Неоконченный роман одной студентки - Любен Дилов

Не от неожиданности, нет. Врача-психиатра вряд ли может удивить хоть какой-нибудь человеческий поступок. Просто Циана, привыкшая, что медицинские осмотры тела совершаются роботами-диагностами, импульсивно оттолкнула врача, возмущенная бесстыдным ощупыванием. Но она тут же бросилась к нему, чтобы помочь встать, чуть не плача и прося извинения, так что капитан, хотевший было нажать кнопку звонка, отказался от своего намерения надеть на нее наручники.

— Ох, я совсем не подготовлена для вашего века!

— А к какому вы подготовлены? — спросил с расстояния врач.

— К древним и средним.

— Там вряд ли так церемонились с вами! — сказал капитан, врач же не имел никакого права сердиться на нее.

— Позвольте хотя бы осмотреть ваш язык и глаза.

Чтобы показать язык, ей пришлось выплюнуть часики. Достав красивый футлярчик, она осторожно выплюнула часики, при виде чего капитан выскочил из-за письменного стола, а врач вытаращил глаза.

Циана совершила новую оплошность, но часики уже сделали свое дело, и девушка насмешливо сказала:

— В свободном обществе каждый имеет право жевать, что захочет, не так ли, товарищи?

— Да-да, конечно, — сказал врач, не посмев возразить насчет свободного общества, и повернулся к дежурному офицеру, а взгляд его красноречиво говорил, какой диагноз поставлен. — Однако следует сообщить ее близким.

В сущности, следствие закончилось, и капитан приказал по телефону выяснить, какое из одиннадцати одинаковых имен принадлежит искомому историку. В это время врач, доверительно придвинув стул к девушке, из арестованной превратившейся в пациентку, ласково взял ее за руки — кто ее знает, а вдруг она снова бросится на него! — и обходительно, дружеским тоном попросил ее снова рассказать ему все, даже самое невероятное, сначала.

Циана откровенно забавлялась абсурдностью ситуации, однако врач очень скоро прервал ее, просияв от радости:

— Ах да, эта история мне знакома! И имя совпадает — Циана! А я-то думаю, откуда я все это знаю. Есть такая книга, не так ли? Фантастический роман. И человек, которого вы просили разыскать, — ее автор, верно?

— Но неужели он написал об этом? А ведь обещал нам, подлец, никому не рассказывать! — воскликнула девушка из будущего, убежденная в этот миг, что ненавидит своего изменившего науке коллегу.

Хронолет явно привременился слишком поздно, дабы она не успела повлиять на ход событий. Ей не оставалось ничего другого, кроме как воспользоваться газовым пистолетиком, чтобы выбраться отсюда и немедленно покинуть это неморальное время. Однако ей необходимо было кое-куда зайти, потому что на улицах она не видела туалетов, а от возмущения нетерпение ее возросло.

Капитан приказал одному милиционеру сопроводить девушку, при этом он дал понять, что арестованная опасна. Оставшись наедине с капитаном, доктор сказал:

— Вы поняли? Синдром навязчивых состояний. Прочитала роман и так вжилась в образ героини, что даже автора объявила своим родственником. Недавно был у нас один случай…

И он принялся пространно рассказывать еще более интересный, по его мнению, клинический случай, а капитан терпеливо ждал, когда он кончит, чтобы узнать, насколько опасно для общества это заболевание и какую меру ответственности он должен взять на себя.

Циана задержалась довольно долго. Ей нужно было обдумать, когда и как совершить нападение на народную милицию. Она перебирала в памяти заслуги двадцатого века — теория относительности, начало социальной перестройки планеты, — чтобы не покидать его с таким тяжелым чувством ожесточения. Когда она вернулась, автор популярного фантастического романа уже стоял посреди кабинета дежурного офицера.

Циана с порога бросилась ему на шею, начала целовать шрам на левой щеке и вдруг всхлипнула:

— Борис, скажи им, чтобы отпустили меня! Они замучили меня из-за какого-то дурацкого паспорта.

— Значит, она в самом деле ваша близкая, а не просто читательница? — обрадовался капитан, который все же предпочитал отправить бедную девушку домой, а не в сумасшедший дом.

— Да-да, отпустите ее, — несмело попросил писатель, как будто не вполне уверенный в своем желании.

— А кто она? Документы у нее украли.

— А-а-а… Циана, — колеблясь, сказал он. Видимо, даже при самом необузданном воображении у писателя все же сохраняется чувство ответственности перед современностью. — Циана, прототип моей героини.

— Кто-кто? — явно затрудняясь определить степень родства, переспросил капитан. Ему приходилось иметь дело со всякими типами, но прототипов ему еще не доставляли.

— Я могу поручиться за нее, — избежал прямого ответа фантаст, торопливо доставая из карманов разные документы: удостоверение шофера-любителя, паспорт, два членских билета каких-то клубов…

— Ничего не нужно, прошу вас! Вы человек известный! — вмешался врач, улыбаясь и кивая в сторону капитана.

Как человек науки он, естественно, не мог позволить себе верить в подобного рода выдумки и ничуть не усомнился в верности поставленного диагноза, но предпочитал отделаться от девушки, вместо того чтобы пристраивать ее сейчас в какую-нибудь из переполненных софийских психиатричек.

Дежурный офицер любезно проводил девушку и писателя-фантаста до самого выхода, а потом, вернувшись в свой кабинет, еще долго не мог успокоиться: черт бы побрал этих фантастов, слишком много развелось их в последнее время, а кто знает, чем это может кончиться? От них всего можно ожидать…

Не мéньшая тревога охватила и Бориса. Сначала как историк, а потом и как писатель-фантаст, он словно перерос свою эпоху, и ему все труднее жилось в этом мире. Что делать с гостьей? В гостиницу ее не примут — нет паспорта. Все его друзья были женаты, и, конечно, каждый скажет: а почему ты не примешь ее у себя, раз она тебе родственница? Сказать правду — сживут со света насмешками. Только фантастика могла принимать всерьез самое невероятное…

Ему подумалось: а что если бы героини всех его произведений вздумали разом напасть на него? Эта мысль привела его в восторг: «Вот это был бы роман, потрясающий!» Однако на большее его писательского воображения, видимо, не хватило. Довольно с меня и одной! — вздохнул он. Да, писательский труд тоже сопряжен с известным риском.

Циана сидела в машине рядом с ним, такая красивая и вроде бы близкая, но вместе с тем более далекая, чем когда-либо. В своем первом романе он излил всю свою влюбленность, воссоздав тот идеал женщины, который она собой воплощала, отразил все свои безумные мечты — это принесло книге шумный успех. Но сейчас его занимали другие темы, он был влюблен в другую свою героиню и даже не испытывал чувства неловкости от того, что от этой героини ему хотелось бы поскорее отделаться.

Наверное, большинству писателей знакомо чувство досады, которое вызывают прежние героини, когда в них неожиданно открываются все недостатки женщины, которую мы разлюбили. Впрочем, эта мысль не принесла ему никакого утешения, к тому же он не мог избавиться от сковавшего его чувства страха. Он хорошо помнил своенравие хрононавтки. Прелестная сумасбродка, в которую не можешь не влюбиться, но с которой, однако, всегда надо быть начеку, потому что не знаешь, что она преподнесет тебе в следующую минуту. Да, мы любим читать и писать о таких девушках, с горькой самоиронией вынужден был признаться самому себе бывший историк, но не дай боже встретить их в жизни!

А Циана будто решила подтвердить все его опасения, начав с упреков:

— Значит, ты все-таки стал писателем, да? Ну, конечно, с твоим безответственным воображением!

— Историков развелось слишком много, не хватает для всех хлеба, — в полушутливом тоне отбил атаку Борис.

— Слишком много! А знаешь, что творится у нас? Ты только представь себе: через триста лет истории!.. И сколько же книг ты написал?

— Два небольших романа и пять-шесть рассказов, — попытался приуменьшить степень своих прегрешений писатель.

— Ох, как жаль, что я не смогла это предотвратить!

— А как бы ты это сделала? — смешался Борис, наверное потому, что фантазия у него была развита не достаточно.

— Мне надо было попасть в то время, когда мы познакомились, а я опоздала. А ты, случайно, не женился? — с внезапной тревогой спросила Циана и тихонько ойкнула, услыхав, что у него пятилетний сын. — Послушай, Борис, хочешь, я сейчас улечу и попытаюсь вернуться снова, но только на несколько лет назад? Тогда ты снова будешь историком, мы будем работать вместе и очень-очень любить друг друга…

Фантаст чуть было не врезался в бордюр тротуара.

— Я буду пытаться до тех пор, пока не попаду точно, — настаивала Циана, впрочем, она и сама не знала, не говорит ли в ней просто упрямство.

— Это значит… ты изменишь мою судьбу, так, что ли? — возроптало в нем исконное человеческое чувство фатализма, и Циана раздраженно ответила: