Смежный сектор - Андрей Ливадный

— Два вопроса, господин Херберт, — адмирал Лозин обращался к своему давнему «соратнику» с подчеркнутой сухостью. — Во-первых, где расположены и как функционируют командные системы сферы, и, во-вторых, при условии сохранения целостности внешней обшивки, какой урон мы могли нанести инопланетному кораблю подрывом термоядерных зарядов?

Джон Херберт сделал несколько переключений на дистанционном пульте управления, и голограмма корабля ИНЫХ вновь стала непрозрачной, вернувшись к исходному состоянию, когда все октаэдры оставались на предназначенных местах.

— Расчеты показывают, что при атаке «замкнутого» сфероида произведенная серия взрывов приведет к следующим последствиям: два слоя октаэдров, попавших под удар плазмы, испаряются, сгорая в потоках ионизированного газа, третий слой подвергается деструкции вследствие высоких температур, что ведет к размягчению их сплава и «спеканию» отдельных элементов слоя друг с другом. Далее потоки заряженных частиц проникают на глубину десяти-двенадцати слоев, что приведет к неизбежному нарушению взаимосвязей между отдельными октаэдрами, то есть третий слой, частично расплавившийся и тут же остывший, будет испытывать давление изнутри, от потерявших сопряжение элементов. Это, вне сомнения, выведет корабль из строя, но не разрушит его ядра. К сожалению, мы не знаем, каким образом пришельцы осуществляют ремонт подобных повреждений.

— То есть в данном случае полное уничтожение сферы явилось следствием ее неверных действий при обороне?

— Абсолютно точно.

— Вы не ответили на первый вопрос.

— Да, я помню. — Херберт вернул сфере прозрачность, некоторое время манипулировал слоями, пока не добился требуемого результата.

— Анализ энергетической активности показал, что четыре слоя октаэдров, расположенных непосредственно за термоэлектрическими модулями, потребляют энергию ядра, преобразуя ее в импульсы, передающиеся независимо от энерговодов. Предположительно это и есть искомые «командные» модули. Анализ распространения импульсов от упомянутых слоев показывает, что они отправляли два вида сигналов: непосредственно целым слоям и отдельным группам октаэдров, принадлежащих к разным уровням, но обязательно сопряженных друг с другом. Более того, после полного распада сферы на отдельные элементы модули командных слоев занимали центральное место в скоплениях, используя внутренний энергоресурс для генерации управляющих импульсов.

— Херберт, я отдавал приказ проанализировать управляющую структуру. Она имеет что-то общее с нейроподобными сетями?

— Нет. У меня пока не готово категоричное обоснование, но, кроме послойной структуры, я не вижу аналогии с нейросетью. Предварительно могу предположить, что модули управляющих слоев дублируют друг друга, имея «в подчинении» определенное число октаэдров. Это косвенно подтверждают результаты сканирования, которые зафиксировали одинаковые импульсы, передаваемые различными модулями управления к сопряженным с ними группам исполнителей. Еще одним доказательством отсутствия нейросетевой структуры может служить сам факт дееспособности командных модулей после распада сферы на отдельные элементы. Если мы не имеем дело с принципиально новой для нас технологией, то мне трудно допустить, что одна нервная клетка, оторванная от себе подобных, способна в полном объеме руководить группой исполнителей.

— В таком случае что представляет собой отдельно взятый управляющий модуль?

— Это компьютер. Не очень мощный, обладающий ограниченным объемом программ, способный руководить определенным числом исполнителей, в рамках заранее известных ситуаций. Предупреждая следующий вопрос, скажу, что, по моему предварительному выводу, управляющие слои сферы являются сетью, но не обученной, а запрограммированной.

— Сеть может накапливать, систематизировать информацию, вырабатывать новые подходы к ситуации, реагируя на изменение условий внешней среды?

— Несомненно. Но не на уровне интеллекта, — ответил Херберт. — Впрочем, это еще следует доказать, — тут же оговорился он. — Для однозначных выводов у меня недостаточно фактического материала.

Глава 6

В свой кабинет адмирал Лозин вернулся один.

Может, действительно слетать на Землю? — подумал он, снимая китель униформы. Оставшись в рубашке, он расстегнул магнитную застежку ворота и сел в кресло, поодаль от компьютерного терминала.

Напряжение медленно отпускало. Только сейчас, после появления флота ИНЫХ и первого огневого контакта, он начал понимать, насколько трудным было многолетнее ожидание свершившихся сегодня событий. Наверное, поэтому, вопреки логике, вместе с усталостью ощущалось облегчение.

Они пришли. Неизбежность свершилась, нет более неопределенности, и мы неплохо подготовились к встрече — стоило вспомнить, какой объем важнейшей информации удалось выжать из первого столкновения, чтобы ощутить чувство качественно проделанной работы.

Ничто, ни один день или час напряженных усилий не пропал всуе, дав реальную неоценимую отдачу.

Мы одолеем их, — пришла мысль.

Адмирал потянулся за сигаретами. Старая вредная привычка — курить он бросал дважды, в первый раз во время срочной службы, когда никотин здорово досаждал, особенно на марш-бросках. Потом, пройдя немало горячих точек, которых до вторжения ксенобиан хватало по всей территории земного шара, и в России в частности, он не выдержал и начал курить вновь. Второй раз пришлось бросать, когда подал рапорт о переводе в военно-космические силы. Требования к здоровью будущих космодесантников предъявлялись предельно жесткие, равно как и к интеллекту, поэтому с дурными привычками пришлось распрощаться.

В третий раз Лозин закурил, когда готовился старт «Тандема».

Тяжелое прощание с сыном, который хоть и знал, что расстается с родителями навеки, но в силу возраста (Андрею тогда только исполнилось восемь лет) отказывался воспринимать это как окончательную неизбежность, сильно повлияло на командующего флотом. Он переживал за Андрея, за Настю, которая тяжело, надрывно приняла саму идею о вводе в состав экипажа колониального транспорта единственного сына.

Она слушала доводы Ивана и не слышала их.

Душа матери отказывалась принять гипотетическую, с ее точки зрения, опасность вторжения ИНЫХ, она жила иным измерением, — выдержав вместе с Иваном самые драматичные эпизоды схватки за Землю, она быстро и незаметно вернула себе душевное равновесие, сосредоточив все помыслы на сыне.

Пережив ужас ксенобианского вторжения, она не могла представить, что может случиться нечто еще более страшное.

Тяжелые мысли…

Иван бросил окурок в утилизатор и потянулся к коммуникатору, который положил на низкий журнальный столик, когда снимал китель.

Надо позвонить Насте.

За этой мыслью его застал внезапный сигнал интеркома.

Взглянув на индикатор, адмирал понял, что его вызывает оперативный отдел внешней разведки.

События, разыгравшиеся этим утром в районе орбиты Плутона, явно получили свое развитие.

— Да, Лозин, слушаю, — произнес он, коснувшись сенсора.

— Адмирал, новые данные с поверхности Плутона. Информация чрезвычайной важности. На ваш терминал включена линия визуального он-лайн канала.

— Понял.

Вот и слетали на землю, старшина… — промелькнула в голове совсем не соответствующая обстановке мысль.

Усаживаясь в кресло перед терминалом, адмирал машинально отметил время: прошло девятнадцать часов с того момента, как одна из сфер флота ИНЫХ была разрушена в непосредственной близости от Плутона.

— Что происходит, сообщите вкратце, — произнес Лозин.

— Мы отследили места внедрения уцелевших октаэдров в кору планеты. Все близлежащие группы датчиков были переориентированы для наблюдения за данными районами.

— Я не вижу изображения, — произнес Лозин.

В ответ на его слова тускло вспыхнула сфера голографического монитора.

— Изображение обработано компьютерами. Над поверхностью Плутона царит мрак, поэтому нам пришлось подключить реконструктивные модули, они визуализируют картину по данным сенсорных систем.

— Хорошо, я понял, дайте наконец видеоряд!

С первого взгляда однозначно оценить картину происходящего Лозин не смо1.

Разум адмирала несколько секунд адаптировался к бледному сиянию — подобное явление иногда наблюдалось над Плутоном, но в данном случае оно не имело ничего общего с естественными процессами.

Обладая отличной памятью, он сразу узнал некоторые характерные особенности рельефа — ему демонстрировали тот участок поверхности Плутона, под которым имелись залежи тяжелых металлов.