Комната страха - Эля Хакимова

– В любом случае, это поистине чудо, что именно в тот раз, когда Жан готовил на конкурсе не круассаны, а овсяное печенье, председателем почтенного жюри оказалась герцогиня Йоркская.

– Действительно, – Ева лукаво улыбнулась, – очень удачное стечение обстоятельств. Скажите, вы случайно не видели на празднике Макса?

– Нет. – Усы Бертрана недовольно пошевелились. – Мог бы и заглянуть, для разнообразия. Но вы, современная молодежь, разве позволите каким-то старым традициям помешать вашим важным планам, – усы оскорблено подвисли, обиженные за старые традиции, – пусть даже им и триста лет, а ваши планы забудутся уже назавтра.

– Ну, это вы погорячились. Макс не из тех, чьи планы меняют свой статус уже назавтра. – Ева шутливо подняла перчатку в защиту своего руководителя. – Я не встречала еще человека, настолько далекого от легкомысленности «современной молодежи».

– Ах, мадемуазель Ив, с тех пор как случилась та страшная трагедия, никто так сильно не изменился, как он. Конечно, в отличие от своего брата, он не был душой любой компании, но и таким угрюмым и… неживым я его тоже никогда не видел. А ведь я его помню совсем еще малышом.

– Скажите, Бертран, – Ева помедлила, пытаясь представить себе Макса «малышом» и одновременно соображая, насколько этичными будут дальнейшие расспросы о личной жизни постороннего человека, – они с братом… насколько близки они были?

– Никогда не видел двух настолько разных людей и настолько связанных друг с другом. Дело не только в кровных узах или чем-то еще… Возможно, сказалось то, что они были близнецами. Они были одним целым. В детстве они даже разговаривали на своем собственном языке и потом еще иногда им пользовались. Но, собственно, и разговаривать-то им не было необходимости – один всегда точно знал, о чем думает другой. Они читали мысли друг друга. Помню, был один случай – один из них упал с лошади, и, пока он был без сознания, второй не реагировал ни на звуки, ни на прикосновения. С открытыми глазами он сидел около своего брата, как будто сопровождая его там, где тот пребывал. – Бертран в задумчивости замедлил шаг. – Но это были два совершенно разных человека, по характеру, темпераменту, интересам…

Вечер, казалось, нескромно прислушивался к их разговору. Вернее к рассказу Бертрана, которому с жадностью внимала Ева. Яркий вечер, еще помнивший цвета и блеск недавнего салюта, постепенно выцветал в ночь. Все звуки, стесняясь тишины, сами собой приглушались, прежде чем коснуться слуха. Лето определенно и безвозвратно подходило к концу.

– А как его все же звали?

– Макс.

– ?

– Причуда их отца. Одного Максим, другого Максимилиан. Встретились они с мадам в Австрии, поженились во Франции, – пояснил озадаченной Еве Бертран.

– В высшей степени странная причуда. – Ева неожиданно для себя слегка рассердилась. – Заботливый отец.

– Ну… да. Он всегда таким был. – Бертран давно махнул на этот признанный факт рукой, судя по тому, как мало прореагировали на это утверждение его усы.

– А в чем они различались?

– Один был слишком нетерпеливым. Другой всегда был главным. Решение они принимали, если можно так сказать, коллегиально, чаще всего переговорив между собой… ммм… как бы мысленно, но высказывал мнение всегда тот, что был самым рассудительным.

– Поскольку оба были Максами – по очереди.

– Мадемуазель Ив, не будьте столь категоричны. Поверьте мне, старику, жизнь порой оказывается намного изобретательней, а факты более многозначными, чем мы можем предположить, – Бертран шагал, вперив невидящий взгляд вверх по улице, пролегавшей между каменных средневековых строений.

– Как сказать. – Ева старалась по возможности скрыть свою непреклонность и осторожно предположила: – Макс тяжело пережил трагедию?

– Да. Но это счастье, что свидетелем гибели родителей стал именно он. Кто знает, как бы воспринял все это его брат, даже не представляю. Скорее всего, вместо трех могил на их семейном кладбище были бы все четыре, – тяжело вздохнул Бертран, его усы, в знак серьезности момента, понуро сникли.

– Три? Разве водителя хоронили вместе с семьей, ведь погибли два человека – мать и отец мальчиков?

– Водителя? О нет! – Бертран как будто выпал из общего русла разговора. – Погибли родители и еще не рожденное дитя. Мадам должна была вот-вот разрешиться от бремени. Это была девочка. Из мальчиков только один был в машине. Отец успел вынести его из горящей машины и вернулся за мадам. Правда, была долгая борьба за рассудок мальчика. Сколько свечей в нашей церкви было поставлено за него! Бедный молодой господин.

– Какая печальная история! – Ева, вздрогнув от «молодого господина», слишком живо напомнившего Старую Сеньору, все еще надеялась разобраться. – Но как они связаны с владельцем дома?

– Он был другом семьи. Поскольку своих детей у него не было, он особенно относился к близнецам. Потом, знаете, Макс помогал ему в поисках сокровищ. – Ева чуть не поперхнулась. – Нас всегда увлекала эта игра. В отличие от его брата. Даже в этом они сильно отличались. Выживший мальчик очень… сильно пострадал. Хотя совсем немного изменился внешне. Небольшой шрам на лбу – вот и все. Но судьба как будто испытывала его на прочность, насылая несчастья за несчастьями… Эти жестокие убийства бродяг. Мало того что бедному юноше пришлось видеть э-э-э… несчастных, его еще потом и по судам затаскали. Ужасно! Несколько лет все было тихо, и даже смерть их опекуна не была таким потрясением, перед кончиной он долго болел. Но бедный мальчик продолжил поиски сокровищ, это его отвлекло. К слову, он сильно продвинулся в этих поисках. Помню, какая радость была для нас найти ключ. Тот был у представителей одной из боковых ветвей семьи и выставлялся на аукцион. Мы вместе ездили в Лион и выкупили его. Мы еще устроили праздник, и Макс передал ключ брату, в доказательство того, что наши поиски не бессмысленны. Но вдруг… В тот же день они с братом о чем-то жестоко поспорили, ссорились, кричали. Вернее кричал только один. Потом он выскочил на улицу, сел в машину и уехал. Больше его никто не видел. Только машину нашли в ущелье у реки, в нескольких милях от усадьбы. Некоторые считали, что это было самоубийство, но, мадемуазель, я в это не верю. Нет, нет. Он был нервной, артистичной натурой, но пойти на такое… нет! Я уверен, что он просто не справился с управлением. К тому же это весьма опасное место – Глотка Дьявола. Там много несчастных случаев произошло, – убежденно произнес Бертран, взволнованный донельзя, судя по его встревоженно вспушенным усам.

– Странно, – протянула Ева. – Макс уверен, что его брат жив. С чего бы?

– Вы задаете слишком много слишком странных вопросов. – Бертран из последних сил старался оставаться вежливым. – Это же очевидно. Хотя тела так и не нашли, но там быстрое течение, и дальше река выносит всю свою добычу в океан. Впрочем, вот и отель. Позвольте вас поблагодарить за честь, оказанную мне, за поистине невыразимое удовольствие сопровождать столь обворожительную даму– Он официально поклонился, едва не щелкнув каблуками.

– Спасибо, Бертран, – в том же тоне ответила Ева, и уже мягче добавила: – И извините за бестактные вопросы.

– Что вы, мадемуазель, я безумно рад приобщить вас к истории семьи. Надеюсь, что официальное бракосочетание будет произведено именно в нашем городе, как делали все представители этого славного семейства.

– Не понимаю, что вы имеете в виду, – все еще сохраняя дежурную улыбку, произнесла Ева.

– Ну как же! – Усы озадаченно взметнулись вверх. – Вы будущая мать продолжения рода…

– Вы о чем, Бертран? – Ева истерически рассмеялась.

– Ребенок, которого вы ожидаете, – подсказал добродушный Бертран.

– Угу– глядя на своего спутника как на внезапно потерявшего рассудок, ответствовала Ева. – Все хорошо, Бертран, я вас понимаю…

– Впрочем, разумеется, я ни в коем случае не имею права… Спокойной ночи, мадам… – и Бертран, склонился к ручке Евы.

– Спокойной ночи, – автоматически произнесла Ева.

Глава 22

Истина – ключ от всех сокровищ

Вернувшись в свой номер, Ева еще долго стояла у закрытой двери. «Макс – не Макс, а Макс. Ну, все ясно. Чего же тут думать? Брат погиб. Кого же тогда так усердно разыскивает Макс? Тьфу ты, в смысле, другой Макс, который выжил. А который выжил? Белиберда какая-то!» Устало вздохнув, она потянулась, разыскала полотенце и направилась в ванную. Почти в полночь, закончив начатый ранее отчет, она выключила свет и растянулась в кровати. Но посреди полудремы, в масляно-спокойном море глубокой ночи, наедине с собой Ева, внезапно выпрямившись, села в своей постели.

Ребенок. Что имел в виду Бертран? Какой ребенок? Даже полностью сошедший с ума человек (а Бертран, уверенный в себе, степенный и надежный Бертран, как никто был далек от помешательства) про такое не станет говорить походя, без всякой причины. Причина? Снова ребенок. Воспоминания о холодном и мокром парке навалились на Еву, как будто это было даже не вчера, а вот только что, прямо сейчас.