Пир окончен - Дениз Робинс

– Почему вы, женщины, так боитесь показать свой возраст. Ума не приложу. Я не перестану утверждать, что красота есть и в морщинах, и в седине. Так-то, дорогая моя. А вовсе не в этой ерунде, которой вы замазываете лицо и красите волосы. Все это только внушает жалость. Итак, это ты! Портрет женщины, которая не желает смотреть правде в глаза.

Накрашенное лицо Джулии вспыхнуло. Она бросила на Стефана сердитый взгляд, отошла к камину и поставила ногу на решетку.

– Ненавижу тебя таким, – проговорила она низким голосом.

Стефан вдруг почувствовал, что ненавидит ее в любом состоянии. Он ненавидел и самого себя за то, что у него не хватало храбрости еще несколько недель назад сказать ей, что охладел к ней… что любовь между ними кончилась. Откровенная жестокость, свойственная характеру Стефана, временами приходила в противоречие с жалостью, которую он испытывал ко всем, кто страдал. Внутренне же он понимал, что эта женщина по-своему привязана к нему. Пусть эта привязанность эгоистического свойства, лишенная каких бы то ни было духовных качеств, но это тоже любовь и ее нельзя грубо отвергать. Таким образом, Стефан оказался как бы в долгу у Джулии, и этот долг был довольно велик. Она ввела его в круг богатых женщин, он писал их портреты, мог требовать за портрет двести гиней – и получал их.

Правда, Стефан предпочел бы писать портреты тех женщин, у которых, к сожалению, не было столько денег. Но, утвердившись в положении известного портретиста, надо было поддерживать свою высокую репутацию, и Стефан уже не мог позволить себе раствориться в безвестности.

И все же, даже если принять во внимание все обстоятельства, он очень жалел о том, что на его пути встретилась Джулия Делимор.

Река скрылась в тумане. Лондон выглядел бесцветным и безлюдным. В студии было холодно, несмотря на огонь в большом камине, который представлял главную достопримечательность комнаты.

Стефан засунул руки в карманы и нахмурился.

У него появилась мысль сделать в работе перерыв, отказаться от новых двух заказов и поехать за границу. Год еще только начинался. На путешествие ему требовалось тридцать пять фунтов. Можно было бы совершить пеший поход по Испании. Он бы уговорил поехать с ним Ноэля Тернера. Стефан знал, что парень дошел до ручки, потому что его любимая сестра, как раз перед Рождеством вышла замуж. Мужа Эвелин звали Поль Севанич, он был родом из Югославии – славный парень, довольно известный скульптор, обаятельный человек, который сразу всем понравился. Но Ноэль, естественно, чувствовал отчуждение своей сестры. Да, он позвонит Ноэлю и предложит ему поездку в Испанию. Затем надо избавиться от Джулии. Мысли Стефана прервал ее голос.

– Не порти мне настроения, Стефан. Туман и без того действует на нервы. Иди сюда, сядь, отдохни.

Нехотя Стефан повернулся и сел рядом с Джулией у камина. Скосил один глаз на шелковое голубое платье.

– Ты замерзнешь с голыми плечами. Почему бы тебе не переодеться?

Холодные бирюзовые глаза женщины смягчились. Больше всего она любила Стефана именно таким: в вельветовых штанах, в свитере, со спутанными волосами, похожим на «работягу». За всю жизнь из всех мужчин самое глубокое чувство ей внушал Стефан Бест. Он никогда не принадлежал ей целиком. Джулия это знала. И это обстоятельство придавало особую остроту ее роману. В ее характере была такая чисто мужская черта, как страсть к охоте. Заполучить Стефана в качестве любовника было ее триумфом. Небогатый, как все художники, Стефан тратил деньги с такой же скоростью, как зарабатывал их. К тому же он прославился своей безудержной щедростью. Он устраивал для своих старых друзей роскошные праздники, а то, что ни один из нищих, но искренних художников, обращавшихся к нему за помощью, не уходил с пустыми руками, стало общеизвестным фактом.

Да, у Стефана не было больших капиталов, не было титула или поместья. Но Джулия Делимор с готовностью обменяла бы все, что ей принадлежало, на Стефана. Она была не прочь развестись, если бы он женился на ней. Но пока что Стефан недвусмысленно дал ей понять, что женитьба не входит в его планы.

Джулия придвинулась поближе к Стефану и обняла голыми руками его за шею. Оба запястья украшали бесценные драгоценности – на одном Джулия носила наручные часики с бриллиантом и изумрудом, которые сэр Уильям купил для нее в Париже, на другом – бриллиантовый браслет из знаменитой коллекции Делиморов. Бриллианты сверкали в ее ушах, а с бархатной ленточки, обвивавшей шею и скрывавшей ее недостатки, свисал чудесный старинный кулон. Выражение лица, обращенного с мольбой к Стефану, было трагическим.

– Неужели ты ни капельки не любишь меня, милый?

Машинально руки Стефана обхватили ее, но делал он это совершенно равнодушно.

– Может быть, чуть-чуть, но не так, как бы ты хотела, Джулия. Жаль, что ты никак не можешь этого понять.

Женщина прикусила губу.

– Какой ты жестокий.

– Я честный. Честность и жестокость очень часто идут рука об руку, дорогая. Это неизбежно.

Руки Джулии сильнее сжали шею Стефана.

– Но ты же знаешь, что я обожаю тебя и готова ради тебя всем пожертвовать.

Стефан слегка сжал ее талию ладонями и рассмеялся.

– Мне совсем не нужны твои жертвы. Ярко-голубые глаза из-под накрашенных ресниц жгли его медленным огнем.

– Я молю Бога, чтобы они были тебе нужны.

– Но мне ничего не нужно.

– Почему ты так изменился? Когда-то ты был влюблен в меня.

Стефан нахмурился и беспокойно задвигался в круге, образованном ее руками.

– Джулия, милая… послушай! Все эти разговоры только расстраивают нас обоих. Мы столько раз обсуждали эту тему. Зачем повторять это снова и снова. Когда мы впервые встретились с тобой, ты очень привлекала меня, это правда. И мы очень хорошо проводили с тобой время. Я глубоко благодарен тебе за твое великодушие. Но я в самом начале предупредил тебя, что у меня нет серьезных намерений. Ведь я никогда не вводил тебя в заблуждение. Никогда не признавался тебе в любви.

Руки Джулии отпустили его шею. В эту минуту она выглядела старой, изможденной, бледной и только на щеках горели яркие пятна румян.

– Да, я знаю, ты никогда не признавался мне в любви. Я думаю, что ты никого не любишь, кроме себя самого. Ты самый отъявленный эгоист, какого мне приходилось встречать в жизни.

Стефан с облегчением вздохнул. Так-то лучше. Он предпочитал ссору признаниям в любви, которые вызвали бы в нем одно раздражение и даже тошноту. Его недолгое увлечение угасло. Вот и хорошо. Стефан постарался свести все к шутке.

– Ну, ну – а как насчет соринки в чужом глазу и бревна в своем? Разве наша маленькая Джулия не эгоистка? Вот она, здесь, наслаждается лондонской жизнью, в то время, как ее печальный супруг чахнет и страдает одышкой на горных вершинах.