Три аксиомы - Зыков Иван Максимович

— Удорский груз, — говорят, — будет лежать в Лешуконском до будущей весны. Да это почти всегда так бывает. Навигация на море начинается позже, чем на реке, груз придет сюда, когда вода на реке уже спадает. Вот и приходится оставлять до будущего года.

В Удору идет главным образом продовольствие и промтовары. Склады — не какие-либо холодильники, а простые амбары. Бакалея может лежать в них год, другие продукты не пролежат.

В разгар летней жары из Лешуконского отправили через Каменку обратно в Архангельск сто тонн соленой рыбы — трески и сельдей; перевозка обошлась по тридцать рублей за тонну. По поводу этого «безобразия» был шум, и архангельская газета «Правда Севера» напечатала заметку «Путешествующая рыба». Но если здраво рассудить, поступили правильно: едва ли рыба, тронутая жарой, могла пролежать год. Лучше понести лишний расход по три копейки на килограмме, чем выбросить через год на свалку.

Но больше тревожит всех судьба главного здешнего груза — оставшейся в верховьях древесины. Если не удастся сплавить, пропадет годовая работа лесорубов, остановится в Каменке завод, вообще нарушится вся экономика здешних мест, а государство потерпит убытки.

Лесозаготовки распылены на большом пространстве. Ведутся они даже не на берегах Мезени и Вашки, а в глубине тайги, на впадающих в Мезень и Вашку малых реках: Сельзе, Кыме, Визеньге, Кыссе, Пышеге и многих других. Один Лешуконский леспромхоз ведет разработки на двадцати шести участках, разбросанных на сотнях километров. Не меньше раскиданы участки Удорского леспромхоза в республике Коми. Удорскую древесину тоже надо сплавить в Каменку. А сплавить-то не удалось.

Я разговариваю с начальником лесосплава Артемием Васильевичем Носыревым.

— Выгоднее всего зимняя сплотка, — разъясняет начальник. — Бревна на берегу связывают проволокой в пучки. Это очень просто и быстро. Весной подходит полая вода, пучки всплывают — веди пароходом вслед за льдом. А в этом году получилась изрядная плешь: мал был разлив, остались плоты на сухом берегу. А потом и все судоходство прекратилось. Пришлось нам в этом году возвратиться к дедовскому способу — паромному сплаву. Раз пароходы остановились, приходится гнать древесину бурлацкой силой. Ногами плавим.

Лесной край

С высокой горки, где стоит село Лешуконское, видны зеленые луга, синие леса и три голубые реки, потому что кудесница Вашка, описывая причудливую петлю, подходит к селу дважды: сначала с юга — широченная, потом исчезает из глаз на востоке и снова прибегает с севера — на этот раз узенькая. Кажется, что с разных сторон текут две разные реки. А поодаль видна и третья — Мезень с ее высокими красными «щельями».

На излучинах рек лежат просторные зеленые луга, частично заливаемые половодьем. На них можно много накосить сена и разводить коров, овец, выносливых мезенских лошадок. А на более высоких незатопляемых весной участках речной долины можно сеять местные лешуконские сорта ржи и ячменя.

И потому на слиянии Вашки с Мезенью с давних пор живут люди. Здесь поблизости друг от друга стоит несколько сел. Одно из них выросло настолько, что сделалось столицей лесного края.

Я не знаю, с какого времени русские живут на Мезени. Во всяком случае, не менее пяти веков. Разумеется, люди могли поселиться там, где можно добыть пищу. Основой жизни в таких таежных краях служат сенокосы. Они расположены на речных поймах — плоских террасах, намытых текучей водой. Весенние половодья заливают пойму и предохраняют от зарастания лесом, потому что хвойные деревья не переносят затопления. Зато хорошо растут луговые травы.

Понятно, почему в тайге хозяйство носит животноводческий характер и почему люди привязаны к речным долинам. Кормят людей луга.

Намыть широкие луговые долины способны только большие, сильные реки. Поэтому в лесных краях населены только берега больших рек.

На Севере люди расселились по линиям, площади же заняты лесом, а леса необитаемы. Лес не способен кормить человека.

Мезенский край имеет освоенную человеком длину, и не малую длину — 1334 километра судоходных рек, но нет у него населенной ширины, и потому мало на Мезени и Вашке жителей.

Но, конечно, пригодные для жизни человека места не тянутся сплошной полосой вдоль всей реки, а раскиданы пятнами. Случается, село от села отстоит за двадцать и за тридцать километров, а есть места с такими обширными земельными угодьями на пойме, что на десятке километров притулились две-три деревеньки.

Лешуконье составляет одну треть всего Мезенского края. Территория Лешуконского района — 27 300 квадратных километров. Сенокосов и пастбищ имеется двадцать тысяч гектаров, что позволяет держать восемь тысяч крупного рогатого скота, пять тысяч овец и две с половиной тысячи лошадей. По вековой привычке сеют немножечко ржи. Сенокосы и пастбища вместе с посевами составляют менее одного процента территории.

Живет в районе 16 800 человек, вместе с приезжими рабочими лесозаготовок и лесосплава. Для тайги это плотная заселенность. Привезти недостающее продовольствие из Архангельска теперь не проблема.

Все рассказанное понадобится нам позже, когда мы обратимся к истории и станем судить наш народ, прав он был или не прав в своей тысячелетней деятельности на Русской равнине.

И еще одна особенность: Лешуконье — край бестележный. Телега считается сейчас признаком отсталости, но Лешуконье не достигло даже такой высоты и существует в доколесную эпоху; нет там дорог для колеса. Ездят зимой на санях по льду и по снегу, тогда всюду дорога, а летом — по воде. И только теперь лесорубам предстоит, минуя телегу, разом вступить в автомобильную эру.

Длинные километры

Хочу познакомиться с работой лесорубов, а в селе Лешуконском увидеть их так же невозможно, как в Москве. Тут райцентр. Конторы, где люди пишут бумаги и щелкают на счетах. Даже дрова сюда приводят в плотах по Вашке из далеких мест.

На лесоразработки единственная дорога — река. А из-за малой воды пароходы с потушенными топками сгрудились в кучу у пристани, сообщения нет. Как же попасть?

— Поедем на лодке с подвесным мотором! На четвертый день будем в Олеме, — предлагает директор Лешуконского лесхоза В. А. Трошин, хранитель двух миллионов гектаров леса и полумиллиона гектаров болот.

— До Олемы считается шестьдесят один километр. Как же на четвертый день? Лучше уж пешком. Скорее дойду, — говорю я.

— Ну нет. Речки на пути встретятся, их трудно переходить. А на лодке поедете барином, и багаж с собой можно взять. Не думайте, что шестьдесят километров в трое суток — мало. Пойдем против течения, да и на мель не раз сядем, опять же на ночевки придется останавливаться.

Мы привыкли считать километр величиной постоянной, всегда в нем тысяча метров, а вот, оказывается, километр километру рознь: одно дело на асфальте московских мостовых, другое дело в тайге. Пришлось сесть в лодку.

В Олему, довольно большое село, приехали в церковный праздник и увидели гулянье. Медленно и степенно двигалась по улице пестрая толпа старух, разодетых в извлеченные из сундуков старинные яркоцветные сарафаны — красные, желтые, лиловые, зеленые. Пели протяжную песню:

Распреми-и-илые де-евушки, Вы при-и-идите в гости к нам!

Потом останавливались и пускались в пляс, припевая:

Я вечор в гостях гостила, Во компаньюшке была. Самолучшего молодчика Сама себе взяла.