Всё-всё-всё о Ёжике - Сергей Козлов

Одуванчик и Хрюк

Однажды поросёнок Хрюк влез на крышу и провалился в печную трубу. Хорошо, что ещё печка не топилась!

Выскочил он из печки и помчался во двор — сам чёрный-чёрный.

— Эй! — крикнул ему Одуванчик. — Ты чего такой чёрный?

— Я? — сказал Хрюк. — Я совсем не чёрный.

— Нет, чёрный, — сказал Одуванчик. — Интересно мне тебя обманывать!

— Почему ты так думаешь, братец? — спросил Хрюк.

— Я вижу! — сказал Одуванчик.

— Ты мой друг, ты умный Одуванчик. Откуда ты взял, что я чёрный?

— Ночью я бы тебя не увидел.

— Ночью никого не видно, — сказал Хрюк.

— Нет, видно. Я ночью б е л е ю. Когда я потерялся, мама сказала: «Вон одуванчик белеет у сарая!» Это был я. А если бы ты потерялся, тебя бы никто не нашёл. Ты же не можешь белеть, если ты — чёрный!

— Я встану на камень, — сказал Хрюк, — а ты ляг на землю и посмотри на меня снизу. Вот так. Какого я цвета?

— Чёрный, — сказал Одуванчик.

— А теперь ты встань на камень, а я лягу в грязь… Ну, как?

— Тебя не видно.

— Как не видно? — возмутился Хрюк. — Я же тебя вижу!

— А тебя не видно. Грязь чёрная, и ты чёрный. Тебя совсем не видно!

— А откуда ты знаешь, что я есть?

— Я догадываюсь, — сказал Одуванчик.

— Вот посмотри, я сейчас пошевелю хвостиком. Видишь?

— Нет.

— А сейчас?

— Ничего не вижу.

— Значит я невидимый… — сказал Хрюк. — Это очень интересно!

— Теперь ты веришь, что ты чёрный?

— Да, — сказал Хрюк. — Если ты меня не видишь, значит я чёрный.

— Что же теперь делать? — вздохнул Одуванчик. — Всех позовут обедать, а тебя не заметят.

— Но ты же знаешь, что я есть!

— Мне могут не поверить, — сказал Одуванчик.

— Но ты же скажешь, что я чёрный, что меня не видно, но что я всё-таки есть.

— Как же ты есть, если тебя не видно?

— Вот я! — крикнул Хрюк. — Скажи им всем, что я тоже хочу обедать!

— Я скажу, — пообещал Одуванчик. — А ты на всякий случай встань на камень.

В это время во двор вышла мама-свинья и увидела Хрюка, стоящего на камне.

— Вымойся как следует в бочке, — сказала она, — и пойдём обедать.

Хрюк молчал.

— Ты чего молчишь? — спросила мама-свинья.

Хрюк смотрел на маму-свинью и думал:

«Видит она меня или не видит? Наверное, не видит!» — решил он и продолжал молчать.

— Он есть, — сказал Одуванчик. — Вон он стоит. Он тоже хочет обедать.

— Я вижу, — сказала мама-свинья. — Вон он стоит на камне.

«Я стою на камне, — думал Хрюк, — но они всё равно меня не видят».

— Я хочу обедать! — сказал он.

— Мойся в бочке, и пойдём обедать, — сказала мама-свинья.

— Он же невидимый, — сказал Одуванчик. — Как же он может мыться в бочке?

— А вы меня видите? — спросил Хрюк.

— Вижу, — сказала мама-свинья.

— Вижу, — сказал Одуванчик.

— Зачем же мне мыться в бочке, если вы меня видите? — спросил Хрюк.

— Нет, не вижу, — сказал Одуванчик.

— Как же ты его не видишь, Одуванчик? — удивилась мама-свинья. — Вон он стоит на камне!

— Я вижу, что он стоит на камне, — сказал Одуванчик. — Но он же невидимый.

«Конечно, они меня не видят», — решил Хрюк.

— Я хочу обедать! — ещё раз жалобно сказал он.

Мама-свинья подошла к Хрюку, взяла его под мышку и отнесла к бочке.

— Ух! — сказала Бочка. — Никогда не видела такого чёрного поросёнка!

— Буль-буль! — булькнула вода. — Никогда не встречала такого грязнули!

А Хрюк тёрся, мылся, хрюкал, скоблился, отфыркивался и наконец вылез из бочки совсем розовый.

— Теперь меня хорошо видно? — спросил он.

— Очень! — сказал Одуванчик. — Тебя никогда не было так хорошо видно.

Золотой и пушистый

Посвящается Поросёнку

К зиме Поросёнок подстригся.

— Ты что это сделал? — сказала ему маленькая утка Чирок.

— Волосиков мало, — сказал Поросёнок. — Вот намажусь глиной, и к весне у меня будет волос, как у лошади.

— Зачем тебе такая грива? — удивился Чирок.

— А что же? У тебя — перья, у них — волосы, а я — лысенький, — сказал Поросёнок.

Они разговаривали у реки, куда совсем лысенький Поросёнок прибежал прощаться со своей знакомой уткой Чирок.

— Ты скоро улетишь?

— Завтра, — сказал Чирок.

— Ну вот — прилетишь, а я — волосатый-волосатый, — сказал Поросёнок.

— А я тебя узнаю?

— Не узнаешь — я крикну: «Чирок! Это я, Поросёнок!»

— Ладно, — сказал Чирок. — А пока ты узнаваемый, давай с тобой поиграем, как лысенький Поросёнок с маленькой уткой Чирок.

— А как можно играть иначе? — спросил Поросёнок.

— Как прилетевшая утка с волосатой лошадью.

— Нет, давай — как лысый Поросёнок…

И они стали играть в игру, в которую играли всегда: Чирок нырял, а Поросёнок бросал в него сосновыми шишками.

Наигравшись, они сели на берегу, и Поросёнок сказал:

— Я буду по тебе скучать, Чирок.

— И я.

— Я буду по тебе очень скучать.

— Я тоже.

— А ты расскажешь, когда вернёшься, где ты был?

— Конечно.

— А что там?

— Не знаю. Я ведь ещё никогда там не был.

— Как жаль, что мы не можем полететь вместе, — вздохнул Поросёнок. — Говорят, там есть большая река и, если голову намазать илом из этой реки, волосики станут золотые и пушистые.

— Я принесу тебе ила из этой реки, — пообещал Чирок.

— А не забудешь?

— Нет-нет, прощай! — И улетел.

А Поросёнок пошёл домой, намазал голову глиной и стал ждать, когда станет волосатым, как лошадь.

Метели кружили над землёй, вьюги выли, а Поросёнок сидел у себя в доме у печки и ждал весны.

Глина обсохла, и Поросёнок боялся пошевелиться, чтоб не обсыпаться.

Но вот наступила весна и запели птицы; Поросёнок выскочил из дома и поглядел в лужу.

Из лужи на Поросёнка глянул лохматый Свин.

— Ха-ха! — крикнул Поросёнок. — Как лошадь! — И тут же искупался в луже.

К реке он шёл медленно и важно.

Остановился, выставил вперёд ножку и поднял голову.

Летели утки.

«Кто это? Кто это?» — спрашивали они друг друга.

— Вы не видели лысенького Поросёнка? — спросила одна Утка. — Он постригся к зиме и теперь должен стать неузнаваемым.

— А что? — спросил Поросёнок.

— Мы принесли ему ила из далёкой реки, — сказала Утка. — Он станет золотым и пушистым.

— А где Чирок? — спросил Поросёнок.

— Его нет, — сказала Утка. — Он просил передать вот это.

— Где Чирок? — крикнул Поросёнок.

— Ему очень хотелось долететь. «Брось! Брось! У тебя не хватит сил!» — кричали мы ему над морем. Но… Он не послушался, и вот…

— Что?..

— У него не хватило сил, — сказала Утка.

Поросёнок повернулся и, сгорбившись, пошёл от реки.

«Какая разница, — думал Поросёнок, — лысый или золотой?.. Лишь бы был Чирок, и мы играли, и он кидал в меня шишками..»

— А где, где Поросёнок? — не отставала Утка. — Он так просил.

— Нет Поросёнка, — сказал Поросёнок. — Никого нет.

— Значит, у него не хватило сил дождаться, — сказала Утка. — Бедный Поросёнок! Бедный Чирок!

— А может быть, он ещё прилетит? — вдруг спросил Поросёнок.

— Он сел на волну. Он не знает дороги, — сказала Утка.

— Но, может быть, он ещё прилетит?

— Всё может быть, — сказала Утка.

И тут появился Чирок.

Он летел низко над рекой против солнца.

— Чирок! Чирок! Это я, Поросёнок! — закричал Поросёнок и бросился к маленькой утке Чирок.

— Это ты! Это ты! — кричал Чирок. — Ну ты и волосатый! Настоящая лошадь!

И Чирок сам намазал Поросёнка илом из далёкой реки, а потом они вместе вбежали в реку, а когда вылезли на берег, не было никого на свете золотистее и пушистее Поросёнка.

Заяц

Заяц проснулся — было тихо-тихо.

Так тихо и спокойно, что, пока он спал, он даже ни разу не вздрогнул.

Будто онемело всё вокруг.

И пока он хлопотал по дому, а спал Заяц в летнем, верхнем доме, он заметил какую-то странность с головой.

Его голова жила как бы сама по себе, своей отдельной жизнью.

Зайцу хотелось думать об одном, но голова была занята какими-то своими, особыми, не имеющими прямого отношения к Зайцу мыслями, и к тому, о чём ему, хозяину головы, хотелось бы думать.

Более того — Зайцу хотелось делать одно, а делал он совсем другое.

«Надо пойти в зимний дом, достать морковку», — думал, например, Заяц, а сам сидел на полу, глядел в окно, и голова его о чём-то думала.

Заяц даже сам не знал, о чём она думает. Он просто видел перед собой разные картины и себя с кем-то, сердился на кого-то, улыбался, и картины эти были из давным-давно прожитой Зайцем жизни.

То он видел — лес, поляну, весну.

Он, совсем юный Заяц, прыгает и смеётся.

Блестит река.