Мой сводный американец (СИ) - Ройс Мэри

— Томас! — рявкает он в трубку и тут же смягчается. — Прости, я… я не хотел. Все слишком далеко зашло, сынок, я просто не знал, как поступить правильно… испугался…

— Я не нуждаюсь в твоих оправданиях. Прибереги их для Мии. А пока я советую тебе еще на недельку задержаться в Америке. Всего доброго, папочка.

Отключаю мобильный и швыряю его на стоящий в стороне диван. Сердце бешено колотится в груди. Сейчас я отдал бы все на свете, чтобы родитель оказался напротив меня. Кулаки буквально зудят от желания съездить по его физиономии. У меня есть неделя. А потом… потом я все ей расскажу и исчезну.

Глава 38

Мия

— А ты не могла надеть что-то более… — Томми прочищает горло, пронизывая меня внимательным взглядом, — более недоступное.

Вспыхиваю от неловкости и оттягиваю коротенькое платье пониже, чтобы хоть немного укрыться от его разглядываний. Я надела то самое черное платье, которое он заметил на моей кровати в первый день нашего знакомства. Глупая затея.

Но обида бежит быстрее, и с языка срываются совершенно другие слова.

— Ты сейчас серьезно? Хочешь сказать, я доступная? Боже, Томас, какой же ты кретин!

Уже пускаюсь прочь по лестнице, но он перехватывает меня и прижимает спиной к своей груди, зарываясь носом мне в шею.

— Нет. Ты недоступная, а вот твое платье… — он цепляет край юбки, — оно же меня с ума сведет. Особенно там, где я не смогу тебя потрогать. Хотяяя, — дразнящим тоном протягивает американец, облизывая мои скулы, — в лесу много темных уголков.

— Только не вздумай позволять себе лишнего, Том. Я не хочу проблем!

Дергаюсь, чтобы выбраться из удушающих объятий, но добиваюсь совершенно обратного. Он приникает губами к моему уху и что-то шепчет. Очень соблазнительно и горячо.

— Боже, да ты извращенец! — заливаюсь смехом, а у самой низ живота наливается сладкой тяжестью предвкушения.

— Вовсе нет, — тихо посмеивается с царапающей хрипотцой.

Расцепляю его руки и направляюсь на выход.

— Ну-ну, вижу я, к чему ты клонишь! Поехали уже. И я серьезно, Том! — Оборачиваюсь, отступая к дверям, и тычу в него пальцем. — Даже думать не смей, не то, что смотреть.

С наглой ухмылкой на лице он поднимает руки вверх.

— Обещаю, я буду паинькой.

Засранец.

Звук работающего двигателя стихает, и машина останавливается. А в душе у меня начинается война сомнений, заполняя все внутри ноющей болью.

Сама не понимаю, почему мне так важно, чтобы Том был со мной сегодня на этой вечеринке, почему я хочу, чтобы каждую секунду мы принадлежали друг другу. Меня по-настоящему пугает столь стремительно набирающая обороты одержимость. Я на самом деле стала зависима. Это случилось в последние сутки. Сутки длиною в вечность. До сих пор не могу понять, в какой момент я потеряла голову. Да, черт подери, в тот самый, на кухне, когда впервые увидела его нахальную улыбку и бесстыжие глаза. Так! В конце концов, он мне не родной! Только вот убедить даже себя мне не удается. Это все равно вне рамок приличия. Люди никогда не поймут. Они осудят.

Не в силах выдержать водоворот мыслей, я решаю поделиться своими переживаниями.

— А если зайдет разговор о том поцелуе? Черт! Не нужно было тебя звать с собой.

— Мия, — теплая ладонь накрывает мою коленку, слегка сжимая ее, — успокойся. Я найду, чем заткнуть рот каждому, кто посмеет начать эту тему.

— Честно? — Закусываю губу, уткнувшись взглядом в свои руки, нервно сжимающие края платья.

— Честно, — мягко успокаивает и касается ладонью моего лица, поворачивая к себе. — Только вот так, — большим пальцем высвобождает мою нижнюю губу из захвата зубов, — делать не надо. Этим ты лишь провоцируешь меня, Мия.

— Так? — игриво интересуюсь, повторяя невинный жест.

Отцепляю ремень, чтобы выскочить из машины, но вместо этого оказываюсь на коленях братца.

— Ты очень плохая девочка, Мия. — Его глубокий голос пробирает до мурашек. — Что мне с тобой делать? — спрашивает Томми, ласково заправляя непослушный локон мне за ухо. Смотрит так, что дыхание перехватывает.

— А что бы ты хотел?

Скольжу пальчиками по груди брата, скрытой под черной толстовкой, вверх, кусая губы от желания ощутить его вкус. Слегка царапая шею, вынуждаю американца тяжело сглотнуть.

Кажется, он меня испортил.

— Я обязательно покажу тебе, когда мы вернемся домой.

Уголок его рта дергается вверх, словно Томми забавляет мое поведение. Он обхватывает меня пятерней за шею и рывком притягивает к себе, опаляя лицо горячим дыханием. Я уже прикрываю глаза, но в следующую секунду резкий шлепок по ягодице отрезвляет, и этот нахал скидывает меня обратно на сиденье. Вот говнюк! Даже не поцеловал!

Вспыхнувшее желание перерастает в неприятное неудовлетворение, болезненно скручивая низ живота в тугой узел.

Ну и ладно. Том еще пожалеет, что не воспользовался возможностью сейчас, потому что на вечеринке она ему не представится.

По мере приближения к месту до нас начинают доноситься музыка и шум компании. И отнюдь не маленькой. Ника, чтоб ее!

Безумно хочется схватиться за руку Тома, чтобы ощутить его тепло, но вместо этого я следую за ним по узкой лесной тропинке. Солнце уходит в закат, прощаясь редкими лучами сквозь просветы листьев, пока перед глазами не появляется огромный костер и заброшенное здание, возле которого тусуется человек пятнадцать.

Николь первой замечает нас.

— Мия, — бежит к нам, махая рукой, — ты пришла, я так рада!

Между нами тремя повисает некое напряжение. Подтверждая мои впечатления, Ника старается даже не смотреть в сторону Тома.

— Так вы типа… вместе?

— Нет! Блин! — Поворачиваюсь к американцу. — Томми, оставь, пожалуйста, нас ненадолго.

Отсалютовав мне, он со спокойным выражением лица прячет руки в карманы джинсов и уходит.

Дождавшись, когда Томас скроется в толпе, вновь обращаюсь к подруге, которая сейчас смотрит на меня с откровенным укором.

— Послушай, — шумно выдыхаю, нервно дергая ногой от безвыходности, — я понимаю, как все это выглядит. Еще и этот поцелуй. Томас был просто в состоянии аффекта… боже… не знаю, как все объяснить. Давай просто забудем, ладно?

— Я-то забуду, но тебе нужно поговорить об этом с Ярой, — безразлично пожимает плечами, протягивая мне стаканчик с сомнительным содержимым.

Отрицательно покачав головой, взглядом разыскиваю Ярославу.

— Не поверишь, я именно за этим здесь, кстати, где она?

— Она в здании. Расставляет свечи.

— Только не говори мне…

— Да-а-а, Мия, мы сыграем в прятки, как в прежние времена. — Накрашенные губы подруги растягиваются, демонстрируя белоснежную улыбку.

— Боже, Ника, этим страдают прыщавые подростки.

— А кто нам запрещает играть по взрослым правилам? М? — игриво подмигивает она и хватает меня за руку, утягивая к костру.

Мне это уже не нравится. Знала бы, надела бы на себя мешок из-под картошки, а то вырядилась как дура.

— Что это за правила такие?

В ответ подруга лишь приглушенно хихикает.

Гадина.

— Эй, народ, кто играет все сюда!

Мы останавливаемся у костра, куда постепенно подтягиваются ребята, и я с облегчением выдыхаю, когда среди них я не нахожу Марка. Спасибо и на этом.

— Ник, ты, кстати, мне кое-что обещала, — дергаю ее за руку, встречаясь с блестящими глазками подруги. — Надеюсь, ты не забыла? — вскидываю бровь.

— Куда ты торопишься? Давай поболтаем после игры? Мы ждали только тебя, — недовольно ворчит она.

— Л-а-а-адно, — киваю и деловито упираю руки в бока, — давай сыграем.

Выхватываю у нее стаканчик и делаю глоток ароматной жидкости, вкусом напоминающей глинтвейн.

— Ты чудо! — Николь чмокает меня в щеку, оставляя липкий след от блеска для губ, и я тут же принимаюсь оттирать его ладонью. — Итак, правила всем известны?