История Константинопольских соборов IX века - Алексей Лебедев

Вторая глава предложений, сделанных папскими легатами, гласила следующее: «Никто из мирян не может быть возводим на будущее время на кафедру Церкви Константинопольской. Если это случалось раньше и было во благо, то это обыкновение не должно считать законом для будущих поколений». Собор не принял и этого предложения легатов. Против него, прежде всего, высказались апокрисиарии трех восточных патриархов. Они говорили: «В Церквах Александрийской и Антиохийской и св. Града принято выбирать епископов безразлично из мирян, монахов и клириков, причем принимаются во внимание, главным образом, душевные достоинства избираемых. Не ради одних клириков, — говорили апокрисиарии, — сходил Христос с небеси, и не им одним Он обещал награду за добродетель, но всем христианам». «Если принять предложение легатов, — продолжали свои речи апокрисиарии, — тогда запустеют архиерейские кафедры и потерпят они вред; притом же, если принять это предложение, то оно будет служить укором для тех достойнейших патриархов, которые прежде этого были избраны из мирского звания». Прочие члены собора говорили: «В каждой Церкви есть свои обычаи, наследованные от древних времен; их находят в Церквах Римской, Константинопольской и прочих восточных патриархатах. Если Римская Церковь никогда не допускала избрания епископа из мирян, то и пусть она остается при этом обыкновении; можно только пожелать, чтобы между клириками и монахами встречалось как можно больше людей, достойных сана епископского; но во всяком случае, никого не следует отстранять от должности епископской под предлогом непринадлежности его к числу клириков, разумеется, если избираемый — лицо, отличающееся способностями и достоинствами». Таким образом, и второе предложение легатов тоже было отстранено собором.[323]

В третьей главе предложений папских легатов значилось: «Никто не должен быть возводим на кафедру константинопольского епископа из числа лиц, принадлежащих к другой Церкви; епископ Константинопольский должен быть избираем лишь из пресвитеров и диаконов, принадлежащих к штату этой Церкви (ex cardinalibus)». И это предложение легатов тоже было отклонено собором. Члены собора говорили: «Это предложение заключается уже в предыдущем» и выражали желание, чтобы в Церкви Константинопольской не переводились отличающиеся достоинствами священники и диаконы; но если между ними не встретится достойных патриаршей кафедры, то нужно отдавать предпочтение достойнейшим, т. е., очевидно, избирать и из клириков других городов, не ограничиваясь штатом духовенства столичной Церкви.[324]

Два другие предложения легатов, напротив, приняты были собором очень охотно. В четвертой главе рассматриваемых предложений говорилось: «Что сделано против патриарха Фотия, как на соборе Римском при папе Адриане, так и на соборе Константинопольском (869 г.) при том же папе, следует считать уничтоженным».[325] Само по себе понятно, такого рода предложение могло быть принято на соборе лишь с радостью. Василий Мартиропольский, апокрисиарий антиохийского патриарха, заявил, что патриарх Александрийский(?) Михаил со своими епископами уже давно отверг и анафематствовал все, что учинено против святейшего Фотия, а всех, принимающих акты собора 869 года, подверг отлучению. Так же поступил, по словам Василия, и патриарх Антиохийский Феодосий, ибо он подверг анафеме всех, кто называет это сборище (869 г.) собором. Апокрисиарий патриарха Александрийского Косма указал на письмо своего патриарха в Константинополь как на выражение согласия этого последнего с тем, что предложено сейчас на соборе легатами. Илия Иерусалимский, апокрисиарий от лица прежнего и теперешнего патриархов Иерусалимских, объявил отлучение на приверженцев собрания, бывшего под руководством «сарацинских апокрисиариев». Все члены сказали: «Все мы так мыслим; все так учили; этому предложению папы Иоанна мы более радуемся, чем другим его предложениям; анафематствуем с величайшей ревностью все, что учинено было против Фотия». Пятая глава предложений выражена была в следующих словах: «Те, которые доселе отделяются от святой Церкви и от патриарха Фотия и остаются в схизматическом заблуждении, таковые лишаются тела и крови Христа, Бога нашего, а также общения с верующими, пока они пребывают в своем заблуждении». Выслушав это предложение, члены собора сказали: «Это всем угодно, вы правильно судите». При этом собор объяснил, что врагов Фотия осталось уже немного и притом они изъявляют готовность припасть к ногам Фотия и испросить у него прощения в своем грехе.

В заключение заседания легат Петр сказал: «Соблазны устранены из среды церковной, истина возблистала» и затем выразил одно желание, которое нашло себе полное сочувствие в членах собора, именно, он предложил, чтобы литургия в день праздника Рождества Христова была совершена самым торжественным образом Фотием вместе со всеми членами собора. Собор отвечал: «Да будет так, как вы говорите». Конечно, для патриарха Фотия такой факт, как служение с ним в Софийском храме легатов и всех членов собора, был в высшей степени приятен; этим давалось наглядное свидетельство, что патриарх в самом деле принят в общение всеми Церквами на Востоке и на Западе. Рассматриваемое заседание закончилось обычным многолетием императору.[326]

Пятое заседание собора происходило 26 января 880 года в том же отделении Софийского храма, где имели место и другие его заседания, начиная со второго. Первым делом отцов собора на пятом заседании было утвердить авторитет седьмого Вселенского собора. Патриарх Фотий в краткой речи сделал следующее заявление: «Собор, бывший при патриархе Тарасии в Никее, давно уже причислен к числу Вселенских в Церкви Константинопольской, но не так в других странах: в Церкви Римской и в восточных патриархатах, хотя определения названного собора и принимаются, но он не почитается равным прочим Вселенским соборам и не именуется «седьмым Вселенским собором»». Вследствие этого Фотий предложил во всех Церквах принять вышеуказанный собор как собор Вселенский седьмой. Можно полагать, что кроме тех побуждений к рассуждению о Никейском соборе 787 года, какие указаны Фотием, у него могли быть и другие побуждения высоко поднять авторитет этого собора. Сам Фотий был жарким врагом иконоборцев и заявил себя полемикой в пользу иконопочитания: поднятие авторитета собора могло быть некоторого рода санкцией его, фотия, противоиконоборческой деятельности. С другой стороны, руководителем собора 787 года был Тарасий, патриарх Константинопольский, избранный в епископы, подобно Фотию, прямо из мирян; очень возможно, что Фотию желательно было доставить возможно больший авторитет собору 787 года, ибо с этим вместе как возвышался авторитет Церкви Константинопольской (что было очень важно ввиду притязаний папства), так и отнималась возможность ставить Фотию в упрек избрание его в епископы из мирского звания. Наперед можно угадывать, как принято вышеуказанное предложение Фотия на соборе. Римские легаты или, точнее, легат Петр, заявили, что Церковь Римская всегда принимала определения Никейского собора 787 года, а теперь будет считать его наравне с прочими Вселенскими соборами и именовать его седьмым Вселенским собором.[327] Тот же Петр провозгласил: «Кто не признает второй Никейский собор Вселенским собором, тому — анафема». Прочие члены собора повторили это заявление легата. В подобном же роде высказались и уполномоченные восточных патриархов — Василий Мартиропольский и Илия из Иерусалима.

Одной из важных задач деятельности собора было — примирение игнатиан с Фотием, вторично занявшим Византийскую кафедру. Есть основания допускать, что это дело собором ведено было не без успеха. Но оставались и такие игнатиане, которые ни под каким видом не соглашались войти в общение с Фотием и признать его законным патриархом. Во главе таких стоял Митрофан, митрополит Смирнский, ревностный и деятельный приверженец Игнатия и церковной политики пап Николая и Адриана.[328] Для собора очень важно было привлечь на свою сторону этого Митрофана, но этот последний оставался упорен и непреклонен. В пятом заседании собора находим довольно подробное рассуждение по делу Митрофана Смирнского. Папские легаты тотчас после рассуждений относительно авторитета седьмого Вселенского собора сделали предложение послать к Митрофану, который, очевидно, находился в Константинополе, депутацию и спросить его: согласен ли он примкнуть к церковному единству, т. е. принять Фотия патриархом? Для указанной цели избраны были собором три митрополита (очень почетное посольство) — Василий Критский, Григорий Сельгийский и преемник Митрофана на кафедре Смирнской (как упорный игнатианин, Митрофан лишен был кафедры) Никита. Эти митрополиты отправились к Митрофану и от имени собора и папских легатов приглашали его явиться на собор с целью заявить о своих расположениях и дать ответ, по какой причине он, Митрофан, отделяется от Церкви. Митрофан отвечал: «Я болен и потому не могу много говорить; я охотно пришел бы на собор и дал бы достаточный ответ о причине моего отделения, но свидетельствуюсь моей совестью, что я тяжко болен и не в состоянии идти и предстать перед собором. Прошу оставить меня в покое, пока я не поправлюсь здоровьем. Впоследствии я стану защищаться». Ответ Митрофана доложен был собору. Римские легаты остались недовольны объяснениями, данными Митрофаном; они при этом объявили, что, согласно указаниям папы Иоанна, они не раз и не два, а многократно увещевали Митрофана отстать от своего заблуждения и присоединиться к Церкви Божией; и теперь, через посланных к нему депутатов, на увещания их он отвечает отговорками; он болтает пустяки, показывает себя схизматиком; он будто бы не в состоянии сказать несколько целесообразных и спасительных для него слов: «Я соединяюсь с Церковью, как велит святейший папа Иоанн», а между тем он плетет длинные и суетные речи, как бы забывая, что он болен; видно, что болезнь его — только благовидный предлог. Вследствие всего этого, так закончили свою речь легаты: «Согласно приказанию папы Иоанна и сообразно церковным правилам, мы отрешаем его от церковного общения, пока он не возвратится к своему законному архипастырю». Затем легаты объявили, что они, согласно указаниям папы Иоанна, предлагают собору принять такое правило: «Кого патриарх Фотий связал или разрешил, всех тех и мы считаем связанными и разрешенными, ибо он (Фотий. — А. Л.) и собор с нами согласны; а также: кого святейший папа Иоанн каноническим образом лишил церковной степени, того и патриарх Фотий обязан считать лишенным сана; со своей стороны, и папа обязан считать разрешенными или связанными всех тех, кто разрешен или связан патриархом Фотием». В заключение своих слов легаты предложили выдать и обнародовать в таком именно смысле составленное церковное правило. Таким образом, открылся путь для составления первого правила рассматриваемого собора. Инициатива в этом случае принадлежала легатам. Предложение их было принято собором, и вот явилось первое правило собора — такого содержания: