Дракула. Повести о вампирах (сборник) - Джордж Гордон Байрон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
23 АВГУСТА. «Всегда случается то, чего меньше всего ожидаешь». Как замечательно Дизраэли знал жизнь! Наша птичка, найдя свою клетку открытой, не захотела улетать, так что все наши хитроумные планы разлетелись в пух и прах. Во всяком случае, одно нам стало ясно, а именно: что беспокойный период у него вполне определенный. И мы поэтому сможем в будущем освобождать его на несколько часов каждый день. Я отдал дежурному служителю распоряжение водворять Ренфилда за час до восхода солнца в обитую войлоком комнату: пусть хоть тело этой бедной больной души наслаждается покоем, которым не может пользоваться дух его. И вот новая неожиданность, меня зовут: больной опять сбежал!
ПОЗДНЕЕ. Еще одно ночное приключение. Ренфилд дождался того момента, когда дежурный отвернулся, и, улучив минуту, незаметно ускользнул. Я велел служителям разыскать его. Мы застали его на прежнем месте, у дубовой двери старой церкви. Увидев меня, он пришел в бешенство. Не схвати его служители вовремя, он, наверное, меня убил бы. В то время, когда мы его схватили, случилось нечто странное. Он удвоил сопротивление, желая освободиться, но вдруг совершенно затих. Я инстинктивно оглянулся, но ничего не заметил. Тогда я проследил за взором больного: оказалось, он пристально глядел на освещенное луной небо; я не заметил ничего подозрительного, разве только большую летучую мышь, молчаливо, словно призрак, летевшую на запад. Летучие мыши обычно покружатся и улетают, а эта двигалась строго в одном направлении, будто стремилась к цели или имела какое-то особое намерение. Больной наш становился все спокойнее и наконец произнес:
— Вам незачем связывать меня; я и так не стану вырываться.
Мы дошли домой совершенно спокойно; я чувствую, что в этом спокойствии таится что-то зловещее… Я не забуду этой ночи…
ДНЕВНИК ЛЮСИ ВЕСТЕНРА
ГИЛИНГАМ, 24 АВГУСТА. Мне надо последовать примеру Мины и записывать все, а потом, при встрече, мы сможем вдосталь наговориться. Желала бы я знать, когда же это наконец будет. Хотелось бы, чтобы она опять была со мною! Чувствую я себя очень несчастной. Прошлой ночью мне снилось опять то же, что и тогда в Уитби. Быть может, это следствие перемены климата, или же возвращение домой так на меня подействовало, что все в моей голове смутно, мысли перепутались, я ничего не могу припомнить, но я чувствую непонятный страх и страшную слабость. Артур пришел к завтраку и, увидев меня, ужаснулся, а у меня не хватило силы воли притвориться веселой. Может быть, мне удастся лечь спать сегодня в спальне мамы; я извинюсь и попробую ее уговорить.
25 АВГУСТА. Опять плохая ночь. Мама не согласилась на мою просьбу. Ей самой очень плохо, и она, без сомнения, боялась, что помешает мне спать. Я старалась бодрствовать, и некоторое время мне удавалось не засыпать; но в полночь с боем часов я заснула. За окном кто-то шумел, слышался точно шелест больших крыльев; насколько я помню, я не обратила на это внимания и вскоре, кажется, заснула. Снова кошмары. Хоть бы вспомнить — какие! Сегодня я очень слаба. Мое лицо бледно, как у призрака. Кроме того, у меня болит шея. По-видимому, что-то неладное случилось с моими легкими, так как мне не хватает воздуха. Я все-таки постараюсь как-нибудь скрыть мое состояние от Артура, а то мой вид его огорчит.
ПИСЬМО АРТУРА ХОЛМВУДА Д-РУ СЬЮАРДУ
«ГОСТИНИЦА «АЛЬБЕМАРЛЬ». 31 АВГУСТА.
Мой дорогой Джек!
Очень прошу вас оказать мне услугу. Люси нездорова. Ничего определенного нет, но выглядит она ужасно и с каждым днем все хуже. Я расспрашивал ее о том, что с ней; с ее матерью я не решаюсь говорить об этом, так как тревожить ее, при ее состоянии здоровья, нельзя. Это может иметь для нее роковые последствия. Миссис Вестенра призналась мне, что ее участь решена — у нее сильнейший порок сердца, хотя бедняжка Люси об этом еще не знает. А между тем я чувствую, как что-то угрожает рассудку моей девочки. Я схожу с ума, когда думаю о ней, — мне больно даже взглянуть на нее, я сказал ей, что попрошу вас ее осмотреть. Сначала она ни за что не хотела — я догадываюсь почему, старый дружище; но в конце концов она все-таки согласилась. Я понимаю, друг мой, как тяжело вам это будет делать, но во имя ее спасения я без колебаний прошу вас, и вы должны взять на себя ее лечение. Приезжайте в Гилингам завтра на ленч, к двум часам, чтобы не возбудить подозрения миссис Вестенра; после завтрака Люси найдет какой-нибудь предлог остаться с вами наедине. Я приду к чаю, а затем мы можем вместе уйти. Я очень взволнован ее болезнью и хочу знать всю правду от вас, после того как вы проведете осмотр. Не подведите!»
ТЕЛЕГРАММА АРТУРА ХОЛМВУДА СЬЮАРДУ
«1 СЕНТЯБРЯ.
Отцу плохо. Вызван к нему. Подробности письмом. Напишите подробнее и отправьте письмо ночной почтой в Ринг. Если необходимо, телеграфируйте».
ПИСЬМО Д-РА СЬЮАРДА АРТУРУ ХОЛМВУДУ
«2 СЕНТЯБРЯ.
Мой дорогой старый друг!
Что касается здоровья мисс Вестенра, спешу уведомить, что я не нашел ничего угрожающего, не нашел даже намека на какую-либо известную мне болезнь. Но в то же время я чрезвычайно недоволен ее видом; она очень переменилась к худшему с момента нашей последней встречи. Конечно, вы должны учесть, что мне не удалось осмотреть ее так, как следовало бы, — этому мешают наши дружеские и светские отношения. Поэтому я решил подробно описать вам то, что происходило, предоставляя вам сделать собственные выводы и принять надлежащие меры. Итак, слушайте, что я предпринял и что полагаю предпринять сделать.
Мисс Вестенра, когда я пришел, выглядела веселой. Мать ее была тут же, и через несколько мгновений я понял, что она всячески старалась обмануть свою мать, желая этим уберечь ее от волнений. Без сомнения, она догадывается, в противном случае какая нужда в подобных предосторожностях. Мы обедали одни и поскольку совершенно выбивались из сил, чтобы казаться беззаботными, в награду позабыли о своих заботах. После завтрака миссис Вестенра отправилась отдохнуть, и мы остались с Люси наедине. Мы направились в ее спальню, и, пока мы шли, она продолжала представляться веселой, так как прислуга сновала туда и сюда. Как только дверь закрылась, она сбросила с себя маску веселья, упала в изнеможении в кресло и закрыла лицо
