Гильдия - Гордон Диксон

Хэл и Аманда закончили завтрак, и все они вышли наружу. Процион сиял в безоблачном небе, обещая теплый, если не жаркий, день.

— Кстати, — сказала Аманда, взглянув на небо, — делали тебе инъекцию от солнечной радиации за последние три года, Хэл? Потому что Процион не похож на Сол...

— Да, со мной все в порядке, — ответил Хэл и взглянул на нее. Кожу ее обнаженных рук и ног, обычно белую, теперь покрывал легкий загар. — А как насчет тебя самой? Похоже, что ты позволяешь местной звезде добраться до тебя.

— Со мной также все в порядке, — кивнула Аманда. — Я не допустила бы такого промаха. Просто я чересчур выделялась бы среди всех этих экзотов, если бы сохранила обычный цвет кожи. Так что я подправила его, чтобы больше походить на других.

Круг, перед которым они оказались, перемещался, как и прошлым вечером, и Хэл теперь главным образом обратил внимание на маленькую группу мужчин и женщин, стоявших сбоку. Они, очевидно, ждали своей очереди. Их было меньше десятка.

— А те, кто ходит, намеренно сокращают свое время пребывания в круге, если видят много ожидающих? — поинтересовался Хэл.

— Конечно, это не исключено, — ответил ему Амид. — Но я не думаю, что это случается очень часто. Когда ты окажешься в круге и настроишься на нужный лад, то разумеется будешь видеть, что происходит вокруг, но оно не будет представляться тебе сколько-нибудь важным. Я говорю на основании личного опыта. Впрочем, я думаю, что один или два человека в группе ожидающих пришли просто для того, чтобы увидеть тебя.

За разговором они подошли к кругу.

— Ты уверен, что не просочилось ни одно слово насчет того, кто я?

— Если бы кто-то из наших людей подумал, что ты — это тот, кто ты есть, то он в первую очередь подошел бы ко мне и сказал об этом, — ответил Амид. — Некоторые могли видеть твое изображение; но если это и так, то поскольку о твоем появлении не было объявлено, они соблюдают вежливость и не говорят об этом.

— Мое изображение?

— Да, — кивнул Амид. — Их распространяли Иные по всем Молодым Мирам, настраивая их против Земли. Также против Аджелы, Рух и некоторых других публично выдвигали обвинения. Кстати, Аманда, до тебя пока очередь не дошла.

— Это хорошо, — пробормотала та. — Я бы предпочла, чтобы мое лицо было не слишком хорошо известно.

— Да. Но что касается тебя, Хэл, — произнес Амид, — то боюсь, что на Молодых Мирах растет целое поколение детей, которых учат плеваться, если приходится произнести твое имя. Считается, что ты злой волшебник, который засел в своем логове — Абсолютной Энциклопедии — и изобретает нехорошие вещи для хороших людей.

К тому времени, как Амид закончил это говорить, они оказались рядом с группой ожидавших своей очереди. Все ожидавшие, со свойственной экзотам вежливостью, избегали смотреть в лицо Хэлу и Аманде или каким-то другим способом привлекать внимание вновь прибывших. С другой стороны кругам находился фонтанчик с питьевой водой и три небольших строения, которые, очевидно, служили туалетами для ходивших.

— Три? — спросил Хэл Амида, указывая на них.

— Да. О, понимаю, что ты имеешь в виду, — рассмеялся Амид. — Нет, дело не в том, — что у нас тут три пола, но когда ты станешь частью круга, то не будешь думать о том, чтобы для чего-нибудь остановиться — пока что-то не послужит напоминанием. А тогда, возможно, придется поспешить. Мы обнаружили, что всякий, кому приходится сделать такой маленький перерыв, невольно вызывает цепную реакцию. Джатед стал бы насмехаться над такими нежностями, как питьевые фонтаны и химические туалеты, но мой брат считал иначе. Между прочим, с той стороны идет Старик.

Хэл посмотрел и увидел человека восточной наружности, его глаза смотрели на, Хэла и как бы сквозь него.

— Он ходил всю ночь? — спросил Хэл.

— Думаю, что так, — ответил Амид. Было трудно поверить, что Старик занимался этим много часов. Он передвигался очень легким и пружинистым шагом, как будто собирался вот-вот подпрыгнуть в воздух. Несмотря на его худобу и явные признаки возраста, седая борода и усы, он производил впечатление силы и молодости. Хотя он был едва выше двенадцатилетнего мальчика. На Старике была хламида из темно-красной, казавшейся почти черной ткани с изображением белых цветов.

— Он находится в великолепной физической форме, — заметил Амид. — У него есть разновидность меча, который он принес с собой; и он упражняется с ним, когда у него нет других дел. Это очень красиво. Похоже на танец.

Они умолкли. В словах, повторявшихся снова и снова в их ушах, содержалось что-то такое, что не только сделало беседу ненужной, но и влекло их умы, если не их тела, в круг тех, кто ходил перед ними. Хэл обнаружил, что ему на ум пришли воспоминания об известных ему восточных школах воинских искусств, использовавших упражнения с мечом. Он решил при первой возможности понаблюдать, как их делает Старик.

Хэл все еще думал об этом, когда один из ходивших покинул круг. Это был довольно молодой человек с коротко остриженными рыжеватыми волосами и пробивавшейся бородой того же цвета. Он, казалось, шел совершенно нормально, но после нескольких шагов в сторону от круга, начал спотыкаться и волочить ноги, как человек, сильно уставший, но все еще пытающийся заставить себя двигаться. Один из ожидавших почти тут же оказался рядом с ним и помог ему добраться до ближайшего здания.

— Начинай, Хэл, — предложил Амид.

— Я подожду Старика, чтобы войти в круг, — сказал Хэл. — Я хотел бы идти позади него.

— Как хочешь. — сказал Амид.

Старик приблизился, и Хэл шагнул в круг позади него. Следовавший за Стариком чуть помедлил, чтобы дать место Хэлу. Хэл следовал за Стариком и, открывая рот, начал повторять Закон:

«Преходящее и вечное — едины...»

Почти немедленно ритм ходьбы повторяющейся фразы захватили его.

Как будто он оказался на спине какой-то могучей птицы, которая теперь несла его на себе куда-то вдаль.. Их сердца бились в унисон; и напряжение, которое он до того бессознательно ощущал, внезапно оставило его, и он почувствовал себя легко и свободно.

Все обстояло так, как и говорил Амид. Хэл не терял контакта с окружающим миром. Он видел как Амид и Аманда, через некоторое время повернулись и пошли прочь, так что рядом осталась только маленькая группа ждавших свой очереди. Он видел и чувствовал все то же, что и обычно, но все внешнее казалось маловажным по сравнению с его собственным движением и повторяющимися словами.

Птица, несшая его, была образом его самого, и он позволил ей нести его на себе. Он ощущал под собой ее мягкие и теплые перья, чувствовал вибрацию от взмахов могучих крыльев, видел далеко на горизонте треугольный, туманно-белый контур Дедов Рассвета, к которому он направлялся. Чистый, разреженный горный воздух высот глубоко проникал в его легкие. И тут вдруг Хэл понял.