Рожденные в СССР. Часть Первая. Пришествие (СИ) - Коруд Ал

Парни переглянулись. Это их наставник так мудро стебётся или говорит правду?

— Ну все, орлы. Давайте по хатам! Завтра в это же время. И утренней гимнастикой не манкируйте!

Глава 14. Долгие проводы — лишние слезы. Ярославский ЦПВП. 12 марта 1975 года

Холмогорцев сидел на краю кровати и смотрел в окно, где полыхала ярким солнышком расцветающая весна. К утреннему душу они опоздали. Причина опоздания лежала позади, вольно раскинувшись по диагонали на широкой кровати. Надежда любила вот так голышом отдыхать после эротических упражнений. Странная штука все-таки природа, наделяет нас наилучшими возможностями в самом юном возрасте, когда мы еще ничего не понимаем в отношениях между полами. Затем наверстать юную пору безмятежности невозможно. Сейчас силы им возвращены, но уже нет ощущения непознанной новизны. В первые дни еще было безумно интересно, затем уже не так. Любят взрослые люди в себе копаться вместо того, чтобы просто жизни радоваться. Или им следует немного остыть? Холмогорцев освежил в памяти дни самых бурных романов его молодости и согласился с собой. Рост, пик, затем плато, так всегда и бывает в отношениях. Безумные страсти обычно ни к чему хорошему не приводят.

— Что там интересного увидел?

Холмогорцев скосил глаза. Бывают же такие идеальные тела! И это все досталось только ему? «Подарок судьбы» повернулся набок, являя миру возбуждающий мужчину плавный изгиб бедра. Груди немного наклонились, но все так же задорно топорщились вперед. И никакой ставшей повсеместной в будущем эпиляции. Не дошел еще сюда прогресс в этой области гигиены и здоровья. Хотя Надя природная блондинка, так что нынешнее состояние некоторых частей тела ей даже идет.

— Весну. Жаль в такое время уезжать отсюда.

— Когда-нибудь бы это все равно случилось. С другой стороны, на новом месте весной легче начинать жизнь. Проще перемены проходят, новое лето — новая жизнь. Когда я в девяностые сбежала во Владик, там был самый разгар весны, пахло свежестью, океаном, вскоре зацвели невиданные мной растения. На Дальнем Востоке, вообще, много очень красивых мест, таких необычайно диких. В самой глуши до сих пор советской власти нет.

— Как это?

— Так они говорят, когда сами себе устанавливают некие правила, не согласующиеся с официальным законом. Но совсем без закона прожить все равно нельзя, путь и самостийного. «Закон тайги».

— Занятно.

В голове у Холмогорцев как будто прозвучал некий звоночек. Хм, а ведь в этом простонародном решении есть некий потаённый смысл и смутная надежда. Ягужинская встала с кровати, сверкая ослепительной наготой и сбивая своего мужчину с мысли, затем также неспешно накинула на себя халат. Любила Надежда производить впечатление!

— Идешь в душ?

— Там уже девчонки!

— Девчонки? — Надежда захохотала. — Самой младшей из них к твоему сведению пятьдесят два года от роду. Ты бы постеснялся такую бабку?

— Ну… — вот умела Надя ставить все с ног на голову! — Позже зайду.

— Смотри у меня! — женщина подошла к нему, и прижавшись вплотную, поцеловала его в губы. — Мы, наверное, еще успеем разок до обеда?

— Нам же белье сдавать!

— О боже, какие вы, мужчины, все-таки мелкотравчатые.

— За словами следи, женщина!

— А то что?

— Вот то!

Надежда не успела увернуться и получила по заднице вмиг скрученным полотенцем. Они оба засмеялись, любили иногда подурачиться. Занятное смешение прошлого взрослого и состоявшегося сознания с притоком юношеских гормонов и изменения поведения. Кто-то из ребят как-то заметил, что на их материале еще не один медик или биолог докторскую напишет.

— Держите, ребятушечки, это от нас! — стоявшая на раздаче Таисия, подала им две больших тарелки с творожной запеканкой, политой сверху малиновым вареньем.

— Ой, спасибо, Тосечка моя дорогая! — Надежда перегнулась через стойку и поцеловала девушку в щечку.

— Да что там! — повариха зарделась. Здесь работало много северного деревенского люда с белесой кожей и светлыми волосами. — Вам жить и добра наживать. Да детишек побольше!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Как сердечно, милая.

Тося отвернулась и смахнула непрошеную слезу. Простой все-таки в России народ, прикипает даже к незнакомцам из другой эпохи. Так, грустно улыбаясь, Надя и Степан прошли по раздаче дальше, забирая на подносы куски свежего белого хлеба, масло, сыр. Чайник с заваркой и кубом кипятка стоял отдельно, наливай сколько хочешь.

— Какие наивные люди, — вздохнула Надежда, — и мечты у них такие же.

— Наивные, говоришь? — Степан уже усаживался за закрепленный за ними стол и помогал Надежде с подносом. — Вот такие простоватые людишки и уничтожили впоследствии наш мир.

— Да что ты такое говоришь? С самого утра не в духе!

Что нравилось Холмогорцеву в новоиспеченной жене так это то, что она никогда ничего не носила в себе. Высказывала свое «фи» сразу же, могла поспорить и поругаться. Но так даже лучше. Степан с первой женой разошелся как раз по причине их эмоционального несовпадения. Там, где лучше бы сказать вовремя резкое словечко, она замыкалась в себе и копила эмоции на потом. В конце концов это стало невыносимо для обоих сторон.

— Надя! — Степан успокаивающе поднял левую руку, не забывая размешивать другой сахар в стакане. — Это обычный мелкобуржуазный пережиток, отрыжка крестьянского прошлого большей части нашего народонаселения.

— Ну а что им еще остается делать? Наполнять свой дом достатком. В этом они видят смысл собственного существования.

— И совершенно не стремиться выше? Надя, много обычные обыватели смотрят наверх, на звезды, движутся к чему-то большему?

— Нужны они им больно, твои звезды! — Ягужинская фыркнула. Этот спор они продолжали уже давно, каждый раз рассматривая проблему с другой стороны. И не сказать, чтобы супруги находились по разные стороны баррикады. Просто им нравилось жонглировать словами, выискивая все новые и новые аргументы «за» и «против». Если сказать совсем честно, то каждому попаданцу вместе с надеждой на лучшее будущее передалась некая смутная тревога. Степан еще благоразумно умолчал о том, что рассказал ему Федоров, микробиолог из Новосибирского Академгородка. Не стоило ужас конца того мира выносить на поверхность. Они и так болтаются между небом и землей, как заблудшие души в Дантовом чистилище.

— Я вот не понимал раньше, почему в старых советских фильмах делали такой упор именно на работу над собой. Это же ведь повсюду шло негласным рефреном! Ходить в театр, консерваторию, библиотеку или заниматься рационализаторством считалось весьма престижным делом и поощрялось обществом. Власти буквально силком заставляли народ массово читать, где только можно понаставили клубов и дворцов культуры, каждому Мухосранску выделили бюджет под краеведческий музей и библиотеку. Понятно, что это была часть общесоюзной пропаганды, культурной революции. Но ведь и агитировали не за безумное потреблядство, а за внутреннее саморазвитие.

— Научно-технический прогресс требует образованных работников. Страна осуществляла постиндустриальную революцию. Вот и подготавливали кадры для неё.

— Или государству нужны были разносторонне развитые личности? Коммунизм как бы сам по себе предполагает людей высокоразвитых умственно и физически, с предельной самодисциплиной. По сути Богов в нашем понимании.

— Можно и так сформулировать, — Надежда задумчиво намазывала на хлеб масло. — Я раньше и сама не понимала, почему многие интеллектуалы рассуждают о вреде засилия общества потребителей. Будто бы власть имущие специально оглупляют население, чтобы ими было легче управлять. Знаешь же, что я не любила политику, как и всю эту провластную шваль. Насмотрелась на них в Москве вдосталь. Самое настоящее быдло, но, боже мой, какое самомнение! Как будто они потомственные аристократы, а мы им все должны. Они же ни с кем не хотят считаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты поэтому не любишь Полынина и его контору?

— Он что девушка, чтобы его любить? — хохотнула молодая женщина. — Не могу себя переломить, не верю этим… с «холодными глазами».