Язычество Древней Руси - Борис Рыбаков

В зарубинецкое время произошло уравнивание двух видов праславянской культуры, которые ранее, до сарматского нашествия, развивались разными темпами - южной, сколотской, достигшей в VII - IV вв. до н. э. очень высокого уровня, и более северной "милоградской" VII - III вв. до н. э. (по археологической терминологии), которую вполне убедительно связывают с геродотовскими неврами. Милоградская культура лишь своей южной половиной (южнее Припяти) находилась на территории славянской прародины, а её северо-восточная окраина явилась результатом колонизационного продвижения в глубь пралитовских, "балтских" культур. Уровень развития лесных невров был значительно ниже, чем лесостепных сколотов; тогда уже сказывался тот контраст, который так красочно описал Нестор, повествуя о "мудрых и смысленных полянах" (для скифской эпохи - сколотах-пахарях) и об их северных соседях, "живущих в лесе, яко же всякий зверь", в которых следует видеть невров, будто бы ежегодно превращающихся в волков, как записал Геродот, не поверивший этой легенде. Сарматское нашествие (и, очевидно, сарматское иго) уничтожило ряд преимуществ лесостепных племен, уравняло сколотов с неврами и повлияло на отток населения на север в безопасную лесную зону. Так определились в последние века до нашей эры новые границы расселения восточного славянства, более широкие, чем ранее, с единой (поневоле одинаковой) культурой; этот-то новый этап мы и называем зарубинецкой археологической культурой. При расселении славян за Припять, на Верхний Днепр и на Десну славяне-зарубинцы вселялись в земли балтских племен и начинался длительный период мирной ассимиляции тех балтских племен, которых мы знаем еще с геродотовских племен: андрофагов-людоедов (днепро-двинская культура и, может быть, культура штрихованной керамики), будинов (юхновская культура) и др. При внедрении нового населения ритуальная сторона жизни могла принимать различные формы. Аборигены и пришельцы могли сосуществовать раздельно, каждые со своими обособленными священными местами; при этом пришлое население должно было создать на новом месте свои новые святилища. Могло произойти восприятие пришельцами старых туземных святынь и континуитет древних культов. При родственности славян и балтов (и там и здесь - культ Перуна, Белеса и мн. др.) это было вполне возможно. Археология частично может ответить на эти важные вопросы.

Большой интерес представляют так называемые "болотные городища". Трудность исторического осмысления их заключается в почти полном отсутствии вещевого материала, что не позволяет датировать каждое отдельное городище. Памятники этого типа ввел в науку родоначальник белорусской советской археологии А. Н. Лявданский, проведший небольшие раскопки на одном из них. Он считал, что "они служили для обрядовых и вообще религиозных целей".( Лявданский А. Н. Некоторые данные о городищах Смоленской губернии. - Науч. изв. Смол. гос. ун-та, Смоленск, 1926, т. 3, вып. 3, с. 187-190.)

В 1953 г. для "Истории русского искусства" мною была сделана попытка реконструкции городищ-святилищ, но так как она не основывалась на раскопочных данных, то её нельзя принимать в расчет.( История русского искусства, М., 1953, т. I.)

Несколько городищ близ Смоленска обследовал В. В. Седов, установивший по непосредственному соседству с ними славянских селищ и курганных кладбищ VIII - X вв. н. э. примерную дату этих городищ, считая их синхронными соседним с ними памятникам.( Седов В. В. Языческие святилища смоленских кривичей. - КСИА. М., 1962, вып. 87, с. 57 - 64, карта на с. 58.)

К сожалению, это сделано только на пяти примерах. Значительно больший материал был вовлечен Л. Д. Поболей, пополнившим карту Лявданского и выявившим всего 250 болотных городищ. Большинство городищ не содержало культурного слоя, но в некоторых случаях встречался материал милоградской и зарубинецкой культур.( Поболь Л. Д. Славянские древности Белоруссии. М., 1974, с.32, 255, 264. Карта (вкладка), рис. 80.)

К величайшему сожалению, проблема болотных городищ до сих пор не решена в надлежащем масштабе: нет общей сводной карты сопредельных с Белоруссией областей, не производились широкие раскопки этих своеобразных городищ почти без культурного слоя, и никто из археологов не вскрыл своеобразные двойные валы-ограды с целью определения конструкции забора или стены поверх валов. Как правило, болотные городища представляют собой небольшие круглые площадки посреди болота, окруженные двумя - тремя концентрическими валами (высотой в 1,5-2 м) и рвом в 4-6 м шириной. Как выяснили раскопки А. Н. Лявданского, площадка Красногорского городища была искусственно насыпана. (Рис. 28).

По своему размеру городища делятся на две категории: одни из них невелики - диаметр площадки внутри валов 25-30 м и площадь её 450 - 700 кв. м; встречаются городища другого порядка с диаметром в 130-180 м и с внутренней площадью в 13 000-20 000 кв. м, т. е. примерно раз в 30 больше, чем у малых городищ. Подобные огромные городища составляют очень небольшой процент общего количества. Сделанное А. Н. Лявданским определение круглых болотных городищ как древних языческих святилищ остается в силе. На этих городищах нет следов постоянной жизни; это ни в коем случае не поселения. Самое большее, чем они могли служить в жизненной практике, - это быть убежищами на случай временной опасности, что, впрочем, нисколько не противоречило бы их сакральной сущности. Однако почти полная безжизненность сотен городищ заставляет усомниться в оборонном значении. Кроме того, нужно учесть, что окружающие городища болота были прекрасной природной защитой только в летнее время. Зимой же, когда собран урожай и увеличивается опасность нападения соседей ли, сборщиков ли дани или бродящих по лесам "извергов", болота замерзают, и городище становится беззащитным. Очевидно, болотные городища создавались как святилища, но только для таких молений, которые не сопровождались ни жертвоприношениями, ни поеданием жертвенной пищи или приготовлением священного пива. Городища не были "требищами", т. е. местами потребления священной еды и питья, от чего должны были бы остаться вещественные следы (глиняная посуда, ножи, кости жертвенных животных и т. п.). Единственное, что прослежено на болотных городищах, - это следы костров, иногда каменные вымостки, следы деревянных конструкций, изредка куски руды. На внутренней площадке малых городищ могло уместиться во время обряда две - три сотни человек Могли быть использованы и внутренние скаты вала, на которых могли сидеть зрители, не участвующие непосредственно в церемонии. На больших же городищах с площадью до 20 000 кв. м количество участников могло доходить до нескольких тысяч.

Малые болотные городища, судя по карте Поболя, располагались в некоторых районах очень густо, близко друг к другу. Большие же городища тина Заракитного, Клинска, городища "Старины", Макаровичей отстоят друг от друга на 30-60 км. Очевидно, и район притяжения этих мольбищ был различен - большие городища являлись, по всей вероятности, общеплеменными религиозными центрами, позволявшими всем правомочным членам племени принять участие в ритуале. Под племенем здесь подразумеваются не те большие объединения, которые перечислены летописцем (дреговичи, радимичи, кривичи), являющиеся союзами племен, а их составные части, те 8 - 12 конкретных (и для нас, к сожалению, безымянных) племен, из которых складывались летописные союзы.

Очень важен вопрос о датировке болотных городищ, точнее - вопрос о времени возникновения этого типа сооружений, так как бытовать они могли долго и дату, предложенную В. В. Седовым, - VIII-X вв. н. э. следует считать предельной, самой поздней. Наличие на белорусских болотных городищах керамики милоградского и раннезарубинецкого времени позволяет отнести дату появления болотных городищ к середине I тысячелетия до н. э.

Крайне интересно географическое распространение болотных городищ. Основная масса круглых болотных городищ-святилищ вписывается в рамки милоградской культуры, указанные О. Н. Мельниковской.( Мельниковская О. Н. Племена Южной Белоруссии в раннем железном веке. М., 1967.) Севернее границы милоградской культуры они встречаются спорадически. При трудности датировки городищ нельзя определенно утверждать, что периферийные памятники являются результатом более поздней колонизации, но это наиболее вероятное допущение.

Милоградская культура невров в значительной своей части находилась в наиболее болотистой области Восточной Европы - в Припятских болотах. Недаром те славянские племена, которые обитали здесь, получили у соседей собирательное наименование "дреговичей", т. е. "болотников" (от белорусско-литовского "дрыгва" - болото). По своему уровню милоградская культура была намного первобытнее, чем лесостепная сколотская. Невры в описании Геродота тоже выглядят достаточно диким народом, живущим на самом краю обитаемых земель. "Над ализонами живут скифы-пахари (сколоты), которые сеют хлеб не для собственного потребления, а для продажи. Выше (севернее) этих живут невры, а над неврами - земля, обращенная к северному ветру, на всем известном нам протяжении безлюдна".( Геродот IV, 17, с. 107.)