Трон Валузии - Андрей Легостаев

Кулл нашел знакомую пещеру в горах с двумя выходами, они зажарили на костре мясо белого жителя гор, наелись, выпили, поминая погибших спутников, и оба легли спать, готовые вскочить при малейшем шорохе или ржанье переполошенных коней.

Ночь прошла абсолютно спокойно, никто не потревожил сон двух знатных путников, путешествующих под чужими именами, и за прошедший день, побывавших в передрягах, испачканные грязью ущелий и кровью врагов — ни дать, ни взять обычные искатели приключений, что во множестве бродят по всему миру, надеясь подороже продать свой меч, чтобы потом спустить наградные денежки в кабаках или на проституток.

Позавтракав, они вскочили на коней и въехали на мало кому известную тропу, памятную Куллу с тех далеких лет, когда он скрывался в горах. Солнце словно улыбалось им, птицы радостно приветствовали их.

«Сразу надо было сюда направляться», — хотел молвить Кулл, но сдержался, чтобы не обидеть товарища. Кулл мог бы прозакладывать голову, что Брул не желал вчерашних напастей и гибели их спутников. Все в воли богов, люди лишь пушинки, гонимые их дыханием — так говорят жрецы и нет причин им не верить.

Тропа была широкой, достаточно наезженной. Не такой, как две купеческие, но по всему ведать, здесь била своя жизнь. Ехали быстро, но особо коней не мучили, периодически с рыси переходя на шаг. Оба знали, что по этой дороге за один день горы не минуешь, придется где‑то ночевать. Но для двух детей гор, немало ночей проведших на сырой земле, это не представляло больших проблем.

Ближе к полудню они встретили усталый караван из трех телег и с десятком охранников. Кулл и Брул прижали коней к обочине дороги и развели в стороны руки, показывая, что злого умысла не держат, но в любое мгновение готовые выхватить мечи, если встречные захотят ограбить двух одиноких путников.

— Да хранят вас Валка и Хотат! — бросил караванщик, зорким взором бегло оценив всадников.

— И вам пусть помогут великие Валка и Хотат! — пробормотали Кулл и Брул, провожая караван взглядами.

Наверняка, это были контрабандисты, но какое, по большому счету, сейчас до них царю дело, когда опасность гораздо большая, чем провоз запрещенных товаров, угрожает стране? Они спокойно продолжили путь.

Уже ближе к вечеру, когда сумерки уже начинали сгущаться, но до заката еще было далеко, Кулл вдруг круто остановил коня.

— Что случилось? — встрепенулся Брул.

Кулл к чему‑то прислушивался.

— Ты слышишь? — наконец спросил он. — Кто‑то отчетливо зовет меня: «Кулл из Атлантиды, приди!»

— Ничего подобного не слышу, — покачал головой пикт.

Кулл слез с коня и посмотрел наверх. По пологому склону можно было подняться и с конями, а там, кажется, есть какая‑то тропа, оттуда и доносится странный зов, который слышит только он.

— Я пойду! — решительно сказал атлант.

— Это опять могут быть проделки магов, вчера не выпустивших нас из гор, — с подозрением произнес Брул.

— Я все равно должен узнать, кто зовет меня! Вдруг кому‑то нужна моя помощь?

— Хорошо, тебя все равно не отговорить, — нехотя согласился спутник. — Но я иду с тобой.

С некоторым трудом они затащили наверх лошадей. На вершине склона действительно была довольно неприметная узкая тропинка. Они вели лошадей за собой, на всякий случай держась за рукояти мечей.

Из кустов вспорхнула испуганная птаха. Оба как по команде выхватили мечи. Посмотрели друг на друга и расхохотались.

Неприметная сверху тропка вывела их напрямую к довольно большому входу в пещеру — самый рослый человек мог бы в нее пройти, не наклоняя головы. Рядом с зияющим чернотой входом громоздился огромный камень.

— Во имя семи дьяволов! — воскликнул Брул. — Клянусь, этот камень еще вчера закрывал вход в пещеру. Его не под силу сдвинуть и дюжине человек! Кулл, злые чары влекут тебя на погибель.

— Со мной — мой меч, — промолвил царь Валузии, — и не впервые я столкнусь с колдуном. Какие бы силы не затаились в пещере, я выясню, кто звал меня и что задумал!

Кулл осмотрелся, увидел поодаль кривое чахлое деревце и привязал к нему своего коня. Затем решительно шагнул в бездонную тьму пещеры.

Пикт тоже привязал коня и последовал за другом, но тут же наткнулся на вытянутую Куллом руку.

— Стой! — почему‑то шепотом произнес царь. — Надо хотя бы факелы сделать, ни зги не видно.

Откуда‑то из глубины густого мрака подземелья доносилось неспешное журчание воды.

Они вышли из пещеры, нашли подходящие палки, кое‑как сделали факелы и Кулл снова первым шагнул внутрь зияющего входа.

Подземный туннель оказался довольно длинным, стены были шершавыми и неровными, но походили скорее на творение рук человеческих, нежели сил природных. Причудливые тени, отбрасываемые на стены факелами, до неузнаваемости искажали фигуры двух лучших воинов Валузии.

За поворотом друзья остановились, восторженно озираясь.

Они оказались в просторном почти идеально круглом зале, по стенам которого неспешно стекала вода. Зал освещался странным зеленоватым светом — будто мерцали мириады светляков, ползающих по потолку, полу, стенам, летающих в воздухе. Посреди зала находилась либо бочка, либо колодец — в полумраке было не рассмотреть. Возле нее стояла большая скамья, а за бочкой напротив входа сидел странный человек — Кулл никогда в жизни не мог предположить, что могут быть такие толстые люди. Ростом незнакомец вряд ли превышал обычного валузийца, но в ширину он был может быть даже больше, чем ростом. Свободные одежды скрадывали очертания фигуры, но можно было представить огромный живот, свисающий еще больше, чем тяжелые щеки.

Кулл сделал несколько шагов вперед, чтобы всмотреться в лицо хозяина странной пещеры, который держал в руке огромный — под стать ему — кубок. Оплывшее лицо представляло собой сплошную сеть морщин и на пепельном фоне резко выделялись два алмазных огня глаз, в которых проглядывалась мировая мудрость, вселенская скорбь и космическая тяга к жизни.

— Кто ты? — глухо спросил Кулл. — И зачем ты звал меня?

— У меня много имен, — мелко рассмеялся незнакомец и Кулл почему‑то подумал, что древний старик пьян, от бочки исходил сладкий запах очень хорошего вина. — Меня звали сотворителем сущности, меня считали богом, обо мне говорят такое, чего не было и в тысячной доле, но не знают самого главного. Некоторые считали меня самым выдающимся магом, но оказались чародеи сильнее меня. Я живу тысячу тысяч лет… — старик вновь рассмеялся и совсем невесело добавил: — Если это можно считать жизнью. Ты, Кулл из Атлантиды, мог слышать обо мне под именем Раама…