Стойкий - Анна Брукс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он засовывает большой палец мне в рот, вытаскивает его, а затем обеими руками обхватывает мой затылок. Я придвигаюсь к краю кровати, и парень толкается мне в рот. Его взгляд не отрывается от моих глаз, но его пальцы крепче сжимают мои волосы. Вместо того, чтобы входить и выходить из моего рта, он использует мою голову, как будто это его рука. Вверх и вниз так быстро, как только возможно. И Господь всемогущий, это меня заводит. Я хотела бы просто перевернуться и позволить ему взять меня сзади, но сейчас дело не во мне. Эрик тянет меня назад как раз перед тем, как я начинаю давиться, но не сбавляет темпа. Укус на моей шее совсем не болит. Вместо этого это подстёгивает меня ещё больше.
Ему это нужно.
Мне это нужно. Мне нужно знать, что я не отпугнула его тем, что сказала ему. Что этот мужчина всё ещё хочет меня такой. Мысли, которые у меня были, напугали меня, и, если бы роли поменялись местами, и Эрик вдруг бросил мне, что хочет детей, я не совсем уверена, как бы я отреагировала. Вероятно, плохо. Точно так же, как он это сделал.
Движение моей головы прекращается, и он внезапно ускоряет темп. Я протягиваю руку и хватаю его за запястье одной рукой, а другой обхватываю его яйца, мой палец тянется, чтобы помассировать чувствительную кожу.
— Боже, так чертовски хорошо, — бормочет он, и его движения становятся хаотичными. Когда его солёный вкус попадает мне на язык, я расслабляю горло, пока он замирает и кончает мне в рот. Его пальцы ослабевают, Эрик закрывает глаза и опускает голову. Я сглатываю вокруг него, и через секунду он вырывается и падает на колени.
Его руки обхватывают мои икры, и он кладёт голову мне на бёдра. Я запускаю пальцы в его волосы и жду, затаив дыхание.
— Мне жаль. Мне так чертовски жаль.
Я не знаю, за что он извиняется.
— Тебе не за что извиняться.
— Нет, есть. Ты… Я был застигнут врасплох. — Его плечи напряглись. — Я не хотел быть отцом, когда София сказала мне, что беременна. Тогда мой мыслительный процесс был заторможен этой новостью. Даже когда я сказал ей, что смирился с этим, я лгал ей. Дело не в том, что у меня было какое-то мнение по этому вопросу, но, когда реальность того, что я стану отцом… что я буду нести ответственность за жизнь, когда я даже не мог правильно управлять своей… это была просто ещё одна вещь, в которой я потерпел бы неудачу, поэтому моей естественной реакцией было бороться.
— Когда мне позвонили и сообщили, что она умерла, первое, о чём я подумал, был ребёнок. И, как ты уже говорила ранее, ты даже не поняла, что хотела этого, а это уже было отнято. Вот что я чувствовал… Только это было по-настоящему. В её животе рос настоящий ребёнок, половина моей плоти и крови, единственная кровь, кроме моей, которая всё ещё была живой… и она умерла из-за меня.
Так тяжело слушать, как ломается его голос — большой сильный парень, который со стороны выглядит неприкасаемым. Ему приходилось скрывать это слишком долго, и я ненавижу, что ему приходится переживать эти чувства заново, но я предполагаю, что он никогда не говорил об этом вслух. Вероятно, он никогда не сталкивался с ними лицом к лицу, потому что, когда он начинал, он так или иначе заглушал свои печали.
— Часть меня тоже умерла. Вместе с ними часть меня исчезла. Все хорошие части меня ушли в землю вместе с ними, и с этого момента я решил, что мне не позволено ничего хорошего. Я этого не заслужил. Не только с моей мамой, но и с Софией и ребёнком — я был всего лишь чёртовым слабаком. Для них и для себя тоже. Я всегда называл своего отца трусом за то, что он покончил с собой только потому, что моей мамы не стало. У него всё ещё был я, и он, бл*ть, бросил меня. Я этого не понимал. Все, о чём я мог думать, это то, что это было моим наказанием за то, что я не защитил свою маму.
— Ты был молод, Эрик. Особенно с твоей мамой.
— Не имеет значения. Я знал лучше. Я знал, что лучше не открывать дверь этим мужчинам, и я знал, что лучше не позволять Софии уйти той ночью. Чувство вины… чёртова грёбаная хватка, которую он оказал на меня, была адской. Я был доволен тем, что был несчастен и жалел себя. Я просто ждал, что дьявол придёт и заберёт меня, утащит вниз, чтобы прожить вечность в огне, потому что там моё место. Но потом я понял, что жить без моей семьи, без Софии и ребёнка, которого мы создали вместе, было ещё хуже. Я жил в ещё более худшей версии ада.
Эрик встаёт и толкает меня на спину на кровать, а затем садится на меня верхом. Как и раньше, он баюкает моё лицо, но на этот раз нежнее.
— Но потом я встретил тебя. И впервые, как мне показалось, за всю мою жизнь я действительно увидел свет. Я увидел солнце вместо облаков, и когда я понял, как ты притягиваешь меня, я попытался оттолкнуть тебя, потому что знал, что ты достойна лучшего. И прежде чем ты начнёшь спорить, — он прижимает палец к моим губам, — это было раньше. До того, как ты ушла от меня, и до того, как я дал себе разрешение снова полюбить. Быть с кем-то, кто заставляет меня чувствовать себя живым.
Когда слеза скатывается с моего глаза, Эрик её большим пальцем. Возможно, другие женщины расстроились бы, услышав, как он говорит о своей бывшей, но для меня это просто показывает, что он заботливый, преданный и достойный мужчина.
— Я никогда, ни
