Страж Порядка - Андрей Расторгуев

Манин тоже выпил, закусив огурцом.

– И долго собираетесь так горевать? – решился задать вопрос.

Шпак поднял на него тяжёлый взгляд.

– Тебе-то что?

– А то, Василий Семёнович, что вы постепенно теряете человеческий облик. Вон, меня с пистолетом в руках встретили. А дальше? Начнёте палить во всех подряд?

– А если у меня душа болит… – полковник постучал кулаком в грудь. – Мою дочь. Единственную. Убили. И кто! Псих какой-то. Напал вечером, когда шла домой. Затащил к себе в квартиру. Сделал всё, что захотел. Всё, что могло представить его больное сознание. Он же шизофреник с раздвоением личности. У него всякие мании с фобиями. И какое наказание он получит? Смертную казнь? Так её отменили. Пожизненное заключение? Нет. Может, длительный срок в тюрьме? Скажем, лет на двадцать? Снова нет! – Он грохнул по столу кулаком, переходя на крик. – Эта скотина отделается психушкой. У преступника, видите ли, налицо все признаки невменяемости.

Теперь понятно, почему Шпак запил. Не так представлял он себе справедливость. Что ж, его можно понять.

– У нас по закону… – начал Паша, но был прерван оглушительным рёвом возмущённого полковника:

– По закону?! О каком законе ты толкуешь? Закон обязан противостоять злу. Бороться с ним и побеждать! А у нас что? На улице нормальной речи уже не слышно. Мат на мате да блатная феня. И это в порядке вещей. Будут кого-то резать, ни одна сволочь не вмешается. Все стороной обойдут. Наш закон не может наказывать зло! Пойманные жулики снова выходят на свободу. Берутся за старое. К чертям собачьим такие законы. Кому они нужны, если не работают ни рожна! Обществу от них никакого прока…

Он успокоился так же быстро, как и вспылил. Вот горел только что ярким пламенем, и вдруг потух, съёжился, опустив голову. Дрогнувшей рукой плеснул в рюмку, выпил, закинул следом огурец.

– Прости, что наорал, – проговорил тихо, почти неслышно. – Ты-то тут при чём… Я же всем сердцем Ксюху любил. Понимаешь?

– Понимаю, – Манин тоже налил себе водки и сделал большой глоток. – Только почему же «любил»? До сих пор любите. Оксана всегда будет с нами. В наших сердцах, в нашей памяти.

– Я каждую ночь вижу её во сне. Живую, радостную. А просыпаюсь… Когда приходит понимание, что дочки нет, становится до жути обидно и больно. Ты хоть в курсе, что она втюхалась в тебя, дурака? Говорила мне как-то, что влюблена. Имён, правда, не называла, но я и так догадался. Как не понять, когда тебе все уши прожужжали: «Паша то, Паша это… он такой хороший, такой добрый, такой замечательный…»

– Да? И я Оксану люблю…

Что это такое он сказал? Любит? Павел прислушался к себе. Ощутил тепло. Не от выпитой водки, нет. Грело душу осознание того, что да, действительно эта девушка ему далеко не безразлична. Вспомнился её мимолётный поцелуй в Зыби, воспринятый сначала, как проявление дружеской симпатии. «Неужели она тоже? – вдруг обожгла мысль. – Ну, Клещ, ты влип!»

Почему это понимание пришло только сейчас, а не раньше, когда Оксана была живой? М-да, ситуация. Отличное продолжение сюжета «Мёртвой невесты». Манин невольно улыбнулся такой мысли. Опасливо скосил глаза на Василия Семёновича – не заметил ли. Но и тот неожиданно усмехнулся, сказав:

– А знаешь, я и тебя во сне видал. Даже радовался, что ты зашёл. И Ксюшка заметно оживилась при твоём появлении. Должен признать, Паша, что хоть ты и мент, пара из вас получилась бы отменная… Жаль, не судьба.

И он снова наполнил рюмки.

– А помните, что я говорил вам тогда во сне? – с лёгкой бравадой в голосе спросил подвыпивший Манин.

– Да нёс какую-то чушь насчёт…

– Демонов?

Рука Шпака замерла на уровне груди, не донеся рюмку до рта. Поверх неё он удивлённо уставился на Пашу.

– И ещё насчёт некоего Гидона, который за вами охотится, – решил окончательно добить полковника своей сверхъестественной осведомлённостью. – Демоны действительно вселяются в людей и подчиняют их своей воле. То же самое было с убийцей Оксаны. То же собираются проделать и с вами – вселить демона, имею в виду.

Медленно опустив руку, Шпак поставил рюмку с нетронутой водкой обратно на стол, продолжая пялиться на Павла широко распахнутыми глазами. Опасаясь, что полковника хватит кондрашка, Манин поторопился объяснить:

– Нет, это не белая горячка и не глюки. Всё происходило на самом деле, и мы действительно разговаривали с вами в Зыби… И дочь вы там видели настоящую… Ну, это такое место, куда устремляется человеческая сущность, когда покидает тело – если спит, например. Граница Хаоса и Упорядоченного, добра и зла, реальности и фантазии… Что-то вроде…

Руками Манин изобразил в воздухе нечто неопределённое и понял, что со стороны выглядит совершенно помешанным. Если бы ему кто-нибудь так же объяснял особенности мироустройства, он бы точно ничего не понял и послал бы этого сказочника куда подальше. Мысли путались, сплетаясь в умопомрачительный клубок. Взгляд зашарил по столу в поисках подсказки, зацепился за наполненную рюмку. Рука сама потянулась к ней и поднесла ко рту. Показалось мало. Налил и выпил ещё.

– Мистика… – ошеломлённо прошептал Шпак, тоже вспомнил о рюмке, за которую продолжал держаться, и осушил залпом. – То есть, ты хочешь сказать, что всё это правда?

– Умгу, – Паша боднул пространство перед собой, чувствуя, как мозги понеслись вскачь по черепной коробке.

– И что предлагаешь мне делать?

Воздев к потолку качающийся указательный палец, опер философски произнёс:

– Не держать ф-фсерце зла… Бог завещал пр-р-рощать…

– Вот он пускай и прощает. Мне ничто человеческое не чуждо. – Видя, что Павел, тщетно пытаясь справиться с заплетающимся языком, хочет возразить, Василий Семёнович поднял обе руки. – Всё, всё, я тебя понял. Не судите, и не судимы будете. Хорошо, постараюсь. Тем более что дурачок этот, судя по твоим словам, виноват лишь в том, что позволил кому-то собою управлять.

Немного помолчав, он задумчиво добавил:

– А Ксюшка, значит, не привиделась. Настоящая, говоришь?

– С-самая, ш-што ни-на-есть, – с трудом выговорил Паша. – Выпь-им за неё… давай-ть-те.

Пытаясь налить водки, расплескал её по столу.

– О-о, батенька, – укоризненно протянул Шпак, – да вы нажрались. Пойдём, я тебя спать уложу. Нечего в таком виде по улицам шарахаться…

Зыбь предстала перед ним, словно в тумане.

За полупрозрачной дымкой угадывались кривые стены домов, беспорядочно разбросанных вдоль извилистых улиц. Под ногами шуршал гравий, но из-за низко стелящегося тумана его не было видно.

«Не споткнуться бы».

Не успел подумать, как ударился носком сапога о какой-то выступ. Чертыхнулся, едва не свалившись. Вот что значить перемещаться в Зыбь нетрезвым. Угораздило же так напиться. Где-то, как сквозь вату, слышались приглушённые голоса и далёкое урчание проезжающих машин. Созданное сущностью псевдотело отказывалось подчиняться. Будто не своё, или управляемое чужим сознанием.

Паша поднёс к глазам руки, пошевелил затянутыми в кожаные перчатки пальцами. Вроде всё в порядке, но ощущение, что тела нет, не проходило. Чёрт! Как же он будет сражаться? Наверняка скоро поступит вызов с Полосы. Последнее время это происходит всё чаще. Надо срочно приводить себя в норму.

Обнажив шпагу (слава богу, оружие на месте), сделал несколько пробных взмахов. Там, где клинок с характерным свистом разрезал густое марево, дымка становилась прозрачнее. Она опасливо раздавалась в стороны от мелькающей стали.

Часть дороги впереди стала видимой. Шагая по ней, Манин продолжал раскручивать поющий клинок, постепенно ускоряя темп. Чувства возвращались, а с ними росла уверенность в себе и своих силах.

Туман рассеялся окончательно, когда Паша, исполнив последнюю неимоверно замысловатую связку финтов, отсалютовал невидимой «тени» и вложил шпагу в ножны. Ну вот, совсем другое дело. Теперь Страж в полном порядке и готов действовать.

Полоса помалкивала. Пользуясь этим, решил отыскать Оксану. Но, странное дело, с нею никак не удавалось встретиться, как бы сильно этого ни хотел.

«В чём дело? – недоумевал Паша, – Её больше нет в Зыби? Нет, не может быть. Куда ей деваться. Возродилась в Упорядоченном? Что-то слишком быстро. Или я таким способом могу находить только сущности живых людей? Надо бы Балбеса попытать».

Стража Хаоса он увидел почти сразу, едва подумав о нём. Тот в неизменном плаще и широкополой шляпе стоял на увядшей поляне и негромко с кем-то переговаривался. Судя по укутывающей тело черноте, большим ветвистым рогам и горящему в глазах красному огню, это был Мрак. Собеседники одновременно повернули головы в сторону Павла, продолжая спокойно стоять в ожидании, когда тот приблизится. А он не отводил взгляда от находящегося рядом с Балбесом демона, с каждым новым шагом угадывая знакомые черты, всё больше убеждаясь, что перед ним… Гидон!

Выхватив шпагу, Паша направил её на врага и ускорил шаг.