Русалка в бассейне - Юлия Вознесенская

– Вы ему поверили? – спросила Апраксина.

– Да. Меня более всего убедило, что он не стал скрывать своей встречи с Натальей Беляевой в день ее смерти.

– И даже очень деликатно и только в самом конце навел нас на подозрения относительно Георгия Бараташвили. Вся история его взаимоотношений с Натальей Беляевой выглядит совершенно иначе, чем это представляется из рассказа Татьяны Беляевой.

– Я думаю, что вся история с немецким мужем была с самого начала выдумана Натальей Беляевой. Или это был кто-то другой, а не Хорст Шмидт.

– Да, очень возможно…

В этот момент зазвонил телефон.

– Миллер!.. Здравствуйте, фройляйн Коган, рад вас слышать… А найти ее очень просто: она в данную минуту как раз находится в моем кабинете. Передаю трубку. Это вас, графиня.

Звонила Анна.

– Елизавета Николаевна, я звоню вам все утро, а вас нет дома… Наконец я догадалась позвонить инспектору Рудольфу Миллеру: помните, вы мне давали его телефон? – Апраксина вспомнила, как Анна складывала втрое бумажку с телефоном Миллера. – Так вот, Елизавета Николаевна, вчера вы забыли у нас фотографию старика, которую показывали Эльжбете. Вы помните, о какой фотографии идет речь?

– Да, конечно! – Апраксина насторожилась, успев шепнуть Миллеру: – Похоже, моя предусмотрительная рассеянность принесла плоды!

– Сегодня утром бабушка Нина увидела ее: она знает этого человека, она даже знает его имя!

– Мы тоже его знаем, Анна.

– Но вы не знаете, что это муж сиделки, которая замещала меня во время моих отпусков и выходных!

Апраксина с возгласом «Простите, Анна!» швырнула трубку на стол и бросилась вон из кабинета.

– Алло! Фройляйн Коган, что это вы такое сказали графине, что она побежала как ошпаренная?

Анна повторила инспектору сказанное Апраксиной. Миллер аккуратно положил трубку на аппарат и бросился вслед за графиней. Столкнулись они уже во дворе криминальной полиции – Апраксина под руку вела назад господина Шмидта.

– Что случилось, господин инспектор? – добродушно спросил Шмидт. – Знаете, я чуть не сбил сейчас вашу сотрудницу! Я уже выехал за ворота, и тут она вдруг бросилась прямо под колеса моего автомобиля! Нельзя так рисковать, дорогая госпожа! Еще не хватало мне стать причиной гибели полицейского работника!

– Ничего, ничего… Она бы обязательно увернулась в последнюю секунду. Господин Шмидт, я попрошу вас вернуться ненадолго в мой кабинет: после вашего ухода я вспомнил, что забыл задать вам еще один очень важный вопрос. Возраст… Память… Уж простите!

– Ничего, ничего… Я понимаю!

Все трое вернулись в кабинет.

– Извините нас, господин Шмидт, и главным образом меня, неуклюжую старуху, – сказала Апраксина, – я напугала вас, бросившись под вашу машину!

– Ах, ну что вы! В конце концов, вы рисковали жизнью при исполнении служебных обязанностей.

– Вот именно, – сказал инспектор Миллер. – Кстати, я забыл представить мою сотрудницу: госпожа графиня Апраксина, консультант и переводчик.

– Очень приятно.

– Господин Шмидт, – сразу же наехала на него Апраксина. – А мы ведь забыли спросить вас о вашей жене! Как вы полагаете, она сможет подтвердить, что в тот день вы принесли просимое ею средство от розовой тли?

– Нет, не сможет, – хохотнул Шмидт. – Дело в том, что я не смог определить, какое именно средство она имела в виду, и поэтому не купил никакого. Пришлось ей через несколько дней самой ехать в «Парадиз» и купить что нужно.

– А, ну с мужьями это чаще всего так и случается. И все-таки мы обязаны внести в протокол сведения о вашей жене. Что вы нам можете рассказать о ней?

– О Еве? Ну, о своей Еве я мог бы рассказать не меньше, чем Адам о своей! – Господин Шмидт опять коротко хихикнул. – Дело в том, что мы женаты уже тридцать лет. Она высоко квалифицированная медицинская сестра, работает в крупном санатории для нервных больных на Тегернзее. Отличная хозяйка, преданная супруга. Вот только детей у нас нет и никогда не было, к сожалению… Ну, я мог бы много хорошего о ней сказать, но я не знаю, что еще может быть интересно полиции. Спрашивайте!

– У вашей жены есть еще какой-нибудь дополнительный заработок, кроме работы в санатории?

– Да, есть. Иногда она прирабатывает сиделкой в частных домах.

– Она работала сиделкой в доме княгини Махарадзе в Блаукирхене? – спросил инспектор.

– В доме покойной княгини Кето Махарадзе, – поправил его Шмидт. – Ее убили. Это ужасная история всполошила всю округу. Княгиню Кето Махарадзе знали все, как до этого знали ее знаменитого мужа, профессора-окулиста Вахтанга Махарадзе.

– А что это за история с убийством? – спросила Апраксина. – Расскажите, пожалуйста.

– Как, вы не знаете? Удивительно. Впрочем, этим, видимо, занималась местная полиция. Княгиню Кето Махарадзе, в доме которой работала иногда моя Ева, однажды утром нашли задушенной в собственной постели. И нашла ее моя жена. О, эти русские! Ева была буквально в шоке, она несколько дней не могла прийти в себя и поклялась больше никогда не соглашаться на работу в эмигрантских домах, хотя бы ей платили там золотом.

– Вы не помните, когда случилось это чудовищное преступление?

– Еще бы мне не помнить! Это было… Да, чуть больше недели тому назад, в пятницу. Утром моя жена отправилась к княгине, чтобы сделать ей массаж. Обычно она возвращалась к обеду, но в тот день вернулась через пару часов после ухода. Точно не помню, но я уже встал. Я немного лентяй, могу в этом признаться. Евиного будильника я не слышу, мы старики и спим в разных спальнях, простите за такую подробность, поэтому я позволяю себе поспать подольше, особенно с тех пор, как ликвидировал издательство. Словом, Ева вернулась, когда я уже встал, и лица на ней не было. Представьте, что было с моей бедной женой, когда она вошла в спальню княгини, чтобы помочь ей с утренним туалетом, и застала окоченевший труп! Ева говорит, что это было ужасное зрелище!

– Ваша жена не говорила вам, кого она подозревает в этом преступлении?

– Она об этом твердит постоянно, даже успела уже порядком мне надоесть.

– И кого же она подозревает?

– Слуг, служивших в доме княгини и уволенных ею. Она их попросту вышвырнула на улицу! Они все, как подозревает Ева, служили у нее без разрешения на работу. Кто-то капнул на нее, или ей самой что-то такое показалось, но она испугалась и всех уволила. Ну они ей и отомстили. Эмигранты!

– А на допросе в полиции Блаукирхена ваша жена сказала, что у нее ни на чей счет нет подозрений.

– А, так вы все-таки в курсе! – почти торжествуя, воскликнул Шмидт. – Я почему-то так и подумал, что не может быть, чтобы вы не знали о таком страшном преступлении. Нет-нет, я не в претензии, не подумайте! Я понимаю, у полиции свои методы.

– Как вы думаете, почему ваша жена ничего не сказала полиции о своих подозрениях относительно слуг?

– О, надо знать мою Еву! – улыбнулся Шмидт. – Моя жена большая формалистка, и поскольку у нее не было никаких конкретных доказательств, она не стала высказывать свое личное мнение, основанное лишь на женской интуиции и догадках. Но я могу вам сказать, господа, что моя Ева очень неплохой психолог: долгие годы работы с нервными больными в санатории развили в ней это качество.

– Редкое и ценное качество, – заметил инспектор. – Нам придется еще раз допросить вашу жену, господин Шмидт. Как вы думаете, она сейчас дома?

– Я мог бы позвонить домой и выяснить это.

– Вот телефон, пожалуйста.

– Я могу предупредить Еву, что ее хотят посетить господа из полиции по поводу смерти княгини Махарадзе, так сказать, морально ее подготовить?

– Почему бы нет? – пожал плечами Миллер. – Мы ведь ни в чем не подозреваем вашу жену, а просто хотим уточнить ее свидетельские показания.

Господин Шмидт застал жену дома.

– Ева! Как хорошо, что ты никуда не ушла! Я звоню из мюнхенской криминальной полиции. Да, меня допрашивали, а теперь два сотрудника полиции хотели бы побеседовать с тобой относительно твоих подозрений по поводу слуг княгини. Да, конечно, это я им сказал! Ева, в полиции сами разберутся фантазии это, пустые подозрения или что-то более серьезное. Уж на этот счет ты можешь не волноваться, здесь люди опытные! Так что будь дома, никуда не отлучайся.

– Благодарю, господин Шмидт! – сказал Миллер. – Вы можете подождать нас в своей машине: мы соберем бумаги и двинемся в путь.

Хорст Шмидт поднялся и вышел из кабинета, по-прежнему спокойный и добродушный.

– Ну, и что вы скажете, графиня?

– Ничего не скажу. Пока что.

– А я скажу, что мы, кажется, окончательно запутались. Так этот Шмидт, оказывается, вовсе не был женат на нашей «русалке», и придется нам искать ее мужа где-то в другом месте. С другой стороны, он как-то уж очень близко с нею связан… Ужасно, что из Советского Союза приезжает теперь столько разношерстной публики, что с русской эмиграцией уже не так просто разобраться, как прежде, когда она шла на Запад редкими волнами: теперь это уже не волны, а прямо какое-то наводнение… А еще ужасней, что у нас нет никаких контактов с русской полицией!