Дочь «Делателя королей» (ЛП) - Филиппа Грегори

— Это же очевидно, — говорит она.

— Не для меня, — уверенно отвечаю я. — Для меня совсем не очевидно.

Она осторожно протягивает нить через ткань гобелена, и одна из дам закрепляет ее. Они отступают на шаг, чтобы полюбоваться результатом. Я раздраженно стискиваю зубы.

— Мне непонятно, почему ты оставила маму в аббатстве Болье и разрешила королю захватить ее состояние. Почему бы не попросить короля, разделить его между нами, если земли нельзя вернуть ей? Почему бы тебе не обратиться к королю, чтобы он вернул хотя бы часть земель отца? Как может быть, что мы не смогли сохранить замок Уорик, наш родной дом? Невиллы сидели в Уорике с начала времен. Почему ты позволила Джорджу все забрать? Если ты не хочешь просить короля, я сама это сделаю. Мы не можем остаться ни с чем.

Она протягивает иглу и нитку одной из фрейлин, берет меня за руку и отводит в сторону, чтобы никто не мог услышать ее тихие слова.

— Ты ничего не будешь просить у короля; все уже решено. Мать продолжает писать ему и всем королевским дамам, но совершенно безрезультатно. Все решено.

— Что решено?

Она пожимает плечами.

— Земли отца отошли королю, когда он был лишен прав за государственную измену.

Я открываю рот, чтобы возразить:

— Он не был лишен прав…

Но она зажимает мне рот.

— Нет, был. Он умер предателем, теперь его имя ничего не значит. Все, что ему принадлежало, король отдал Джорджу. И наша мать лишится своего достояния.

— Почему? Ее не обвинили в измене.

— Ее земли будут переданы ее наследнице. Мне.

Я пользуюсь моментом, чтобы спросить:

— А я? Я тоже наследница. Мы должны разделить все поровну.

— Я дам тебе приданое из моего состояния.

Я смотрю на Изабель, которая переводит взгляд от окна и нервно смотрит на меня.

— Ты не должна забывать, что была женой претендента на престол. Ты должна быть наказана.

— Но почему меня наказываешь ты?

Она качает головой.

— Все решает Дом Йорков. Я просто герцогиня из их Дома.

Ее хитрая улыбка напоминает мне, что она успела вовремя перескочить на сторону победителей, в то время как меня выдавали замуж за проигравшего.

— Ты не можешь забрать все и оставить меня ни с чем!

Она пожимает плечами. Конечно, она может.

Я отталкиваю ее.

— Изабель, если ты это сделаешь, то ты мне не сестра!

Она снова берет мою руку.

— Ты молода, и я устрою тебе прекрасный брак.

— Мне не нужен прекрасный брак, мне нужно мое наследство. Я хочу те земли, которые отец собирался отдать мне. Я хочу состояние, которое предназначала для меня моя мать.

— Если ты не хочешь идти замуж, то есть другой путь. — она колеблется.

Я жду.

— Джордж говорит, что может получить разрешение отдать тебя в монастырь. Если хочешь, можешь присоединиться к нашей матери в аббатстве Болье.

Я смотрю на нее.

— Ты отправила нашу мать в тюрьму на всю жизнь и хочешь запереть меня вместе с ней?

— Джордж говорит…

— Я не хочу знать, что говорит Джордж. Джордж повторяет то, что говорит ему король, а король повторяет то, что говорит ему Элизабет Вудвилл. Йорки наши враги, а ты перешла на их сторону и стала такой же гадиной, как любой из них!

Она быстро подтягивает меня к себе и зажимает мне рот ладонью.

— Замолчи! Не говори так! Никогда!

Недолго думая, я кусаю ее руку, она вскрикивает от боли и поднимает ее снова, чтобы ударить меня по лицу. Я отвечаю на пощечину и отталкиваю ее. Она отлетает к стене, и мы обе злобно смотрим друг на друга. Вдруг я отдаю себе отчет, что все дамы в комнате замерли и завороженно смотрят на нас. Изабель смотрит на меня, красная от злости. Моя злость мгновенно испаряется. Я смущенно поднимаю с пола ее богатый головной убор и подаю ей. Изабель расправляет платье и берет вуаль. Она совсем не смотрит на меня.

— Иди в свою комнату, — шипит она.

— Иззи…

— Иди в свою комнату и молись, чтобы Бог вразумил тебя. Ты, наверное, сошла с ума, раз кусаешься, как бешеная собака. Ты недостойна находиться в моем обществе, тебе нельзя оставаться с моими дамами. Ты просто глупый, злой ребенок. Уходи.

Я иду в свою комнату, но не встаю на молитву. Я вытаскиваю свою одежду и связываю ее в узел. Потом иду к шкатулке и отсчитываю деньги. Я хочу сбежать от Изабель и ее глупого мужа, чтобы ни один из них не говорил мне, что я должна или не должна делать. Я собираюсь с лихорадочной поспешностью. Я была принцессой, я была невесткой королевы-волчицы. Я не позволю моей сестре оставить меня нищенкой, выпрашивающей у нее и ее мужа приданое, чтобы потом зависеть от нового мужа ради миски супа. Я Невилл из Дома Уориков — я не могу стать никем!

С узелком в руке и дорожным плащом на плечах, я подкрадываюсь к двери и прислушиваюсь. В большом зале царит привычная суета, там готовятся к ужину. Я слышу, как кухонные мальчики приносят дрова и разводят огонь в очаге, с грохотом ставят столешницы на козлы, как скрипят деревянные половицы под их ногами, когда они тащат скамьи из соседних комнат. Я смогу проскочить мимо них и добраться до двери, прежде чем меня хватятся.

Мгновение я стою на пороге, мое сердце отчаянно стучит, готовясь к рывку. И тогда я останавливаюсь. Нет, я никуда не пойду. Решимость и волнение оставляют меня. Я закрываю дверь и возвращаюсь в комнату. Сажусь на край кровати. Я не должна никуда ехать. Если я отправлюсь к маме, то мне придется совершить далекое путешествие через половину Англии, а я не знаю пути, и меня некому охранять; а в конце пути меня ждет монастырь и новое лишение свободы. Король Эдуард с обаятельной улыбкой легко простит меня, запрет вместе с матерью, и моя маленькая проблема будет решена навсегда. Если я доберусь до замка Уорик, я, вероятно, буду с любовью встречена старыми слугами отца, но я уже знаю, что Джордж посадил там арендатора, и он будет держать меня под арестом, пока не передаст Изабель и Джорджу, или, того хуже, просто придушит подушкой во сне.

Я не узница, как моя свекровь Маргарита Анжуйская в Башне или мама в аббатстве Болье, но я так же не свободна. Не имея денег, чтобы нанять охрану, без славного имени, внушающего уважение, я не смогу выйти в мир. Если я хочу сбежать, я должна найти защитника, который даст мне охрану и снабдит деньгами. Мне нужен союзник, сильный и богатый.

Я роняю узелок и сажусь, скрестив ноги, на кровать, подперев руками подбородок. Я ненавижу Изабель за предательство. Она нанесла мне страшный удар, это даже хуже поражения при Тьюксбери. Там мы сражались в открытом поле, и я оказалась одной из многих побежденных. Здесь я совсем одна. Моя собственная сестра обернулась против меня, и теперь я сражена ею. Она превратила меня в ничтожество. Я никогда ее не прощу.