Прекрасные мечты - Дениз Робинс

В тот же день сэр Барклей попытался встретиться с Ивором. Но Ивор исчез, уехал из Бэзинстоука, забрав вещи, на своей спортивной машине.

Проходили дни, а о нем не было никаких известий. Сигна и Блэйк напряженно ждали. Они не знали, где сейчас Ивор, и не могли начать процедуру развода без него. Когда из Сингапура, наконец, пришло письмо с копией свидетельства о браке между Ивором Гардинером и Сигной Мэнтон, оно было встречено без особого энтузиазма. В нем уже не было надобности. Они все и так теперь знали, что Ивор и Сигна были женаты.

Блэйк вышел из больницы — худой юноша с запавшими глазами, лишь отдаленно напоминающий себя прежнего. Однако веры в свою любовь и мужество ему было не занимать, он хотел жить и любить — любить Сигну. А больше всего он хотел, наконец, сделать Сигну своей законной женой и вернуть в ее красивые глаза счастье и спокойствие.

Уезжая из Бэзинстоука, Сигна испытывала невероятное облегчение. Она не хотела больше никогда видеть этот город. Он весь был пропитан для нее болезненными воспоминаниями. Ей казалось, что с момента аварии на машине Паулы ее жизнь пошла наперекосяк… начались все эти жуткие неприятности. Паула полностью разделяла ее чувства. Они обе, если придется вернуться в Бэзинстоук, сделают это с большой неохотой. По дороге обратно в Лондон Паула размышляла о том, что для нее жизнь изменилась, пожалуй, гораздо сильнее, чем для Сигны и Блэйка. Ее сердце было разбито, она разочаровалась в мужчине, которому отдала свою любовь. Она чувствовала, что даже из ее танца ушло вдохновение. Ивор нанес ей тяжелый удар, оправиться от которого будет нелегко.

Это сэр Барклей помог ей вновь обрести подобие утерянного счастья и снова посвятить себя работе. В течение первой недели после их возвращения в город он был частым гостем в квартире на Уайтхолл-Корт и не позволял Пауле расклеиваться после перенесенного потрясения.

— Прежде всего вы балерина… великая балерина, — без конца напоминал он ей. — Как бы вы ни были несчастны как женщина, дорогая моя, не забывайте о своем искусстве. Вы предадите свой талант, если перестанете танцевать или заботиться о том, что с вами будет дальше.

Паула затравленно взглянула на него.

— Дайте мне время, — ответила она. — Я не могу вот так сразу все забыть. Все это было так ужасно. Это хуже, чем потерять любимого человека, когда он умирает. О, сэр Барклей, это было так унизительно…

Он прекрасно понимал ее и сказал ей об этом; но все же он постарался внушить Пауле, что необходимо перебороть свое горе и продолжать выступать — если не ради себя самой, то ради публики.

— Они вас любят. Они по вас скучают. Вы должны вернуться в балет и постараться снова стать собой, — сказал он.

Она посмотрела на него больными глазами, и он почувствовал, как его переполняет ненависть к Ивору Гардинеру, человеку, который стал причиной ее страданий. Его красивая, чудесная Паула! Да, этому безумцу придется за многое ответить. Он разрушил покой не только Паулы… но также и ее юной сестры… и в придачу к этому счастье честного парня, который по-настоящему любил Сигну.

— Паула, — Додсон назвал ее по имени и осторожно взял ее за руку, — вы были такой гордой, дорогая моя. Вы так высоко несли свою красивую головку. Поднимите же ее снова, Паула. Вы не должны горевать или сожалеть о безумном человеке.

Паула со слабой улыбкой посмотрела на него.

— Вы правы. Я знаю, что вы правы, — сказала она. — Ивор действительно был безумен… И я должна собрать всю свою гордость и не думать о нем. Я снова буду танцевать. Обещаю вам.

И в тот вечер Паула Владамир вновь выступала в «Ковент-Гарден». Ее с восторгом приветствовали и публика, и пресса. Никогда она не была такой красивой и не двигалась так волшебно. Казалось, страдание придало еще большую силу ее и без того великому таланту.

Барклей Додсон наблюдал за ней из ложи. Он всем сердцем восхищался ею. Ему показалось, что в этот вечер она стала ему гораздо ближе. Возвращаясь домой в его машине, Паула испытывала похожее чувство к этому новому, но уже проверенному другу. Глядя на его правильное лицо, держа его за руку, она чувствовала спокойствие и безопасность, за которые была ему безмерно благодарна. Когда он высадил ее возле дома, она призналась:

— Я очень многим вам обязана. Вы даже не представляете, насколько многим, но мне кажется, если бы в эти ужасные дни вас не было рядом, я бы не пережила этой трагедии.

— О нет, — улыбнулся он. — Вы очень мужественная женщина. Как и ваша храбрая маленькая сестра.

— Бедная Сигна. Когда же закончатся ее беды? Меня сводит с ума мысль о том, что она замужем за ним.

— Ничего, это ненадолго, — мрачно ответил Барклей Додсон. — Детектив висит у него на хвосте. Машина у него заметная, ее быстро найдут. Мы отыщем Гардинера.

— Если он не успел скрыться из Англии.

— Это возможно, если он боится быть обвиненным в убийстве вашего отца и похищении сокровищ. Но ему прекрасно известно, что вам будет весьма нелегко найти свидетелей и доказать ваши обвинения. Так что у меня есть все основания полагать, что мы найдем его в стране.

— Вы чудесный человек, сэр Барклей. Вы надеетесь сами и заставляете надеяться других, — сказала Паула.

Додсон взглянул в темные глаза, которые стали ему так дороги.

— Спокойной ночи, дорогая моя, и будьте счастливы, — сказал он. — А если вы хотите, чтобы я тоже был счастлив… было бы неплохо, если бы вы отбросили «сэра Барклея» и стали называть меня тем привычным именем, каким меня называла мать.

— И что это за имя?

— Боб, — ответил он. — Роберт Барклей… если можно, просто Боб… По-моему, неплохо.

— Да, — сказала Паула и добавила: — Спокойной ночи… Боб.

Уезжая от ее дома, он чувствовал, как время повернуло назад и годы исчезают, словно песок сквозь пальцы. Великий психиатр снова был мальчишкой. Мальчишкой, который безнадежно влюблен.

В гостиной Паула обнаружила Сигну, которая дожидалась ее. Паула отдала служанке шубу и принялась журить сестру:

— Дорогая, уже давно за полночь. Почему ты до сих пор не спишь? Ты же знаешь, тебе надо набираться сил.

— Я не могла пойти спать, не повидавшись с тобой, Паула, — начала раскрасневшаяся от волнения Сигна. — А Блэйк только что ушел. Он ужинал со мной, а потом собирался отправиться к себе в гостиницу, но тут позвонили из Ливерпуля.

Паула подняла глаза на сестру:

— Из Ливерпуля?!

При слове «Ливерпуль» Паула тут же вспомнила «деловую поездку» на север, которую несколько недель назад предпринял Ивор «Челлисон».

— Да, — кивнула Сигна. — От некоей мисс Дункан. Мисс Марты Дункан. Она приходится Ивору тетушкой.