будто в
