Не соблазняй повесу - Сабрина Джеффрис

– Мы поговорим об этом сегодня вечером.

– Мы поговорим об этом сейчас.

– Нет, только не в присутствии моих подруг, которые, возможно, подслушивают у замочной скважины.

Он бросил взгляд на дверь и увлек Амелию через весь холл в какую-то комнату, скорее всего кабинет. Быть может, кабинет ее отца.

– В таком случае поговорим здесь.

Вырвавшись от Лукаса, Амелия встала перед ним в воинственной позе, словно английский солдат, обороняющий фургон с провиантом.

– Мы поговорим тогда, когда мне это будет удобно, сэр.

– Быть может, вы недовольны тем, что я стараюсь отвадить Помроя? В таком случае, вам стоит сказать одно только слово, и я, ..

– Напомню вам, что я уже сказала это слово. Но дело вовсе не в этом. Я понимаю, что вы в присущей вам самонадеянной и необычайной манере пытались меня защитить.

– Тогда, значит, все дело в шебеке. У вас было время подумать об этом, и вы смущены тем, что мы...

– Неужели у вас нет стыда? – Амелия бросила опасливый взгляд на открытую дверь и понизила голос: – Я не стану продолжать разговор здесь. Мои подруги или миссис Харрис могут появиться в любую минуту. Перенесем объяснение на вечер.

Повернувшись к нему спиной, Амелия хотела выйти в холл, но Лукас быстро догнал ее. Обхватив за талию, он увел ее от распахнутой двери. Амелия пыталась сопротивляться, но он принялся нашептывать ей на ухо:

– Не надо, милая, ведь вы и я еще не кончили.

– На сию минуту мы кончили. – Она извернулась и теперь смотрела ему в лицо посветлевшими от гнева глазами. – Если вы думаете, что я позволю вам хватать меня тут, когда мои подруги совсем рядом...

– «Хватать» вас? – взорвался он. – Может, стоит напомнить вам, что вы очень радовались в последний раз, когда я, по вашему изысканному выражению, «хватал» вас.

Прижав Амелию к стене, Лукас поцеловал ее крепко и властно, требуя отклика на свой поцелуй и возликовав, когда Амелия после секундного сопротивления ответила ему. А когда она к тому же обняла его за шею и прильнула к нему всем телом, он едва не ознаменовал свой триумф восторженным воплем.

Но вместо этого он снова поцеловал ее с таким жаром, что это его встревожило. Лукас внезапно осознал, что именно ради этого и пришел сюда. Не ради того, чтобы отпугнуть Помроя. Не ради того, чтобы разузнать о Фрайерах. Он пришел ради нее. После двух дней, проведенных без ее сияющей улыбки, ее насмешливых замечаний, запаха жимолости, витающего вокруг нее, без чуда ее восхитительных губ, он жаждал ее, как заключенный жаждет свободы. Он ласкал ее, гладил руками маленькие бедра, касался ладонями тоненькой талии, а ее грудь... Боже, как он хотел целовать ее грудь...

И вдруг Амелия ухватила его за волосы, оттолкнула от себя его голову, прервав поцелуй, отпрянула от него. Лукас увидел ее лицо, на котором смешались несовместимые, казалось бы, чувства: желание, гнев, раскаяние.

Но почти тотчас это сложное выражение исчезло, и его заменила застывшая маска.

– Я надеюсь, вам было хорошо, Лукас, – прозвучал почти угрожающий голос. – Потому что это последний поцелуй, который я дала вам.

Прежде чем он опомнился, Амелия проскользнула между ним и стеной и выбежала из комнаты. Он последовал за ней в состоянии дикого возбуждения и прошел в холл как раз в ту минуту, когда Амелия отворяла дверь в гостиную.

Задержавшись в дверях, она произнесла самым светским тоном:

– Какая жалость, майор, что вы покидаете нас! Я передам ваши извинения моим гостям.

Когда Амелия исчезла за дверью, Уинтер, совершенно ополоумев, едва не бросился следом за ней, дабы уличить ее во лжи. Но к счастью, опомнился вовремя, сообразив, что его возбуждение может быть замечено проницательными леди. Прежде чем входить в гостиную, стоило немного поостыть. К тому же перспектива провести неопределенно долгое время под негодующим взглядом Амелии в обществе хихикающих девиц весьма непривлекательна. Он скорее предпочел бы иметь дело с десятком вооруженных английских солдат, чем с одной из этих чертовых англичанок.

Ладно. Пора вернуться к Кирквудам и подготовиться к вечерним «переговорам». Только бы справиться с этой бурной вспышкой возбуждения. Через холл, где его могли увидеть, Уинтер шел размеренным шагом, но по лестнице спускался, перепрыгивая через две ступеньки. Сегодняшнее «приключение» твердо убедило его в одном: он должен обладать Амелией. Он не имел ни малейшего представления, каким образом этого добиться – как ему поймать Фрайеров и увезти их в Америку, но при этом еще и заполучить Амелию.

И несмотря на ее заявление о последнем поцелуе, она в конце концов окажется в его постели. Он сделает для этого все, что в его силах.

Глава 14

Дорогая Шарлотта,

лорд Помрой не столь безобиден, каким кажется. Я слышал, что oн проявил некую неразумную одержимость во время войны. Хоть я в принципе и не одобряю сплетни и слухи, но все же советую Вам и леди Амелии быть с ним поосторожнее.

Ваш озабоченный друг

Майкл.

«Ты попросту делаешься смешной, – твердила себе Амелия, в третий раз меняя платье. – Не имеет ни малейшего значения, во что ты будешь одета сегодня вечером».

Во всяком случае, ей уже больше не надо кокетничать с Лукасом. Она должна говорить с ним прямо, потребовать доказательства, а потом уж решить, как действовать. И все же...

Когда многострадальная горничная наконец застегнула ей платье, Амелия хмуро поглядела в зеркало. Она хотела воспламенить Лукаса. Да, воспламенить. И воспламенить еще более.

Если какое-то из ее платьев и было предназначено для такой цели, то именно это платье из тончайшего розового атласа. Один корсаж мог бы довести пылкого поклонника до полуобморочного состояния: глубокий вырез слишком намного для незамужней девушки открывал грудь.

Именно поэтому Амелия редко надевала это платье. У нее и так была репутация леди, которая не очень-то умеет вести себя в обществе, и добавлять к такого рода суждениям разговоры о недостаточном чувстве приличия ни к чему.

Лукас нынче вел себя так, словно и вправду был в нее юблен, однако, зная о его намерениях то, что она знала, мелия решила его помучить.

Его желание жениться на ней могло быть неискренним, но желание соблазнить ее таким не было. Амелия чувствовала это каждый раз, когда он целовал ее с отчаянной страстью или касался горячими, ищущими ладонями ее бедер, талии... груди.

Он хотел ее, но она не позволит ему овладеть ею. Однако почему бы не показать ему, что он теряет из-за своих хитрых, бессовестных действий?

«Я буду в этом платье. Решено». Амелия повернулась к горничной:

– Пожалуйста, затяни корсет как можно туже. Пускай грудь поднимется так высоко, чтобы я могла есть с нее мой обед.