Мальчики с бантиками - Пикуль Валентин Саввич

— Я сквозняков не боюсь, — отвечал ему Савка.

Один Коля Поскочин помалкивал о своих планах.

— Конечно, — заметил четверочник Джек, — он же у нас отличник, ему все карты в руки. Любой козырной флот себе выберет.

Поскочин отвечал Баранову вполне продуманно:

— А я свои пятерки в карьеру запрягать не собираюсь. И не стану выбирать флот. И не стану выбирать класс кораблей. Я поступлю иначе: куда пошлют, туда и пойду.

Из роты радистов явился от Банного озера Мазгут Назыпов.

— У вас, — спросил, — дыма нету? А у нас дымина такой…

Где-то горел лес. От роты радистов огонь каким-то странным образом перескочил к озеру рулевых. Сначала думали, что виноваты курящие. Всех юнг собрали вместе.

— Товарищи, — выступил перед ними Аграмов, — безобразно, что вы не уважаете лес, приютивший вас. Я никогда не запрещал вам разводить костры в лесу. Но теперь, кажется, пришло время. Лес-то горит, то там, то здесь полыхает. Неужели так трудно затоптать костер и залить его? Курящие, наконец! Смотрите же, черт вас возьми, куда бросаете окурки.

Капитан первого ранга дал им всем крепкий нагоняй. Но, кажется, сделал он это напрасно. Юнги привыкли жить в лесу. Костры они, конечно, разводили до самых небес. Курящие бросали окурки. Но и костры и окурки юнги тщательно гасили. От них потребовали усилить бдительность, и они это сделали. Стали следить, чтобы никто не поджег лес по забывчивости. Но леса загорались сами собой. Ни с того ни с сего — пошло трещать в сухостое. Со свистом обугливалась хвоя сосен.

— Это не мы! — волновались юнги. — Мы не поджигатели…

Савка испытал неприятный озноб. Как и в ту проклятую ночь, когда с дырявой винтовкой в руках он стоял в карауле, а вокруг него потрескивал валежник — шлялся враг!

ХРОНИКА ТАСС, ИЮЛЬ 1943 ГОДА.

5 — немецко-фашистские войска начали наступление на Орловско-Курском и Белгородском направлениях. За день боев подбито 586 танков противника.

6 — на Орловско-Курском и Белгородском направлениях за день подбито и уничтожено 433 танка противника.

7 — на Орловско-Курском и Белгородском направлениях за день подбито и уничтожено 520 немецких танков.

8 — на Орловско-Курском и Белгородском направлениях за день подбито и уничтожено 304 вражеских танка.

9 — на Орловско-Курском и Белгородском направлениях за день подбито и уничтожено 223 танка противника.

10 — на Орловско-Курском и Белгородском направлениях советские войска отбивали многочисленные атаки противника. Подбито и уничтожено 272 немецких танка…

Британские и американские войска высадились на острове Сицилия.

15 — севернее и восточнее Орла Красная Армия на днях перешла в наступление, прорвала оборонительную полосу противника и взяла большие трофеи.

17 — на Орловском участке и Орловско-Курском направлении советские войска в наступательных боях продвинулись вперед.

22 — ТАСС опубликовало опровержение сообщения германского информационного бюро о якобы произведенной 20 июля попытке высадки советских войск на норвежском побережье.

25 — отставка Муссолини. Премьер-министром Италии назначен маршал Бадольо. Король Виктор-Эммануил принял на себя командование вооруженными силами.

26 — на Орловском направлении советские войска продолжали наступление.

Танковая битва на огненной Курской дуге закрепляла успех нашей армии.

— Когда же на флот? — волновались юнги. — Так мы к шапочному разбору едва поспеем. А когда ленточки? А когда погоны?

— Тиха-а! Все будет. Перелом войны, но еще не конец ее!

Аграмов был удивительный человек. Уже пожилой капитан первого ранга, как говорится, без минуты адмирал, он не гнушался лично проводить с юнгами парусные занятия. Вот раздалось долгожданное:

— Весла шабаш! Рангоут ставить.

Сколько ошибок сразу совершили они! Гребцы правого борта должны левую руку взять под рангоут, а правой обхватить тело мачты. С левого борта — наоборот. Надо помнить, что движение часовой стрелки — главный ориентир в движении рангоута. Первый блин всегда комом, и попытка кончилась тем, что загребного Финикина юнги треснули мачтой по рыжей башке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ой, зззвери! — рассвирепел он от боли.

Аграмов пока не вмешивался, только подал Финикину пятак:

— Остуди в воде и приложи. До свадьбы заживет. А на свадьбе расскажешь невесте, как тебя на флоте мачтой били.

Финикин опустил руку за борт, остужая пятак, но вода показалась ему теплой. Он сунул руку в море ниже локтя:

— Ой, вот где лед-то!

— А ты как думал? — ухмыльнулся Аграмов, наблюдая за возней юнг с такелажем. — Успевают прогреться только верхние слои моря, А в Баренцевом вода вечно ледяная…

Мачта уже вошла в степс, ее тело юнги прихватили к банке скобою нагеля. Теория и практика — вещи разные. Савка назубок знал вант-путенсы, банты и боуты, кренгельсы и люверсы. Но совсем иное дело, когда с этими названиями надо схватиться на практике. Ветер рвал штанги из пальцев, а сырая шкаторина паруса, обтянутая понизу тросом, больно стегала по лицу, полоскаясь на ветру с гулким хлопаньем, словно стреляла пушка.

— Скверно! — сказал Аграмов, закуривая папиросу и пряча обгорелую спичку обратно в коробок, чтобы не мусорить в море. — С такими успехами вам, ребята, не на флоте служить, а работать где-нибудь… в раздевалке!

Он приказал спустить парус, разобрать рангоут и зачехлить его, как было раньше. Дьявольская работа началась заново, но Финикина мачтой уже не огрели по голове — и на том спасибо. Аграмов заставил юнг проделать всю операцию с постановкой рангоута раза четыре подряд, пока не наловчились.

— На фалах! Паруса поднять… Выбрать фалы, черт бы вас взял! Осади галсы. Шкоты, шкоты держи! Не хлопай ушами!

На берегу шкоты — обыкновенные веревки. Но в море они ведут себя, как бешеные гадюки. Савка даже взмок, удерживая их, а Федя Артюхов сорвал ноготь, кровью забрызгал штаны. Сидеть под парусом на банках уже нельзя — когда поставлен парус, команда перемещается на днище. Капитан первого ранга убрал флаг с кормы.

— Разрешаю свистеть, — сказал он, меняя на руле румпель. — Старые марсофлоты свистом подзывали к себе нужный ветер и свято верили в чудеса…

Настал покой и тишина. Все примолкли. Каперанг ловко «забрал» ветер в парус, и шлюпка легла на борт. Легла столь круто, что вода, тихо журча, неслась вровень с лицами юнг. Лишь узенький планширь отделял их от морской стихии. Жутковато!

— А не перевернемся? — спросил Поскочин.

Аграмов глянул за корму, где — в дымах пожаров — уже давно терялся соловецкий берег. На глаз он измерил расстояние:

— Надеюсь, что доплывешь, если перевернемся! — И еще круче вывел шестерку на сильный ветер. — Сейчас полный бакштаг левого галса… Вы поняли? — спросил он юнг.

— Это мы знаем… — отвечали они. — Учили… как же!

Верхушки волн уже заплескивали шлюпку, бездна неслась возле самых губ. Можно было пить таинственную глубину, насыщенную рыбой, медузами и мраком. Из этой глубины, топорща усы, иногда выскакивали солдатиком пучеглазые тюлени.

Когда возвращались обратно, Аграмов приказал:

— Раздернуть шкоты!

Парус, вырвавшись из-под власти людей, сразу заполоскал бессильно, и шлюпка, потеряв ветер, остановилась. Солнце пекло сверху мускулистые спины. Даже сюда, в такую даль, залетали с материка слепни, и юнги били их на спинах звучными шлепками ладоней. Аграмов глянул за борт — дно моря уже смутно виднелось под ним.

— Каждый пусть нырнет и в доказательство того, что он побывал на грунте, пусть принесет мне в презент сувенир со дна моря.

Штаны сразу долой! С хлопаньем пробивая головами теплые слои воды, юнги вонзались в ледяное море, Савка испытывал блаженство. Плыли перед ним раскрытые красные зонтики медуз, и он, балуясь, ловил их руками. Было забавно видеть своих друзей, что рядом с ним сильными рывками уходили в глубину, и он тоже спешил за ними — на грунт! Что-то черное завиднелось. А-а, это кормится тюлень, рылом разрыхляя залежи придонной ракушки. Вот ползет, вся в иголках, пемзо-пористая звезда. Хвать ее! Теперь наверх… До чего же странно видеть над собой пузатое днище своей шлюпки. Выпучив глаза, юнги выскакивали из моря. У каждого в кулаке размазня — все раздавлено всмятку от нервного усилия при всплытии.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})