Чувство времени (СИ) - Евгения Федорова

Ну и конечно призрачные рыбы, посмотреть на которых высыпала вся команда. Кажется, той ночью на Бегущей никто не спал.

Когда взошла полная луна, огромным блюдом застывшая над горизонтом, и уронила на черную воду свой серебристый свет, Соленый Херт скрипуче, подражая жалующимся снастям, заговорил, заставив прочих людей, да и меня, затаить дыхание в ожидании чего-то мистического.

— Есть у моряков поверье о призрачных рыбах, — начал капитан. — Многие из вас слышали о нем, но для тех, кто не знает, о чем я говорю, вот мой рассказ. Когда умирает моряк и тело его погружается на дно, разлагающуюся плоть объедают рыбы. Эти рыбы разрывают душу моряка на части, давая возможность каждой части свободу плыть куда вздумается. Но в полнолуние, когда приходит весна и отступают зимние шторма, если встать на верный путь, пролегающий западнее наших обычных путей, тот путь, о котором просил дори Мастер, то иногда можно увидеть их, выпрыгивающих из воды. Рыб, которые есть части душ умерших, серебрящиеся в лунном свете.

Все смотрели на воду в томительном ожидании, облепив левый борт и мачты, но ничего не происходило. Кто-то зашептался, сомневающихся тут же приструнили возмущенным шипением.

Шли минуты, и по-прежнему легко дрожала на воде лунная дорожка. Скрипели снасти и шумно дышали люди, терзаемые сомнениями, нетерпением, ожиданием.

И внезапно лунный путь вдруг разлетелся брызгами, мерцающими зеленым, фосфорным светом. Заскользили, вылетая из воды, узкие, просвечивающие тела, и это было поистине захватывающее зрелище.

Той же ночью, перед самым рассветом ветер опал, будто его и не было. Мне показалось, что корабль замер — внезапно стихли все скрипы и скрежеты. Бегущая словно затаила дыхание. Это показалось мне столь противоестественным, что я поднялся наверх выяснить причину случившегося. Херт сам держал штурвал, рядом с ним, шепотом что-то втолковывая, стояло несколько матросов.

— Капитан, — расслышал я, — он давно уже был не в себе, а теперь и вовсе тронулся умом. Не мудрено, если не выходить на свежий воздух!

— Очень не вовремя это случилось, — Херт заметил меня и сделал резкий жест, будто отгоняя матросов прочь.

— Дори Демиан, не спится?

Я подошел ближе:

— Каков наш курс?

— Юго-юго-восток, дори, — чисто машинально ответил капитан. — А вы…

Паруса упруго натянулись, выгибаясь, корабль, уже успевший потерять скорость, вновь заскользил вперед. Я почувствовал отчетливое дуновение мыслей Херта.

«Вот бы еще он не начал задавать вопросов, — с тоской думал тот, — цены бы ему не было».

Я молча кивнул и отошел к борту — на горизонте уже появилась едва заметная светлая полоска…

Мастер в тот день проснулся поздно и, щурясь, поднялся наверх, крикнув свободного матроса, чтобы тот поднял ему из-за борта ведро свежей воды. Я дождался, когда маг подойдет, и осведомился приветливо:

— Как спалось?

— Восхитительно, — отозвался тот, подняв голову, чувствуя, как сместились энергетические токи вокруг корабля. Признаться, все это время я совсем не чувствовал действий этого Гаррета, предположив, что его умение основано на рунической магии, сейчас же любой маг мог ощутить кружащее вокруг нас чародейство. — Соскучился по действию?

— Кажется, их ветровой свихнулся, — будничным тоном сообщил я. — С чего бы это?

— Ох, ты опять меня подозреваешь в страшных зверствах? — насмешливо уточнил Мастер. — Думаешь, его там держали прикованным к стене, а воду давали лишь если он верно выполнял свои обязанности?

Мастер вылил в мою сторону столько сарказма, что мне осталось лишь вяло пожать плечами.

— Херт! — грозно позвал маг. — Надо поговорить.

«Ох, — подумал я, — что за игры?»

Капитан нехотя передал штурвал матросу и подошел к нам, в его глазах плескалось беспокойство.

— Что с ветровым? Показывай. Дори Демиан не намерен все время держать ветер, это не его забота.

— Конечно, дори, пойдемте посмотрим, но это не так чтобы приятное зрелище. Гаррет у нас странный малый, но такого с ним еще не случалось.

Херт повел нас в трюм, ниже, еще ниже ватерлинии, где в тусклом свете лампы доски блестели от склизкой влаги, а запах тухлой воды в душном тяжелом воздухе спирал дыхание.

— Сколько их не латай, они дырявые, будто сито, эти корабли, — ворчливо пояснил Херт ни к кому особенно не обращаясь. — Мы промазываем щели, но вода пробирается везде.

Как тут можно жить? Уже через несколько минут я ответил на этот вопрос. Здесь была разгородка и немного приподнятый над плещущейся водой пол, так что образовывался небольшой, похожий на тупик, закрытый закуток. Все стены были исчерчены углем, на полу стояли два фонаря, давая свету. В углу неподвижно сидел полный юноша с бледным, совершенно бескровным лицом. Когда мы вошли, он даже не пошевелился. Невозможная вонь немытого человеческого тела ела глаза.

— Как мертвец, честное слово, — сообщил Херт. — Ночью бормотал, что он видит страшный шторм, через который нет никому ходу, и что этот шторм вот-вот пожрет его душу. А теперь сидит так неподвижно. Я запретил матросам говорить об этом, нам повезло, что знают немногие: дори Демиан очень нас выручил, появившись вовремя. Так лучше, чтобы избежать глупой болтовни. Но что с ним делать, не пойму.

— Аскетично он тут жил, — я осмотрел голые стены, брошенное на доски одеяло, кишащее насекомыми. Мне не хотелось прикасаться к нему и выяснять причины, по которой ветровой тронулся рассудком.

— Думаешь, это может быть водяной змей? — тихо спросил меня Мастер. Я лишь едва заметно пожал плечами: откуда мне знать? С равной долей вероятности этот человек изжил себя сам, тем более что он и раньше был странным.

— Он мог сойти на берег? — зачем-то спросил я.

— Никто его тут не держал, — быстро ответил капитан.

Правда ли это? Мне не хотелось знать, меня внезапно обуяло неприятное отвращение. В конце концов, ветер — не проблема, лишь бы скорее дойти до Тура и вернуться обратно. Нет здесь никаких змеев, они давно ушли, освободив пути, а моряки, подкрепляя свой страх суевериями, все еще не решаются понять этого.

Я вспомнил записи, которые показывала мне Луретта в Серетили. Последние записи капитана о неотвратимости страшной гибели и унынии, сковавшем людей. Я провел все утро на палубе и наблюдал за людьми — в их поведении не было ничего необычного.

— Пусть останется как есть, для нас не проблема поддерживать ветер, — я торопливо развернулся и бежал из удушающе вонючего трюма корабля. Мастер, похоже, был со мной совершенно согласен.

Расцвел десятый день нашего плавания. Продрав глаза и позавтракав, я поднялся к Мастеру на ют. Теперь мы менялись с магом, постоянно поддерживая ветер, подбадривающий Бегущую. В этом не было особого труда, мы могли есть или читать, или говорить, а паруса натужно выгибались, придавая кораблю резвости, но стоило утомленному разуму погрузиться в дрему и отпустить тонкие нити направляющих энергий, как ветер взбрыкивал, либо вырываясь из созданного нами коридора, либо утихал. Само собой вышло, что ночная вахта до рассвета досталась Мастеру, днем же ветер слушался моей руки.