Аватар Х (СИ) - lanpirot

Левая рука, правда, мне сейчас была не очень нужна, а вот от нормально работающей ноги я бы не отказался. К концу пути, когда я остыл и схлынули бушевавшие во мне эмоции, левая нога вновь практически перестала слушаться. Судороги скручивали мышцы буквально после каждого шага. Так что двигаться мне приходилось буквально на морально-волевых: то подволакивая непослушную конечность, то прыгая на одной здоровой ноге.

Завидев в ночной темноте очертания знакомого особняка Райнгольда, я даже вздохнул с облегчением. Честно говоря, мои физические силы были на исходе. Еще немного и пришлось бы просто ползти на пузе по заледеневшей дороге — здоровую ногу из-за навалившейся на нее непомерной нагрузки тоже начало сводить судорогой. Сказывалось мое дистрофическое состояние после длительной неподвижности и постоянного недоедания. А мышцы, даже на здоровой ноге, просто-напросто атрофировались.

— Давай, памагу, джыгыт! — Сражаясь с собственным телом, ставшем вдруг непослушным и неподъемным, я и не заметил, как ко мне из темной подворотни вышел Ибрагим. — Дэржыс крэпчэ! — Он слегка присел, закидывая мою руку себе на плечи, а затем поднялся, удерживая меня второй рукой за ремень.

— Спасибо, Ибрагим! — поблагодарил я абрека, навалившись на него практически всем своим весом.

Но мощный горец словно этого и не заметил и, играючи удерживая мой немалый вес (я хоть и худой, но почти два метра без каблуков), потащил к особняку старого Мозголома.

— Э, нэ за что, генацвале! — отмахнулся от моей благодарности Ибрагим. — Ты мнэ сэрдцэ порадовал! Настоящый мэомари[1]! Одын против дюжина бандыт! Славный битва полючилься!

— Так ты все видел? — спросил я здоровяка-грузина.

— Вах! Жал, нэ всё, дарагой! — мотнул головой Ибрагим. — Толко к самому концу поспэл!

— А как…

— Быноклю Артефактную хозяын дал, — пояснил абрек, когда мы уже заползли за ограду маленького поместья сиятельного князя. — Изадалека видать. Ибрагим окошко смотрел — все видэл! Молодец, парэн, мужик! — вновь похвалил он меня, затаскивая на высокое крыльцо и распахивая дверь.

— Мамошка! Живой! — Едва мы переступили порог особняка, как ко мне на шею с визгом, едва не свалив нас с Ибрагимом с ног, бросилась Аленка. — Как ты? Не ранен? С тобой все в порядке? — Размазывая слезы по лицу, затараторила она, не выпуская меня из своих крепких объятий.

— Э! Раздавыш мужчину, женщина! — добродушно прогудел Ибрагим, осторожно усаживая меня на резную козетку[2], расположенную в прихожей, рядом с вешалкой. Только не спрашивайте меня откуда я знаю, как называется этот вычурный маленький диван, на спинку которого я блаженно откинулся. Усталость валила с ног, а перенатруженные мышцы рефлекторно подергивались.

— Ибрагимка! — Донесся из кабинета знакомый скрипучий голос Вячеслава Вячеславовича. — Как наш герой? Хоть целым вернулся?

— Цэлым, хозяын! Толко на ногах едва стоыт! — отозвался абрек.

— Если целый — пусть немного отдышится и тащи его сюда! — прокричал в ответ Мозголом. — Я его живо на ноги поставлю!

— Понял, кыняз! Все сдэлаю! Нэ волнуйся! — ответил хозяину Ибрагим. — Шынэлку с плэч скидай. — Это Ибрагим уже мне.

Я попытался расстегнуть пуговицы, но пальцы, ставшие вдруг непослушными даже на рабочей руке, лишь проскальзывали на тугих петлях. Это сразу заметила Аленка, которая тут же кинулась мне на помощь. Расстегнув пуговицы, она стащила шинель с моих плеч, а грузин помог приподняться, чтобы выдернуть длиннополую суконную одежку из-под моей тощей задницы.

После этого, не особо со мной церемонясь, Ибрагимка сдернул с моих ног сапоги и, даже ни разу не поморщившись, размотал мокрые портянки, с которых едва ли не текло. После чего он протер мне голые ступни полотенцем (я даже не успел заметить, откуда он его выудил), а после ловко натянул мне на ноги теплые меховые чуни.

Твою же дивизию! Как же мне в тот момент стало хорошо! Прямо во всех смыслах — и физическом и моральном. Рядом на козетке сидела живая и здоровая Аленка, продолжая обнимать меня за плечи, а основательно промерзшие ноги потихоньку начали отходить. Я даже впал от этого в некую прострацию — и не сон, и не явь, а некое пограничное состояние между этими двумя «крайностями».

Перед моим мысленным взором мгновенно развернулась красочная картинка — еще один кусочек таинственного наследия, выныривающего время от времени из глубин моей памяти. Величественные заснеженные вершины, сияющие в ослепительном свете холодного солнца, окружали меня со всех сторон. Я не помнил, доводилось ли мне когда-нибудь бывать в горах, но это были именно горы во всем своем жестоком великолепии.

Колючий снег под порывами пронизывающего ветра сдирал мне кожу с лица, словно грубым наждаком. Жестокий мороз терзал мое немощное тело, раздетое едва ли не до исподнего. Ног я практически не чувствовал, впрочем, как и пальцев на руках, но продолжал упорно ломиться сквозь глубокие сугробы, раздвигая их грудью и руками, все стремительнее терявшими всякую чувствительность.

Выбравшись из сугроба на более-менее свободную каменную площадку, я с потрясением заметил, что и обуви на мне нету никакой! А мои почерневшие отмороженные ступни, торчавшие из растрепанных в махру кальсон, одним своим видом навевали настоящий ужас. Можно было сказать, что ног у меня уже нет, а то, что останется после такой прогулки (если мне повезет выбраться к жилью), отчекрыжат хирурги по самое не балуйся…

— Э-э-э! — Я почувствовал легкий тычок в бок. — Джыгыт! Никак сомлэл совсэм, бэдолага?

Низкий голос Ибрагима вырвал меня из воспоминаний, которые опять явно принадлежали не мне. Только вот чьи они? Своих-то у меня и не осталось совсем… Я тряхнул головой, собираясь с мыслями, но перед моими глазами все еще стояли заснеженные горные отроги и мои (или нет?) обмороженные до черноты голые ноги.

— Что-то нехорошо мне… — слабым голосом произнес я, едва не навернувшись с козетки. Хорошо, что Аленка успела меня придержать, вцепившись руками в гимнастерку. Только ткань захрустела.

— Вай! Дэствитэлно совсэм плохой! — покачал головой Ибрагим, подхватывая меня под мышки и поднимая на ноги. Голова у меня закружилась, в глазах потемнело и я, наверное, потерял сознание.

Очнулся я лежа на большой кровати под тяжелым бархатным балдахином, украшенным дорогой вышивкой, золотыми галунами и разноцветными плюмажами из страусинного пера. Рядом с кроватью в глубоком и массивном Вольтеровском кресле[3] обнаружился вновь помолодевший Вячеслав Вячеславович, задумчиво покручивая кончик своих аккуратных кайзеровских усов.

— Давно мы здесь, Вячеслав Вячеславович? — спросил я Мозголома, оторвав голову от мягкой и объемной подушки. — Ну, в Ментальном Пространстве? — пришлось уточнить мне.

— Как раз с того момента, как ты сознание потерял, — ответил, мягко улыбнувшись, Райнгольд. — Твой мозг, да и вообще вся твоя Энергетическая Система не смогли справиться с непосильной нагрузкой. Чтобы оперировать подобным количеством Силы готовиться нужно, молодой человек! — укоризненно произнес он. — А не так — с бухты-барахты бандитов потчевать! Мог и вообще все свои Духовные Каналы спалить к чертям!

— Духовные Каналы? — Я наморщил лоб, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь из этой области знаний. Хотя, кого я пытаюсь обмануть?

— Ах, да! — Хлопнул себя ладонью по лбу князь. — Амнезия. Тебе же сейчас как младенцу все разжевывать нужно. Духовные, или Энергетические Каналы Одаренного, которые еще называют Меридианами, необходимы Магам для вывода вовне накопленной в Резерве Магической Энергии для создания соответствующих Конструктов, Заклинаний и иных Силовых Воздействий на существующую реальность, — пространно пояснил Райнгольд.

— Как-то сложновато на первый взгляд, — покачал я головой.

— Чего тут сложного? — удивился Мозголом. — Ты же, как я помню, учился на физическом факультете университета?

Я согласно кивнул.

— Тогда я объясню тебе, как технарю… Смотри: генератор вырабатывает электрический ток, подобно Источнику Осененного. Выработанную энергию можно накопить в аккумуляторе, как в Резерве. А затем, подключив к аккумулятору электрическую лампу, мы заставим её светиться. И это действие буде подобно…