Шаг в аномалию - Дмитрий Хван

— Кузьма, ну-ка повтори, кто это? — перебил начальника Новиков.

— А что? Московского литейного приказу плавильщик, Хрипунову его в Тобольске…

— Налеглись на вёсла, пока не хватились его, быстро выходим на широкую воду! — оборвал казака Вячеслав. — Ветер ещё наш пока.

Струг выходил с протоки на реку, мужики из всех сил работали вёслами, прекрасно понимая, что от этого зависит их жизнь. Ускользнуть незамеченными, конечно, не удалось. В лагере хрипуновцев поднялась суматоха, в бинокль было видно, как забегали фигурки, указывая на уходящий струг. От стоянки казаков отвалил один струг, потом второй вдогонку за пытающимися уйти врагами. А третий остался, видимо, или со стругом проблемы, или раненые появились в результате отбора ясака, или решили справиться с беглецами силами казаков, поместившимися в два первых.

На струге течение Ангары чувствовалось сильнее, чем в лёгкой лодке или на моторке тем паче. Морпехи сменили хиловатых тунгусов на вёслах. На второй час гонки стало ясно, что скоро казаки настигнут струг белореченцев. Расстояние между кораблями сокращалось, а с момента начала гонки оно сократилось уже очень сильно. Сказалась выучка и слаженность казачьего коллектива.

— Придется принимать бой, а не хочется стрелять в них, чёрт возьми! — прорычал сидящий на вёслах Вячеслав.

— Правим к берегу, Андреич! — крикнул Новиков с другого борта.

Вячеслав мрачно кивнул и огляделся, вдали показался Шаман-камень — скала посередине истока Ангары, ворота в Байкал.

— Правь туда, Кузьма! — Вячеслав указал стоящему на руле казаку направление.

«Правильно, Андреич», — мысленно согласился Новиков, помня о наблюдательном пункте новоземельцев, оборудованном на «заставе Васильева». Их должны заметить со скалы.

Оглушённый пленник тем временем зашевелился.

— Цыц, Иванко. Лежи смирно, и ничо дурного тебе не сдеется. Неча было с Хрипуновым оставаться, — довольно миролюбиво заговорил с Репой Кузьма.

— Нешто я выбирал, Кузёмка! — со злобой выплюнул Иван.

— Не Кузёмка, а Кузьма Фролыч, ты мне в сыны годишься! — Кузьма наставительно пошевелил указательным пальцем у лица Ивана.

Тот лишь мрачно кивнул в ответ.

Струг вошёл в небольшую бухточку, образованную песчаной косой.

— Глядите, причал! — Лопахин указывал на дощатое сооружение, широкой змеёй протянувшееся на несколько метров.

Было видно, что причал не был закончен, рядом с берегом были сложены поленницы из заготовок для дальнейшей работы. Чувствовалось присутствие людей, пахло дымом костра и ароматом приготовленной пищи. Перед взором людей было довольно большое пространство песчаного пляжа с вкраплениями камней и выброшенного на берег плавника. Чуть поодаль начинался лес, плавно переходящий в совершенно зелёные холмы. Справа Карпинский узнал большое кострище, где собирались туземцы для отправления шаманских обрядов и ставились временные чумы. Сейчас там было лишь нагромождение крупных валунов, на которых когда-то сидели туземцы.

Он глянул наверх. Мешало солнце, он попытался прикрыть глаза ладонью, но увидел то, отчего забыл обо всём на свете. К ним из леса бежали люди.

— Андреич! Наши! — радостно выкрикнул Карпинский.

Бежавшие — а это были несколько тунгусов и морпехи, числом около дюжины — что-то кричали и махали шапками. Наконец кораблик пришвартовался к причалу, люди стали выходить на берег, выносить грузы, особенно смешно в этот тревожный час было выносить четырёх поросят.

— Это подарок Смирнову от Бекетова! — с мрачной улыбкой крикнул в толпу встречающих Вячеслав.

Разглядев глазами мичмана Васильева, он спросил у того:

— Николай, а Смирнов-то не тут, случаем?

— Нет, Вячеслав Андреевич, я тут за старшего. Полковник приказал строить тут форт, смотреть за рекой: если кто на Байкал входит, то сразу отправлять вестового в посёлок. Дорогу торим — ну, в смысле расчищаем путь до посёлка, столбики ставим, чтоб не заплутать. Это вон его забота. — Николай кивнул на Алгурчи. — Он теперь у них главный.

— А, Алгурчи, привет. Так ты теперь за Хатысму, что ль? Экий хитрец…

— Он головой за дорогу отвечает, ну, чтобы не зарастала и чтоб её видно было, — засмеялся Васильев. — Так что влез в главные тунгусы — отвечай теперь за поставленные задачи. А, Алгурчи!

Николай хлопнул тунгуса по спине, отчего тот сконфузился и закивал. Говорить по-русски он так и не выучился, но понимал, видимо, уже всё.

— Ладно, Николай, за нами два струга с казаками идут, надо в лес отойти.

— У нас там две избушки стоят уже…

— Ну и отлично. Берег прекрасно простреливается, так что я не думаю, что они тут сунутся. Главное, чтобы наш струг не спалили.

— А вот и они! Отходим, ребята.

На реке показались два струга казаков. Увидев одинокий кораблик беглецов у берега, оба направились к нему. В бинокль было видно, как напряжённо вглядываются в берег казаки. И как удивил их причал с пришвартованным стругом. Один корабль казаков причалил с другой стороны, а со второго перебросили мостки: таким вот образом казаки перебрались на берег и встали, ощетинившись пиками и выставив дула пищалей. Казаков было примерно человек тридцать пять — тридцать семь, сосчитать их безошибочно было очень сложно. Хмурые лица покорителей Сибири не обещали скрывшимся от них на берегу беглецам ничего хорошего.

— Дайте бинокль Кузьме! Хрипунова пусть смотрит, вдруг он тут, — громким шёпотом проговорил Вячеслав.

Кузьма взял переданный ему Васильевым бинокль, долго высматривал приближающихся к зарослям казаков и, отдавая бинокль, указал Новикову:

— Вона, в шишаке с бармицей. Красный кафтан, высокий ворот.

— Так, дуй на правый фланг, во-он к тем кустам у скалы. И лупи по каждому, кто будет струг подпаливать или пищаль вскидывать для выстрела. Насмерть не бей, в ноги-руки работай.

Василий отправил снайпера с напарником поддерживать их отряд огнём справа. Второго снайпера из отряда Васильева отослали на левый фланг.

— Вячеслав Андреевич, заберите всех лишних — Дарью, тунгусов — и идите к избам, тут прямо, а то вдруг зацепит. — Васильев отослал вносящих сумбур в оборону людей подальше от места возможного боестолкновения. — Там, кстати, ваши строители.

Казаки меж тем подошли метров на двадцать к лесу и, видимо, приготовились к последнему рывку. Кое-кто крестился, кто-то крикнул здравицу Богородице. Пора действовать.

— А ну стоять, казачки, где стоите! — Новиков крикнул, сложив ладони рупором.

И тут же грохнулся наземь, справедливо ожидая слаженного пищального залпа. Но его не последовало. Лишь на мгновение оторопев, казаки быстро пришли в себя, и один из них выкрикнул:

— А ты кто таков, мил-человек, и почто тут промышляешь промеж нас?

— Это вы на нашей земле находитесь! Мы с Енисейском границы установили на Уде-реке!

— Какое нам дело до Енисейска? Кто таков есть, отвечай!

— Сержант морской пехоты Российского государства Василий Новиков!

Казаки потеряли дар речи от подобной наглости.

— Мы с товарищами служилые казаки, отправленные сюда, дабы привести сей край под высокую руку государя нашего, самодержца Всероссийского Михаила Фёдоровича!

— Это тот, чей отец у ляхов королевича Владислава на Русь просил да у Тушинского вора в стане обретался, а сейчас вертит им как хочет?

— А-а! Кузёмка! И ты там, смутьян! Достану тебя да в кандалы закую! Не твоё то дело собачье, власть нам от Бога дана.

— Не от Бога власть эта, а от чёрта!

— Эй, Кузьма! О чём ты, помолчи-ка пока! — Новиков уже понял, что дальнейшее сотрясение воздуха ни к чему хорошему не приведёт.

— А ну выходи, с кем разговор держать вместно! Иначе наши пищали говорить будут! — снова крикнул Хрипунов.

— Так, я пошёл. Прикрывайте, если что. — Новиков выдохнул и, перемахнув через поваленное дерево, вышел на песок обширного пляжа.

В разговоре он не рассчитывал на какое-либо замирение сторон, он хотел лишь одного — чтобы два отряда не стали проливать свою кровь. Тем более что проливать кровь придётся лишь казакам, фронтальный и фланговый огонь закончит тут всё через десяток секунд. Значит, надо любым способом отговорить казаков от атаки.

Хмурые и бородатые лица казаков приближались, уже можно было разглядеть их амуницию и дымки фитилей. Вышедший вперёд толпы Хрипунов что-то сказал своим людям, и те опустили своё оружие к земле.

— Здравствуй. — Новиков протянул руку Хрипунову.

— И тебе не хворать, воин. — Казак пожал протянутую ему ладонь. — Кто ты, сын боярский? Али воевода местный?

— Скажем, что я полусотник нашего атамана, — ответил Новиков.

— Почто без брони вышел, доверяешь нам? — ухмыльнулся Хрипунов.

— Без брони я, потому что ни к чему она мне, а врага я близко не подпущу.