Ковчег спасения. Пропасть Искупления - Аластер Рейнольдс

Ее пригласил сам Джон Бренниген; она узнала капитана почти мгновенно. И снова он предстал немного иным.

Антуанетта вспомнила, как он выглядел раньше. В обоих случаях, насколько она могла судить, стиль был марсианским. В первый раз на капитане был такой старый скафандр, что она все высматривала дверцу, куда нужно бросать уголь. Второй скафандр был не новейшего образца, но определенно на поколение моложе предшественника. И сам Джон Бренниген казался старше минимум на десяток лет. А тот, кого она видела перед собой сейчас, еще старше, зато и его скафандр явно новее на добрых полвека.

В сущности, это был не скафандр, а, скорее, кокон из материала, похожего на загустевшую серебристую слюну насекомого. Сквозь этот полупрозрачный покров Антуанетта с трудом различала очертания плотно уложенных не то механизмов, не то анатомических органов, отдаленно напоминающих почки и легкие; все это пульсировало, вздымалось и опадало. По километрам зигзагообразных трубок, пронизывающих внутренность скафандра, струилась ярко-зеленая жидкость. Среди всего этого находился капитан – в чем мать родила. Антуанетта видела хитросплетение катетеров и других снастей для удаления отходов жизнедеятельности.

Капитан, казалось, не испытывал ни малейшего неудобства. Антуанетта видела перед собой человека из далекого прошлого, на удивление не похожего на тех двух Бреннигенов, с которыми она встречалась прежде.

Скафандр покрывал все, кроме головы. Капитан и впрямь сильно постарел, кожа так обтянула череп, что стали отчетливо видны все впадины. Антуанетта могла с легкостью различить под кожей каждый сосуд. Бренниген казался очень хрупким, словно мог сломаться от одного ее неосторожного движения.

Она села на предложенное место. Остальные присутствующие были облачены в такие же скафандры, с небольшим различием в деталях. Но помимо облачения, Антуанетта не усматривала сходства между ними. У некоторых недоставало значительных анатомических фрагментов. Их скафандры восполняли эту нехватку, размещая в пустотах сложную органомеханику с такими же, как у капитана, ярко-зелеными трубками. У женщины не хватало руки. На ее месте под оболочкой скафандра можно было различить стекловидную конечность с неясными очертаниями костей, нервов и мышечной ткани. У одного из мужчин не было лица, живая плоть льнула изнутри к прозрачной маске. Остальные на первый взгляд казались более или менее целыми, за исключением того человека, что с двумя головами: женская находилась почти на месте, а справа от нее, на плече, сидела голова молодого мужчины.

– Не обращай на них внимания, – сказал капитан.

Антуанетта вдруг поймала себя на том, что не может отвести взгляд от двухголового:

– Мне не…

Джон Бренниген улыбнулся:

– Это солдаты штурмовых войск Коалиции за невральную чистоту.

Антуанетте это ни о чем не говорило. Наверное, следовало лучше учить историю в юные годы.

– А вы? – спросила она.

– Я тоже был солдатом одно время. Когда это требовалось для достижения моих ближайших целей. Мы жили на Марсе и дрались с сочленителями, хотя не могу сказать, что мне это было по душе.

Антуанетта наклонилась вперед. По крайней мере, стол был вполне настоящим.

– Джон, нам нужно кое-что обсудить.

– Ох, не будь такой невыносимо деловитой. Мы с боевыми друзьями вспоминали тут веселые деньки.

– Но все эти люди мертвы. По самым грубым прикидкам, скончались триста – четыреста лет назад. Пожалуйста, вернитесь в настоящее. У нас неотложное дело.

Капитан подмигнул ей и кивнул на соседа:

– Видишь Коленкову? Ту, что с двумя головами?

– Ее трудно не заметить, – вздохнула Антуанетта.

– У нее на плече брат. Вместе пошли служить, он угодил под паучью «метлу». На Деймосе для него выращивают новое тело. До тех пор голову можно держать в машине, но ей всегда лучше сидеть на нормальном теле.

– Не сомневаюсь. Капитан…

– Вот Коленкова и решила временно поносить голову брата. Они и в бой так ходят. Сам видел. Не то чтобы пауков это сильно пугало, но в бою одна голова хорошо, а две всяко лучше…

– Конечно, Джон. Послушайте, нам нужно обсудить то, что происходит сейчас. Мы на Арарате, помните? И у нас возникли проблемы. Мы ведь уже говорили с вами об этом…

– А, вот вы о чем? – проговорил Бренниген тоном школьника, которому на каникулах напомнили о домашнем задании.

Антуанетта так сильно ударила кулаком по столу, что ушибла руку:

– Джон, я понимаю, вы не хотите думать об этом, но нам все равно придется поговорить. Нельзя забыть о происходящем просто потому, что оно вам не нравится. Вы можете спасти тысячи людей, но больше, гораздо больше при этом погибнет.

Люди вокруг изменились. Антуанетта по-прежнему сидела за одним столом с солдатами, но теперь они выглядели так, словно прошли через годы сражений. Тяжелых сражений. У капитана вместо руки появился протез. Скафандры уже не походили на засохшую слюну насекомых, а состояли из скользящих друг по другу пластин. Материал имел очень высокую отражающую способность и напоминал растекшуюся ртуть.

– Чертовы демархисты, – проговорил капитан. – Стараемся до последней возможности обходиться без биотехнологической ерунды. Мы задали паукам жару, и тогда у нас отобрали лицензию: мол, нарушаем условия использования. И вся эта хитромудрая дрянь вдруг расплавилась, к такой-то матери. Биопротезы, скафандры – ничего не стало. Посмотри, с чем нам теперь приходится работать.

– Уверена, что вы найдете выход из положения, – ответила Антуанетта. – Капитан,