Ты - мой грех - Юлия Гауф

Хорошо, что этот мажор однажды пришел ко мне работать (история Андрея и Лизы называется «Весеннее чудо для мажора»).

Сорок минут ожидания и, наконец, Котова привели. Вижу — узнал меня сразу. Кивнул, и опустился на стул.

— На «вы» или на «ты»? — это первое, о чем спросил Котов.

— Давай на «ты», — я опустился напротив него.

Стулья железные. Между нами припаянный к полу металлический стол. Совесть меня не гложет, хоть я и вижу перед собой молодого парня в арестантской робе, которая ему явно не по размеру. И этот парень — брат моей Любы. Именно я его закрыл, но по-другому не мог. Партия наркоты была слишком большая, он признался, отпечатки нашли…

Вроде, и что дальше? Зачем я здесь? Люба говорила, что брат её невиновен. Но все родственники заключенных так говорят. Ладно, не все, но девяносто девять процентов точно. Даже если четко знают, что их брат, отец, муж виновен, все равно убеждают окружающих, что произошла ошибка.

Я давно научился это распознавать — обман и самообман. Но зацепило меня что-то в разговоре с Любой. Крепко зацепило. Неужели я ошибся? Неужели невиновного закрыл?

Если так, то пиздец.

Лучше бы Котову оказаться виновным.

— Сигарету? — достал пачку, и Котов покачал головой. — Ну а я закурю. Расскажи мне про тот день. Все события. Где взял наркотики, куда нес…

— Уже рассказывал примерно тысячу раз. И тебе, и адвокатам, и на суде. Зачем одно и то же повторять? — спросил он спокойно.

Я тоже спокоен. И предельно собран. Насторожен. За эти годы я вырос профессионально, и по малейшим отклонениям в мимике научился определять ложь. По тому, как человек потеет, как меняется цвет кожи — бледнеет, или краснеет. Я почти гребаный Шерлок.

— Расскажешь еще раз.

— Зачем? Отсижу своё, и выйду. Не хочу вспоминать лишний раз, из-за чего я сюда попал, — ровно и устало парировал Котов. А затем насторожился, вгляделся в меня остро. — Хм, дошло. Люба… сначала она приехала, хотя не должна была. Про мужчину говорила. Ты и есть тот самый мужчина моей сестры?

— Если так, то будешь винить её?

— Нет. Её не за что винить.

Вижу — так и есть. Не злится на сестру. Любит. Голос даже потеплел, когда он её имя произносил.

— Рассказывай. Или хочешь официальный вызов? Я могу это устроить, — надавил. — Сейчас я здесь как частное лицо… почти.

Мы оба знаем, что выбил я это свидание только потому что погоны имею. А официальный вызов — это гемор и для меня, и для Котова.

— Ок. Нужны были деньги, — начал он, и я увидел — это правда. Нужны были. — Мать опускалась всё ниже и ниже. Отчим… тот вообще конченый. Я молокососом был, и не смог его от матери отвадить. Да и квартиру нашу не смог сберечь. А ведь мама не имела права продавать её, прописаны-то мы все в ней были. Провафлил я эти махинации…

И это тоже правда. Голос, мимика — всё об этом говорит.

Верю.

— Сестра родилась. Диана. Одной работы мне стало мало, пошел на вторую, но денег не хватало. Любка с трудом с учебой и заботой о сестре справлялась, часто пропускала, потом нагоняла остальных. Я впахивал. Но кем я работал? Грузчиком, коплектовщиком. На карщика обучился. Одно время кладовщиком работал на распределительном центре. Максимум, что я мог получить на таких работах — тысяч шестьдесят в месяц. И это неплохо, но на складах постоянно происходила порча товара. Людей-то много работает, и бьют иногда товары целыми паллетами. Вычитают по деньгам не только с того, кто испортил товар, но вообще со всех. Потому… денег не хватало. Всех накормить, одеть, обуть. Диану по массажам и врачам таскали.

Я кивнул. И сейчас правда.

— Короче, я пиздец от такой жизни устал. За себя было обидно, за Любу. Ничего хорошего она не видела, с малолетства начала тянуть на себе дом. Меня это бесило. А просвета не видно было. Понимал, что меня ждет — работа без перспектив, никакой учебы, и возможно, алкоголизм в будущем. Мне предложили заработать быстрые и хорошие деньги. Я подумал — один раз. Просто отнесу сумку с товаром от поставщика до барыги, и всё.

Лжет. Блядь, это хрень, но Котов сейчас пиздит мне.

— Так, — кивнул. — Кто поставщик, кто барыга?

— Уже говорил — не знаю. Да и какая разница?

— Какая разница? — усмехнулся. — Большая. Почему твои отпечатки оказались на пакетах с героином, если товар не твой?

— Потому что… кхм, он мой, — опомнился Котов.

Бинго. Поймал. Не его эта сумка с наркотой была. Котов сколько угодно может меня в этом убеждать, и напускать на себя театральное равнодушие к своей судьбе. Уже не прокатит.

Как я сразу-то его не прочитал?

— Кого покрываешь? Давай, рассказывай. Вижу — не твоя вина, не за своё срок мотаешь. Угрожали? Жизнью семьи шантажировали, потому на себя взял?

— Вина моя.

— Не звезди, — поморщился, прикурил еще одну сигарету. — Назови имя, расскажи правду, и виновного я закрою, гарантирую. А тебя отпустят, еще и компенсацию выбьешь. И похер, что я по карьере не продвинусь из-за этого.

— Похер?

— Я — херов идеалист, — усмехнулся. — Виновный должен сидеть. А невиновный, пусть даже я по ошибке его и упрятал, должен быть на свободе. Ну а за свою ошибку я готов ответить. Наша система их не прощает. Похер. Рассказывай, как и что было. Я вижу, что ты на себя чужое принял.

— Вина моя, — упрямо и спокойно повторил Алексей.

И всё. Заело. Сколько бы ни прессовал, сколько бы не выбивал нужную мне правду, в течение следующих трех часов я слышал только то, что уже наизусть знаю: вина его, сидит он за дело, а я брежу.

Прекрасно — пиздец.

— Еще приеду, — пообещал с угрозой, и вышел из комнаты свиданий.

Почему Котов не хочет признаться? Сидит же невиновный. Либо покрывает важного для себя человека, либо ему угрожали, потому и молчит, не сдает виновных. Шантажировали жизнью Любы, Дианы, матери? Но я смогу их защитить, о чем и твердил ему.

Андрей уже ждет меня.