Полное собрание сочинений. Том 11. Друзья из берлоги - Василий Песков

– Когда я встречаю левшу-художника, я ему говорю: нас трое – вы, я и Леонардо да Винчи.

Во время шумного перерыва я отвлек Питера Скотта в сторону и сказал, что хочу показать реликвию, для него интересную. Я достал из пакета галету, тринадцать лет назад привезенную из Антарктиды. И он, конечно, сразу ее узнал.

– Да, да… У меня дома точно такая. Из тех же запасов… Я ведь тоже там был. Три раза…

Питер Скотт – сын знаменитого Роберта Скотта, дерзнувшего шестьдесят пять лет назад покорить Южный полюс. У англичанина Скотта соперником был норвежец Руал Амундсен. И тот и другой достигли желанной точки, однако норвежец сумел вернуться, а Скотта с друзьями Антарктида не отпустила. Их разыскали спустя полгода.

Галеты на базе, к которой стремились пятеро англичан, хорошо сохранились поныне. И все, кому в Антарктиде удалось побывать у хижины Скотта, увозят на память эти галеты.

Тому, кто хочет узнать подробно о трагедии в Антарктиде, важно прочесть дневники Скотта. Он вел их до самой последней минуты. И это один из волнующих документов, когда-либо оставленных человеком, сознающим, что погибает. Последняя строчка в записках, найденных у изголовья, такая: «Ради бога, не оставьте наших близких».

Питер Скотт.

У Скотта дома остались жена и сын, которому было полтора года. Потрясенные гибелью экспедиции, англичане, конечно, не позабыли последнюю просьбу оставшихся в Антарктиде. Сына Роберта Скотта окружили заботой. Однако в этом всегда таится опасность: у скольких знаменитых людей жизнь сыновей означалась лишь отраженным светом отцовского имени! Мать младшего Скотта и сам Питер хорошо и вовремя осознали эту опасность.

Беседуя сейчас с немолодым уже человеком, я чувствую: это положение в жизни его заботило очень сильно. И он не без гордости может теперь сказать, что и сам «достиг полюса» в море житейском, где сбиться с пути человеку иногда даже легче, чем в Антарктиде.

Прощаясь с женой и как будто предчувствуя, что не вернется, капитан Скотт сказал: «Сделай так, чтобы мальчик заинтересовался естественной историей». Мать выполнила этот завет. Образование биолога Питер Скотт получил в Кембридже. Там же, в Кембридже, он добился еще диплома историка искусств и, имея страсть к рисованию, учился потом в специальной школе.

– Все это время меня, конечно, неудержимо влекло в Антарктиду…

Возможностей там побывать у молодого Скотта было немало, но жизненный курс – явиться к могиле отца не просто сыном Роберта Скотта, а человеком «своей тропы» – отодвигал путешествие.

– В пятьдесят семь лет я сдался наконец уговорам и побывал в Антарктиде. Сначала один, потом и с семьей. Я побывал на полюсе (как просто это теперь!), побывал всюду, где остались следы экспедиции. Это были очень важные дни для меня. Перед глазами ожило все, что помнилось с раннего детства по рассказам, по книгам и по отцовским запискам.

На вопрос о дневнике отца Питер Скотт говорит, что это был компас всей его жизни.

– Иногда кажется, что, родившись, я уже знал в этих маленьких записных книжках все до последней строчки. Я долго хранил их дома, но потом передал в Британский музей: ценность эта не только фамильная.

В анкетах в графе «профессия» он пишет «художник».

– Средства к жизни я добываю рисованием и писанием картин…

С 1933 года Питер Скотт успешно и регулярно выставляется в Лондонской галерее. С его рисунками вышло много книг и альбомов, он автор полевых книжек – определителей рыб и водоплавающих птиц. С красками он не расстается в своих путешествиях, рисует дома, во время прогулок, в гостях, рисует, сидя в президиумах, недавно пробовал рисовать под водой на пластмассе.

Как и отец, он ведет дневники. Четкая запись карандашом, и рядом – рисунок. Чаще всего это птица или какая-нибудь из рыб. Похожие дневники вел Сетон-Томпсон, писатель и художник-натуралист. Но там между листами бумаги я видел раздавленных комаров, сухие листки растений, следы костра. У Питера Скотта дневник изящен. Неторопливо, тщательно все рассчитав, заполняет художник страницу хорошо обдуманным текстом и россыпью мелких рисунков. Этот дневник – уже готовая очень нарядная книга. Типографской машине ее надо только размножить.

Однако изящный дневник – лишь «тень многих дел», которыми занят этот широко известный теперь англичанин. Соединив в своем жизненном деле искусство и биологию, он подчинил их главному делу – сохранению на земле драгоценных островков дикой природы. На большой визитной карточке Питера Скотта едва уместились его почетные титулы. Директор… Вице-президент… Президент… Во всех случаях имеются в виду международные общества и союзы по охране природы, где Питер Скотт является авторитетным и очень деятельным человеком. От одного из ученых я слышал: «Когда в спорах заходим в тупик, то все поворачиваем головы в сторону Питера Скотта. Он всегда умеет найти нужный выход». «Когда иссякают деньги, мы смотрим на Питера. И он эти деньги находит то у какого-нибудь короля, то потрясет мошну нефтяного магната, то с миру по нитке…»

– Как это вам удается?

Питер Скотт улыбается.

– Люди всегда стремились грехи замолить. Раньше жертвовали на церкви, теперь жертвуют на природу.

Между прочим, идея завести особую международную книгу и в ней держать на контроле исчезающих редких животных принадлежит Питеру Скотту. И название: «Красная книга» – тоже его.

Заслуги Питера Скотта в Англии высоко оценили. Ему пожалован почетный титул Sir, «Сэр Питер Скотт» называют его теперь. Дворяне этот титул наследуют, но иногда, очень редко, его жалуют человеку неродовитому – «за большие заслуги перед страной». На нашей памяти этот титул пожалован мужественному мореплавателю-одиночке Чичестеру, знаменитому тренеру – футболисту Рамсею. Теперь Питер Скотт.

Быстро бежит на земле время! Капитан Роберт Скотт прославился мужеством, покоряя природу, Питер Скотт получает признание, защищая природу. Таковы полюса в жизни отца и сына.

Живет сэр Питер Скотт в Слимбридже, местечке, известном сегодня далеко за пределами Англии. И это как раз тот случай, когда «человек красит место». Благодаря усилиям Питера Скотта Слимбридж стал «всемирной столицей» водоплавающих птиц. В этом районе Англии лежит путевой перекресток уток, гусей, лебедей, летящих на зиму с Таймыра, Новой Земли, Земли Франца-Иосифа, Шпицбергена, из Исландии, Гренландии, ненецкой тундры. Питер Скотт построил в Слимбридже дом, привел в порядок пруды и озера, наладил подкормку птиц. Часть их стали полуручными (лучшая коллекция в мире водоплавающих птиц), но основная масса проводят тут зиму, улетая летом гнездиться на север. Птиц на зимовке метят, изучают и наблюдают и просто ими любуются. А Питер Скотт, его семья и сотрудники направляют работу природной лаборатории.

Слово «Слимбридж» звучит для ученых-орнитологов так же, как «Мекка» для богомольцев, как «Рим» для туристов. О жизни на знаменитых прудах написаны книги, издано много альбомов, научных трудов, сняты фильмы, сюда на экскурсию приезжает множество англичан.

Слабостью Питера Скотта и его дочери, продолжающей дело отца, являются лебеди.

Этих птиц в Слимбридже «знают в лицо». Тут могут однажды утром, глянув на озеро, крикнуть: «Смотрите, Пезант и Джесси вернулись!.. А вон Флипп и Комета…» У каждого лебедя – имя. И это не домашние птицы. Дикие! Они улетели весной, где-то в далекой Азии, в устье Оби гнездились и теперь вернулись на озеро с молодежью. И их тут узнали. И не по меткам, а именно «по лицу».

С виду неразличимые, птицы все-таки отличаются друг от друга по рисунку на клюве. Желтый и черный цвета клюва сочетаются в причудливых вариантах и, так же как отпечатки пальцев, в точности повториться не могут. Конечно, очень непросто по этой малости отличать лебедей. И два человека всего это делать умеют: Питер Скотт и его дочь Дафила.

– Моя память уже не цепкая. Я узнаю сто пятьдесят лебедей. А вот Дафила знает в лицо около тысячи.

На каждого лебедя заведено «личное дело» с рисунком клюва. Эти карточки, фотосъемка и постоянные наблюдения дают возможность отличать птиц, знать повадки каждой из них, историю жизни.

– Дафила узнавала своих знакомых на пролете в Германии и Голландии. Сейчас мы оба мечтаем побывать в Советском Союзе, в тундре. Заранее предвкушаем волнение этой встречи… Один из лебедей – имя его Ланселот – возвращается к нам уже двенадцатый год подряд. И мы его ждем с особенным интересом. Минувшей осенью, улетая из Англии, я задержался в Лондоне из-за тумана. Позвонил домой, и первое, что услышал: «Ланселот снова вернулся!» Это была очень приятная весть – Ланселот в двенадцатый раз вернулся…

Беседовал с Питером Скоттом в Крыму, в Алуште, куда он прилетал на конференцию орнитологов. Помимо прочего, я задал ему несколько чисто житейских вопросов: что сложилось в жизни удачно и что неудачно? какие человеческие ценности он считает важнейшими? доволен ли он своими детьми?