Пламя Джой Грин - Тайлер Мерсер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Линдси, девочка моя…
Калеб ни разу не видел, чтобы она плакала, но в это миг он мог поклясться, что ее глаза намокли.
– Я перепробовала все. Ничего не выходит. Увы… Мне нужно уничтожить ее. Только так я смогу нормально спать по ночам. Лишь смерть Джой Грин подарит мне освобождение, – обняв Калеба на прощание, Линдси сказала: – Будь счастлив, хирург.
Она ушла, закрыв за собой дверь. Крейг остался стоять в пустой комнате, вдыхая аромат ее духов. Линдси больше нет. Но теперь перед ним открыты все пути.
В кармане завибрировал телефон. Достав мобильник, Калеб увидел сообщение от своей любимой женщины: фотография с изображением положительного теста на беременность.
***
С улыбкой на лице прикрытая белой простыней Джой лежала рядом с Конором, обнимая его широкую грудь. У нее умер отец и она должна скорбеть, обливаясь слезами, но случилось так, что лишь после гибели Фрэнка Чейза, Джой смогла до конца завершить свою метаморфозу. Она гладила рукой любимого мужчину, проведя с ним потрясающую ночь. Они лежали в объятиях друг друга, хотя несколько дней назад Джой и подумать о таком не могла.
Что это значит? Неужели только потеряв всех – Линдси, маму, отца, – Джой удалось стереть прошлое и начать все заново с чистого листа. Она должна бегать, как сумасшедшая, по всему городу в поисках убийцы Чейза, но все чего Джой хотела в данный момент – это еще раз поцеловать Конора. Плохой ли она человек? Ужасная ли она дочь? Возможно… Но именно сейчас, положив голову на грудь Торна, слушая его сердцебиение, Джой узнала, что такое быть по-настоящему счастливой.
– О чем думаешь? – Джой взглянула в окно на солнечные лучи раннего утра.
– Почему ты пропустила тот удар? – спросил Конор, проведя рукой по ее волосам. – Пятая защита титула. Полный зал. Сотни тысяч зрителей перед экранами телевизоров. Феникс громит соперницу, не оставляя той ни единого шанса. Бой в одну калитку. Везде кровь, – Торн повернул голову и взглянул на Джой. – И ты просто замираешь… Что случилось?
– Я каждый день смотрю в зеркало, вижу шрам у себя на брови и вспоминаю тот вечер, – ответила Феникс.
– Расскажешь?
– Я увидела Линдси, – Джой зажала в кулаке простыню. – Не знаю почему. Она стояла возле клетки, как обычно надувала свой пузырь из жвачки и выглядела так, словно ничего не случилось. Ни шрамов, ни порезов, ни ран.
На секунду Торн перестал дышать. Голова Джой на груди Конора застыла в одном положении.
– Призраки прошлого, – выдохнув, сказал он.
– Я просто замерла. Не знала, что делать. Я понимала, что Линдси мертва. Что ее здесь нет. Черт возьми, я сама пронзила ее сердце лезвием. Но увидеть ее воочию. Так близко! Пускай даже галлюцинацией… К этому я оказалась не готова, – секунду помолчав, Джой добавила: – Последствия ты можешь заметить на моем лице.
Сказав все это, Джой поняла, что отныне тяжкий груз прошлого перестал сдавливать нутро. Она вспоминала Линдси с улыбкой, а не с чувством всепоглощающей вины. Джой потребовалось больше двадцати лет, чтобы искоренить демонов, которые так долго царапали ее душу когтями. Приподняв голову, поцеловав Конора в губы, Джой осознала: теперь все это осталось в прошлом.
– Мне нравится твой шрам, – сказал Торн, разглядывая лицо Джой.
– Встречный вопрос.
– Надо же. Давай.
– Ты не похож на образец опрятности и, скажем так, далек от того, чтобы красоваться на обложке модного издания, но твоему маникюру позавидует кто угодно. Что за мания?
– Это самый неоднозначный комплимент, который я получал в своей жизни! – засмеялся Конор.
– И все же, – Джой вязала руку напарника в свою и начала любоваться его пальцами.
Торн не торопился с ответом. Пару минут он смотрел в потолок, пока Джой изучала его идеальные ногти.
– Я копал под "Старых псов" пять лет, – сказал он, – хотя закончить дело мог гораздо раньше. Если честно: я не особо хотел возвращаться к повседневной рутине в полиции. Все эти отчеты, брифинги, поручения, бесконечное заполнение ненужных бумажек, которые никто не читает. Ну, не мне тебе рассказывать…
Джой молча слушала напарника.
– До того, как я начал работать под прикрытием, многие копы, прошедшие через подобное, предупреждали, что будет тяжело. Сперва я нервничал. Опасался раскрытия. Но спустя несколько недель я влился в клуб, познакомился с парнями и все пошло, как по маслу. Я не разделял того нервного срыва, который испытывали мои коллеги при аналогичной работе. Возможно, потому что у меня не было семьи и, по сути, я ничего не терял, кроме собственной жизни, – Торн почесал подбородок. – Меня приняли. Я вписался. Иногда я даже забывал, что работаю на полицию, а не на клуб. Несмотря на все то зло, что делали "Старые псы" – продажа наркотиков, оружия, торговля проститутками – порой они и блага несли. Мартин, президент клуба, вырос в детском доме. С тех пор как он начал заколачивать деньги, а денег у него было много, львиную часть своей доли он тратил на помощь таким же детдомам, в которых рос сам. И заверяю, – улыбнулся Конор, – если деньги из финансовых фондов могли пойти в какие-то странные предприятия, придуманные алчными директорами приютов, то вложения Мартина Ривера направлялись прямиком куда надо. Ремонт, новая, мебель, игрушки, транспорт для перевозки. Никто не смел его дурить. Благодаря президенту "Старых псов" сотни если не тысячи детей стали жить во много раз лучше, чем было в то время, когда обшарпанные линолеумы топтали порванные сандалии Мартина.
– Вечером мы убиваем, а утром просим искупления, – сказала Джой.
– Именно…
– Он тебе нравился? – спросила Джой.
– Мартин был жестоким человеком. Очень жестоким. Но в то же время он был справедливым и честным. Если ты предан клубу, если ты не нарушаешь кодекс клуба, если ты готов сложить голову для того, чтобы клуб процветал! – Мартин твой лучший друг и он сделает для тебя все. Поверь, он мог, действительно, многое. Но, если ты предал честь клуба, украл, обманул… В этом случае он увозил человека в загородную базу, где происходили встречи разных организаций не для общих глаз, и запирал предателя в сарае. Приезжая на базу, я постоянно удивлялся: место одно и то же, но
